ведя в поводу лошадей из империи?
Паран растерянно моргнул.
Тук оскалился.
– Ладно, я скажу тебе, – он развел руками. – Я пойду с тобой. Оставь мне заботу о лошадях и провианте, и я гарантирую, что мы ускользнем незамеченными.
– Но…
– Таковы мои условия, капитан.
Паран кашлянул.
– Ладно. Компания, судя по всему, мне не помешает.
– Прекрасно, – Тук потянулся за кувшином. – Давай выпьем за всю эту чепуху.
Путь становился все труднее и труднее. Порванный Парус начала ощущать страх. Она шла по Тропе Тюра, сюда не мог добраться даже Тайскренн. Во всяком случае, напрямую. Та сила, что противодействовала ей, была всеобъемлюща, она убивала ее магию.
Тропа стала узкой и полной препятствий. Временами мрак накрывал ее, темные стены подступали вплотную и давили собой. Но в конце туннеля, который она старалась сохранить, было нечто, испускавшее свет, она не могла определить, что это. Вообще, все вокруг напоминало ей о незасыпанной могиле. Казалось, сила уходила от нее с каждым выдохом.
Она поняла, что не сможет продолжать путь. Ей следует выйти в нормальный мир и отдохнуть. Еще раз она прокляла свою беспечность. Она забыла свое Крыло Дракона. Так она бы знала, чего следует ожидать. Она в очередной раз подумала, что внешние силы действуют против нее, разделяя ее с Крылом. Первый раз это был капитан Паран, это было приятно, она напомнила себе, что он принадлежал Опоннам. Второй раз она так спешила пуститься в путь, что забыла все.
Если она утеряет Тропу, она окажется одна посреди равнины Рхиви, без еды, без вещей. Поспешность, с которой она пустилась в путь, сработала против нее. Она так привыкла полагаться на инстинкт, а теперь она беззащитна, с ней могут сделать все, что угодно. Она вновь вспомнила о капитане, исполнителе воли Опоннов.
Наконец она решила, что не может идти дальше. Она начала концентрировать силу, подтягивая к себе Путь слой за слоем. Почва у нее под ногами стала тверже, появилась желтая трава, воздух запах лавандой. Ветерок коснулся ее лица, пропахшего землей. Чистый горизонт простирался вокруг, только далеко справа виднелись Талинские горы, освещенные солнцем, их вершины отливали золотом. И тут же перед ней выросла огромная фигура, которая повернулась к ней с возгласом удивления.
Порванный Парус в страхе отступила, задохнувшись от неожиданности.
– Порванный Парус, – печально сказал Беллурдан, – Тайскренн не ожидал, что ты зайдешь так далеко. Мне было приказано наблюдать за тобой издалека. – Теломенский великан по-детски наивно развел руками. У его ног лежал знакомый холщовый мешок, но сам он изменился с того времени, как она видела его в последний раз.
– Как он нашел мой Путь? – спросила она. На место ужаса пришло безразличие, почти покорность.
– Он его не искал, – ответил Беллурдан. – Он просто ожидал, что ты отправишься в Даруджистан, а поскольку твоя Тропа Тюра не может проходить под водой, он решил, что ты пойдешь здесь.
– Что случилось с моим Путем?
Он усмехнулся.
– Тот Аймасс, что сопровождает адъюнкта, создал вокруг него мертвую зону. Наша магия освящена древнейшими силами воинов. Она может накапливаться. Если бы ты открыла свой Путь полностью, тебя бы просто проглотили, – он шагнул к ней. – Верховный маг поручил мне арестовать тебя и доставить к нему.
– А если я буду сопротивляться?
Беллурдан ответил тоном, полным сожаления:
– В этом случае я должен убить тебя.
– Все ясно, – волшебница на минуту задумалась. Ее мир катился к закату, воспоминания были неуместны. Ее сердце тяжелым молотом стучало в груди. Все напоминало о прошлом, единственное, что оставалось, – это сожаление, всеобъемлющее сожаление. Женщина поглядела вверх на Теломена, в ее глазах светилась жалость. – А где сейчас адъюнкт с Аймассом?
– Приблизительно в восьми часах езды на восток. Аймасс о нас не знает. Время беседы истекает; ты идешь со мной?
Во рту у нее пересохло.
– Не думала я, что ты из тех, кто предает старых друзей.
Беллурдан широко развел руками и ответил голосом, полным страдания:
– Я никогда тебя не предам. Верховный маг отдает приказы нам обоим. Разве это предательство?
– Не это, – быстро ответила Порванный Парус. – Я как-то спрашивала, могу ли я говорить с тобой, сколько захочу. Помнишь? Ты ответил утвердительно. А теперь ты говоришь, что пора заканчивать беседу. Не думала, что твое слово так мало стоит.
В угасающем свете различить выражение лица Теломена было невозможно, но раскаяние в его тоне было искренним.
– Прости, Порванный Парус. Ты права. Я давал слово. Но, может быть, мы поговорим потом, в Засеке.
– Нет. Я хочу сейчас. Беллурдан наклонил голову.
