– Очень надеюсь, что ты скоро исправишься.
В этот момент разговора мать изумила ее.
– А я надеюсь, что ты все-таки вспомнишь, с кем говоришь. Гейбриел – порядочный человек. Ему не нужны мои деньги. И я порядочная женщина. Я твоя мать. Между прочим, я делаю тебе одолжение, рассказывая о Гейбриеле лично, пока ты не услышала о нас от кого-нибудь другого. Мы не совершаем ничего постыдного, любой мужчина моих лет завел бы подобный роман, если бы представился случай. Гейбриел на двадцать четыре года моложе меня, и если нас это не смущает, значит, не должно смущать и тебя. Созвонимся позднее, – заключила она и повесила трубку, не дав Джейн опомниться и набрать воздуху для негодующей тирады. Джейн растерялась: мать не просто совершила возмутительный поступок, но и первой оборвала разговор – впервые за все время. Сама же Флоренс жалела, что не сделала этого раньше. Обычно их схватки с Джейн заканчивались ничьей, но на этот раз старшая дочь зашла слишком далеко. А мать сочла своим долгом продемонстрировать преданность Гейбриелу.
Джейн изумленно обернулась к Лиз.
– У мамы болезнь Альцгеймера, – страдальчески выговорила она.
– С чего ты взяла? – Лиз постаралась сохранить бесстрастное выражение лица.
– Она завела интрижку с моим ровесником. С Гейбриелом Уайссом.
– А он чем-то плох? – полюбопытствовала Лиз.
– Откуда мне знать? Он хороший продюсер. Но если он спит с моей матерью, которая почти вдвое старше его, он просто не может быть порядочным человеком!
– Флоренс выглядит моложе своих лет, – напомнила Лиз. – Многие мужчины в ее возрасте и даже старше встречаются вообще с молодыми девушками.
Но Джейн совсем не то хотела услышать от Лиз.
– Господи, да ведь она моя мать!
На глаза Джейн навернулись слезы, Лиз присела рядом и обняла ее.
– А если бы она отреагировала так же, узнав, что ты лесбиянка?
– Так она и сделала! – Джейн рассмеялась сквозь слезы. – Грозила покончить с собой, дня два, не меньше. А потом обо всем рассказала отцу, и он воспринял новость спокойно. Да, поначалу они были разочарованы, но с тех пор всегда и во всем поддерживали меня. Пожалуй, ты права. Но черт возьми, Лиз, зачем ей это? А если он охотится за ее деньгами и выставит ее на посмешище?
– А если нет? И даже если он и вправду мерзавец, что плохого, если с ним она какое-то время будет счастлива? Чувствовать, что стареешь, нелегко. В Лос-Анджелесе у нее никого нет.
– У нее миллионы поклонников! Каждая ее книга распродается безумными тиражами!
– Поклонники не согреют ее ночью и не обнимут, когда ей тоскливо. Представь, что было бы, если бы мы не встретились, – многозначительно сказала Лиз.
Джейн утерла слезы.
– Я бы умерла. Без тебя моя жизнь пуста и бессмысленна, Лиз. В ней имеешь значение только ты. Ты – вся моя семья.
– А ты попробуй представить, как жила бы без меня. Твой отец заменял Флоренс целый мир. Его уже нет, зато есть Гейбриел. Может, он негодяй, а может, и хороший человек. Так или иначе, но твоя мать имеет право выяснить это сама, избавиться от одиночества, жить с тем, кого она сама выбрала.
– Откуда в тебе столько мудрости в твои годы? – спросила Джейн и высморкалась в протянутый Лиз бумажный платок.
– Флоренс мне не мать, но она хорошая, я ее люблю. И желаю ей только добра. Давай дадим ей шанс, по-моему, она этого заслужила.
Джейн склонила голову, задумалась, а потом обняла Лиз и притянула ее к себе.
– По-моему, мама спятила, а ты прелесть!
Лиз улыбнулась. Узы между ними крепли с каждым днем.
– Вот и хорошо. Так что теперь можешь два дня грозить ей самоубийством, как она когда-то грозила тебе. Но потом угомонись – ради своей матери. Что скажешь?
