все семейство Доу.
— У меня тоже нет никого, кроме Стива. Может быть, поэтому он так мечтает о детях — хочет создать полноценную семью. В этом смысле ему не повезло с женой. Я и так была вполне довольна своей жизнью.
— Что ж, каждый должен следовать собственным инстинктам. Ты не хочешь детей — значит, тебе это пока не нужно. А насчет Стива, думаю, ты права. Я в молодости тоже мечтал об идеальной семье… и, как видишь, кое-чего добился, хотя и мне не очень повезло с женой. У Стива есть чудесная жена, но нет детей, а у меня есть дети, но нет жены. Бедные мы, бедные!
— У тебя потрясающие ребята, — поспешно заговорила Мередит. — Они обожают тебя.
— А ты? — тихо произнес Кэл.
Мередит удивленно взглянула на него, не зная, как реагировать на неожиданный вопрос, и молча отвела глаза.
— Мерри, извини… я не хотел тебя смущать.
— Я не смутилась, — обернулась к нему Мередит. — Просто думаю.
— О чем?
— О Стиве… и о тебе. Вы с ним такие разные, но в то же время в вас есть что-то общее. До сих пор Стив был для меня самым близким человеком, и я представить не могла, что кто-то встанет с ним рядом. А теперь близких людей у меня — двое. Знаешь, Кэл, с некоторых пор ты тоже занимаешь очень большое место в моей жизни. И дело не только в том, что ты предложил мне прекрасную работу. У меня такое чувство, что и здесь рядом со мной близкий человек. Ты, Кэл.
Эти слова вырвались у Мередит словно против ее желания. Она даже себе не могла признаться в том, как дорог стал для нее Кэл. С Кэлом ей было легко и интересно. С ним…
— С тобой мне так хорошо! — закончила она вслух.
— А мне никогда ни с кем не было так просто и легко, как с тобой, — признался он в ответ. — У нас с Шарлоттой есть трое детей, но мы так и остались чужими друг другу.
— Я знаю, Кэл, ты — мой друг! — сказала Мередит. Но сама поняла, что эти слова не выражают всего, что она чувствовала. Кэл для нее больше чем друг. Но кто же тогда? Мередит запретила себе думать об этом. Потом, когда она будет одна, она попытается еще раз вернуться к этой мысли.
— Вот и отлично. Большая удача — так сблизиться со своим коллегой. Ведь на работе большинство людей проводит куда больше времени, чем в семье.
Мередит с облегчением улыбнулась. Кэл — умница, выручил ее из неловкого положения.
— Мередит, пойдешь с нами в церковь? — спросил он, накладывая себе новую порцию попкорна. — Мы обычно всегда отправляемся в храм Святого Марка на полуночную мессу в рождественскую ночь.
— С удовольствием, — искренне обрадовалась Мередит.
Мередит, в отличие от Стива, считала своим долгом по праздникам посещать церковь. Она была приятно удивлена, что в семье Кэла следовали этому же правилу.
В четверть двенадцатого Кэл поднялся наверх, за ребятами. Энди клевал носом, но твердо заявил, что поедет в церковь вместе с остальными. По дороге он уснул на заднем сиденье, Кэл взял сына на руки, вынес из машины и усадил на скамью рядом с сестрами так аккуратно и бережно, что мальчуган тут же задремал опять.
В полночь началась служба. Кэл развернул молитвенник и положил к себе на колени, Мередит склонилась к нему, чтобы следить за ходом мессы по тексту. Рождественские гимны они пели хором: звучный баритон Кэллена устремлялся вверх к церковным сводам, сливаясь с негромким грудным сопрано Мередит и звонкими детскими голосами. Раз или два во время пения Мередит поднимала глаза на Кэла, и он улыбался ей.
Домой ехали в молчании. Мередит сидела в машине тихо, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить охватившее ее странное чувство. Ей казалось, что этот мужчина рядом и дети на заднем сиденье — родные ей, что она тоже член их семьи.
Уложив детей спать, Кэл отвез Мередит домой и проводил до дверей квартиры. Но, когда она уже готова была закрыть за собой дверь, Кэл вдруг удержал ее за руку, притянул к себе и прильнул к ее губам. Мередит, не колеблясь, ответила на поцелуй со всей страстью женщины, изголодавшейся по любви.
