– Что-то я ни разу не слышал о вашей гильдии, Карполан. – произнес Антилопа. – Но, по всей вероятности, скоро вы обязательно расскажете о своих путешествиях всему свету.
– Да, наступят времена, когда наши возможности резко возрастут. А пока я слышу голоса своих акционеров – думаю, надо пойти и привести в чувство лошадей… Хотя, в принципе, они должны были соскучиться по дикому террору… Никакого отличия от нас, верно? – мужчина поднялся на ноги.
– Примите мою благодарность, – проревел Колтайн. – И передайте ее своим акционерам.
– Мне что-то передать от вас Дуджеку Однорукому, кулак? Ответ викана шокировал историка; в его мозгу зашевелились путающие подозрения.
– Нет.
Глаза Карполана мгновенно расширились, затем он кратко кивнул.
– Увы, нам пора отправляться в путь. Заставьте врага пожалеть о наступившем утре, кулак.
– Непременно.
Нежданный щедрый подарок не позволил армии в полной мере восстановиться за одну ночь, однако когда Антилопа с первыми лучами солнца увидел стройные ряды Цепи Псов, он понял, что подобной ночи у солдат не было с самого горного кряжа Гелор.
Беженцы собрались в плотные группы и остановились в ущелье к северу от устья долины реки. Кланы Горностая и Безрассудных Собак заняли оборонительные позиции на некоторой возвышенности прямо перед сборными отрядами Дона Корболо. Более тридцати повстанцев были в полной готовности бросить вызов одному викану: соотношение сил было так непропорционально, а исход столкновения настолько очевиден, что среди беженцев начала подниматься паника. Волнения вздымались то там, то здесь; вопли горя и отчаяния наполнили пыльный воздух над головами.
Колтайн намеревался как можно скорее пробиться через племенное войско и заблокировать устье долины, поэтому во главу ударного отряда он поставил клан Ворона и большую часть Седьмых. Арьергарду, да и самим беженцам оставалось надеяться только на то, что затея пройдет без сучка и задоринки.
Антилопа сидел на изнуренной кобыле к востоку от главной дороги, осматривая окружающее пространство с невысокого пригорка. Два виканских клана располагались с севера, а армия Дона Корболо до поры до времени скрывалась за горизонтом.
Караван Тригальской торговой гильдии отправился в путь, исчезнув за начинающим бледнеть восточным горизонтом.
В ту же минуту перед историком показался капрал Лист, который натянул поводья и произнес:
– Прекрасное утро, сэр! Начинается смена времени года – воздух пахнет совсем по-особенному, правда?
Антилопа осмотрел юношу.
– Молодой человек не должен проявлять сегодня столько радости, капрал.
– Однако ни один из преклонных старцев вашего возраста не выглядит столь удрученным, сэр.
– Проклятый Худом выскочка! По-моему, ты слишком вольно начинаешь себя вести.
Лист красноречиво оскалился. Антилопа сузил глаза.
– Так что же призрак Ягута нашептал тебе сегодня ночью, Лист?
– Нечто такое, историк, чем сам он никогда не обладал. Призрак вселил надежду.
– Надежду? Но с чего бы ей взяться? Неужели к нам приближается Пормквал?
– Об этом мне ничего не известно, сэр. Думаете, подобный исход возможен?
– Очень маловероятно.
– Действительно, и я так думаю.
– Тогда о чем же, волосатые шары Фенира, ты сейчас говоришь. Лист?
– Не уверен, сэр. Просто я проснулся, почувствовав… – юноша пожал плечами, – почувствовав, что нас наконец-то кто-то благословил. Будто бы бог дотронулся своим перстом…
– Прекрасное начало последнего рассвета в нашей жизни, – пробормотал, вздыхая, Антилопа.
Трегинские и бхилардские племена занимались подготовкой к бою, когда звук горна Седьмых возвестил их о том, что Колтайн вовсе не собирается проявлять учтивость. Копьеносцы клана Ворона и конные лучники бросились вперед по пологому склону к восточным холмам бхилардов.
– Историк!
Какая-то нотка в голосе капрала заставила его обернуться. Лист не обращал никакого внимания на продвижение клана Ворона – его внимание было устремлено на северо-запад, где появились огромное количество растянутых цепью конников другого племени.
– Кхундрилы, – произнес Антилопа. – По слухам, они представляют собой самое мощное племя к югу от Ватары. Сейчас пришло время убедиться в этом на собственной шкуре.
Со стороны послышалось цоканье копыт, и через несколько секунд на пригорке появился сам Колтайн. Выражение лица кулака было абсолютно невозмутимым; оно не изменилось даже после того, как он лениво посмотрел на северо-запад.
Арьергард также вступил в мелкие стычки. Пролилась первая кровь, и она преимущественно принадлежала виканам. Испуганные беженцы начали смещаться к югу в надежде на то, что если долина окажется полностью свободной, то их смогут и не заметить.
Десятки тысяч кхундрилов выделились в два огромных отряда, один из которых двинулся
