– Теперь ты невидим, капитан. Никто не почувствует твоего присутствия. Только затаись и жди.
Она перешла в переднюю комнату, как раз в тот момент, когда раздался легкий стук в дверь.
Она открыла, перед ней стоял молодой моряк.
– В чем дело? – спросила она. Моряк поклонился.
– Верховный кулак Дуджск спрашивает, как ты себя чувствуешь, чародейка.
– Много лучше, – ответила она. – Очень любезно с его стороны. А теперь, если…
Моряк прервал ее.
– В случае того ответа, который я сейчас услышал, мне велено передать приглашение верховного кулака: волшебницу ожидают сегодня в главном здании на официальном обеде.
Порванный Парус выругалась про себя. Не стоило говорить правду. Но было слишком поздно. От подобных «приглашений» отказываться нельзя.
– Сообщите верховному кулаку, что я присоединюсь к обществу, – тут ее поразила внезапная мысль. – Могу я узнать, кто еще приглашен?
– Верховный маг Тайскренн, связной по имени Молодой Тук и адъюнкт Лорн.
– Адъюнкт Лорн здесь?
– Да, прибыла сегодня утром.
«О, Дыхание Худа!»
– Передайте мой ответ, – проговорила волшебница, борясь с подступающей волной липкого страха. Она закрыла дверь и прислушалась к отзвуку удаляющихся шагов.
– Что там? – спросил Паран, когда она вернулась. Она обернулась к нему.
– Положи меч, капитан, – она подошла к шкафу и принялась выдвигать ящики. – Меня ждут к обеду, – объяснила она.
– Официальный обед?
Порванный Парус безучастно кивнула.
– Еще и с адъюнктом Лорн, будто бы одного Тайскренна им мало.
– Так она таки приехала, – пробормотал капитан.
Порванный Парус замерла. Затем она медленно повернулась к нему.
– Ты ждал этого, да?
Капитан вздрогнул и испуганно поглядел на нее. Она поняла, что его слова не предназначались для ее ушей.
– Проклятье! – зашипела она, – так ты работаешь на нее!
Ответ капитана был очевиден – он отвернулся. Парус поглядела ему вслед, когда он выходил в спальную. В голове женщины был сумбур. Так вот она, угроза. Значит, Быстрый Бен был прав. Тот план привел бы отряд к гибели. Вопрос, имеется и угроза ее жизни? Она чувствовала, что близка к какому-то решению. Она не совсем понимала, что это за решение, но лавина ее мыслей постепенно обретала направление движения.
С седьмым ударом башенных часов Молодой Тук вошел в казармы империи.
Он показал очередному мрачному стражу свое приглашение и проследовал по главному коридору в столовую. У Тука посасывало под ложечкой от дурного предчувствия. Он знал, что адъюнкт выше всяких подозрений, но и она могла быть непредсказуема и себе на уме, как и остальные. За дверями, к которым он сейчас приближался, могла оказаться ловушка, он мог обнаружить там толпу, жаждущую его крови.
Тук поразмыслил, может ли оказаться неузнанным при такой-то ране, потом он мрачно решил, что никто не сможет такого сделать. Его шрам легко узнавался в толпе воинов, хотя и многие из них тоже были ранены. Его немногие друзья были признательны судьбе уже за то, что просто остались живы.
В Семи Городах бытовало поверье, что утерявший один глаз обретает внутреннее зрение. За последние полмесяца ему об этом напоминали раз десять. Но он не получил этого дара взамен утерянного глаза. Перед его мысленным взором изредка вспыхивал какой-то свет, но он подозревал, что это было просто последнее, что видел его потерянный глаз, – пожар.
И теперь он в таком виде предстанет перед блистательной компанией самых значительных людей империи (только разве что императрицы там не будет). Внезапно Тук застыдился своего ранения, – он будет сидеть там словно памятник ужасам войны – замер у самой двери.
Может, его затем и пригласили? Он замялся, потом пожал плечами и вошел.
Дуджек, Тайскренн и адъюнкт разом обернулись к нему. Молодой Тук поклонился.
– Спасибо, что ты пришел, – обратилась к нему Лорн. Она вместе с мужчинами стояла у самого большого из трех каминов, у стены, что была напротив двери. – Присоединяйся к нам. Мы ждем еще одного гостя.
Тук подошел к ним, испытывая признательность к Дуджеку за его усмешку. Верховный кулак поставил на каминную полку свой хрустальный кубок и рассеянно поскоблил то место, где когда-то была его левая рука.
– Бьюсь об заклад, что ты чуть не спятил от этого занятия, – сказал он, и его усмешка стала еще шире.
– Да, я ведь мог чесаться и обеими руками, – ответил Тук.