Кэл не знал, сколько времени прошло, прежде чем он взглянул на Мередит и увидел, что по щекам ее текут слезы.
— Прости, Кэл… не знаю, что со мной. Мой мир рушится, и какая-то неодолимая сила влечет меня в неизвестность… Что ждет меня? Что со мной будет?!
— Господи, Мерри, прости! Я не должен был этого делать!
На мгновение обоим показалось, что не может быть в мире ничего естественней и правильней этого поцелуя. Но оба знали, что это иллюзия. Они не имеют права поддаваться безрассудным порывам.
— Прости меня, Мередит! Клянусь, этого больше не повторится! Я, должно быть, просто забылся на несколько секунд…
— Я тоже… — тихо ответила она. — Я тоже забылась.
Она прекрасно понимала, к чему может привести один-единственный поцелуй. Еще несколько мгновений — и она могла бы совершить что-нибудь такое, о чем с запоздалым раскаянием вспоминала бы потом всю жизнь. Нет, она не вправе идти на поводу у минутного желания. От ее выдержки и рассудительности зависит не только ее собственная судьба, но и судьба Стива.
Мередит глубоко вздохнула, голос ее звучал спокойнее:
— Знаешь, во время праздников все как будто с ума сходят. Самые глупые мысли лезут в голову! Мне вот, например, подумалось, что, может быть, не так уж это и страшно — завести ребенка.
— Конечно, не страшно, — мягко ответил Кэл. — Неплохая мысль и не такая уж глупая.
Но Мередит молча покачала головой. Она не могла признаться Кэлу в главном: да, на миг она страстно возжелала ребенка, но не от Стивена, а от него, Кэла.
Эти новые чувства смущали и пугали Мередит. «Что со мной?» — мысленно спрашивала она, чувствуя, как нарастает смятение. Ясно одно: она должна вернуться к Стиву, и как можно скорее, пока они не потеряли друг друга. Впервые за четырнадцать лет Мередит по-настоящему испугалась, что брак их может дать трещину.
— Счастливого Рождества, Мерри, — сказал Кэл, прощаясь.
— И тебе счастливого Рождества, — откликнулась она.
Этот неожиданный порыв нарушил что-то устойчивое и безопасное, что было в их отношениях. Но, поразмыслив, Мередит успокоилась: ничего страшного не произошло, у них обоих хватило разума, чтобы остановиться у опасной черты. А понять и ее, и Кэла, наверное, можно.
Но, разумеется, она не станет рисковать браком или губить дружбу с Кэлом.
На следующий день Мередит решила позвонить Кзлу. Она призналась, что до сих пор не может прийти в себя.
— Из-за того, что случилось прошлой ночью? — осторожно спросил он.
— Да. Думаю, нам обоим нужно отдохнуть друг от друга. Я узнавала — через несколько часов откроется аэропорт. Я улетаю в Нью-Йорк, а к тому времени, как вернусь, мы обо всем забудем. Верно, Кэл?
Кэл облегченно вздохнул. Он боялся, что Мередит может заявить о своем уходе из компании. Ну что ж, он сам виноват. Надо было держать себя в руках.
— Прости меня, Мерри. Не понимаю, что вдруг на меня нашло. Я ведь знаю, вы со Стивом — крепкая пара, ты любишь Стива… Да что там, я просто идиот!
«Я тоже не понимаю, что нашло на нас обоих, — думала Мередит, — но знаю, что это нужно прекратить, и как можно скорее».
— Но ты уверена, что удастся улететь сегодня? Мне не хотелось бы, чтобы в праздничный вечер ты сидела дома одна.
— Не беспокойся обо мне. Все будет хорошо. Несколько мгновений Кэл молчал.
— Мередит… Хочу, чтобы ты знала. Я никому никогда не рассказывал о том, как тосковал по маме. Никому. Даже Шарлотте.
— Кэл, наша дружба не погибнет! Обещаю. Я увижусь со Стивом, ты хорошенько отдохнешь в Мексике, и после этого все пойдет как прежде. Это было всего лишь рождественское помешательство, ничего