– Я подумаю, – уклончиво отозвалась Джейн и позвонила Коко. В трудную минуту родная кровь настойчиво напоминала о себе.
Когда зазвонил телефон, Коко и Лесли заходились хохотом: он рассказывал о забавных случаях на съемках одного из своих первых фильмов. Коко обожала подобные истории, а Лесли мастерски умел их рассказывать.
Еще смеясь, она ответила на звонок и услышала в трубке замогильный голос Джейн.
– Наша мать спятила! – такими были ее первые слова. Коко сразу поняла, что последует за ними. – У нее интрижка с моим ровесником.
Коко подавила вздох облегчения: ей самой казалось, что спутник матери гораздо моложе, по возрасту ближе к ней, а не к Джейн.
– Откуда ты знаешь?
– Она сама рассказала. А для тебя, похоже, это не новость, – укоризненно добавила Джейн.
– Просто я уже некоторое время замечаю, что в ее жизни что-то происходит.
Мать вдруг стала счастливой и с недавних пор оставила Коко в покое, звонила гораздо реже. Коко не сразу привыкла к этому: раньше мать названивала ей по нескольку раз в неделю, только чтобы объяснить, как неправильно живет Коко и как портит жизнь всем родным. А теперь они если и созванивались, то редко, разговаривали недолго и о своих делах не распространялись.
– И что ты об этом думаешь? – спросила Джейн.
– Даже не знаю, – вздохнула Коко. – С одной стороны, она имеет полное право поступать как заблагорассудится. А с другой – по-моему, это нелепо и неправильно. Но как я могу ее судить? Я живу словно хиппи, мой дом – сарай в Болинасе, и это меня устраивает. Я чуть было не вышла за инструктора по дайвингу и не переселилась в Австралию. Ты лесбиянка и живешь с женщиной. Разве мы вправе решать, что будет лучше для мамы? Может, он и вправду ей подходит. А если нет, думаешь, она не поймет? Нашу маму не проведешь.
– С каких это пор ты так повзрослела и научилась философствовать? – подозрительно спросила Джейн. – Это она тебя подучила?
– Нет, Я впервые услышала о ее романе от тебя. Но кто знает, может, и папа встречался бы с какой- нибудь девушкой, нашел бы себе глупенькую красотку: пожилым людям, оставшимся в одиночестве, тоже нужна компания. Никто не хочет жить один, – заключила она и улыбнулась Лесли, который показал ей поднятый большой палец.
– Ты, значит, не против? – Голос Джейн стал взвинченным. – И не считаешь, что интрижки в ее возрасте – совсем другое дело?
– Это еще почему? Думаешь, если она столько лет прожила с папой, то теперь обязана тосковать в одиночестве?
– Но зачем ей в таком возрасте молодой любовник, рядом с которым она выглядит глупее не придумаешь? – искренне недоумевала Джейн.
– Чтобы рядом с ним почувствовать себя моложе. По-моему, она извелась от одиночества.
– Значит, мы должны чаще навещать ее. – Джейн нахмурилась.
– Это совсем не то, ты же понимаешь, Джейн. Я не знаю… Я тоже не в восторге, но это не преступление.
– Зато дурной вкус. И унижение для всех нас.
– Между прочим, против твоей ориентации мама не возражала, – сравняла счет Коко, заставив Джейн растерянно умолкнуть. – Она всегда поддерживала тебя.
– Это не просто мой выбор. Я такой родилась.
– Мама все равно могла бы воспротивиться, но не стала. Она всегда гордилась тобой. – «А мной – нет», – хотелось добавить Коко, но она удержалась. Ни мать, ни сестра никогда не оказывали ей моральной поддержки, а она все равно готова защищать их. Несправедливо, но так устроена ее семья.
– Она и тобой гордилась, – негромко заметила Джейн, почувствовав, о чем думает сестра, и вдруг застыдившись собственных придирок. Сама Коко по отношению к ним никогда так не поступала.
– Вовсе нет, – коротко, со слезами на глазах возразила Коко. – И ты тоже. Это не секрет. И все-таки я
