«пока горит свечка».
Девушки искренне посмеялись. С принципом «пока горит спичка» они давно познакомились на практике.
Витгефт направилась в указанном направлении, а Людмила задержалась, положила Вадиму руку на плечо.
— Поясни всё же, как ты мыслишь. Мы должны девушками лёгкого поведения нарядиться, или как?
У Фёста сейчас было действительно отличное настроение. На сутки или более он решил не думать ни о каких мировых проблемах, просто от души отдохнуть и развлечься в компании великолепных девчонок, одна из которых — почти будущая жена, а вторая — лучшая подруга их обоих. А Контрразведчик — пусть попробует под него, именно такого, подстроиться. Ему ведь, как оказалось, что-то от экстрасенса и парапсихолога Ляхова нужно, а тому от кого бы то ни было — совершенно ничего!
Вадим, не в силах удержаться, привлёк к себе девушку, поцеловал в краешек губ.
Она неожиданно отодвинулась.
— Оставь это. Мы на работе? Вот и веди себя как положено. Я спросила.
— Молодец, подпоручик, истинно говорю — молодец. Вы должны, по смыслу ситуации, как я её понимаю, выглядеть крайне элегантными, знающими себе цену девушками, верхнесреднего класса, что нашего, что американского. Никакой здешней тусовочной гламурности, у вас приличное образование, причём психологическое и историческое, и серьёзная работа. В то же время допустима раскованность, опять же диктуемая положением, изысканная эротичность, в духе героинь Ефремова. Вы не какие-нибудь пошлые феминистки, вы свободные женщины, лишённые комплексов. Идея ясна? Хотя бы в первом приближении?
— Так точно, ваше высокоблагородие. Ясна. Во втором тоже. Вы — блестящий режиссёр, вам бы сам Станиславский позавидовал в умении боевую задачу ставить. Будет исполнено. Сами только на подходящем уровне окажитесь…
«Все они, „валькирии“ „семёрки“, в основах личности здорово стандартизированы, — подумал Фёст, — несмотря на якобы яркие индивидуальности. Воспитывать их ещё и воспитывать. Так и слава богу! Что воспитаешь, то и будет. Жаловаться не на кого».
Людмила с Гертой в час уложились. Из собственных покупок, сделанных в здешнем ГУМе несколькими днями раньше, и из гардероба квартиры, настроенного на Ирину и Сильвию, они сумели скомпоновать такие наряды, что Фёст, ко многому привычный, тем не менее восхитился. Не зря их Дайяна с Сильвией учили. Вышло именно то, что он подразумевал.
Пистолеты под юбками или ещё где-нибудь прятать не требовалось, оттого девушки ощущали дополнительную степень свободы. Блок-универсалы, вместе с необходимой мелочовкой, они уложили в легко открывающиеся сумочки, а больше им ничего и не было нужно.
Если обратиться к упомянутым Фёстом трудам Ивана Антоновича Ефремова, «Часу быка» и «Лезвию бритвы» в частности, «валькирии» использовали из его постулатов и заветов очень многое, эмоционально, психологически и тактически.
Осмотрев взглядом военпреда на танковом заводе всё это великолепие, Ляхов с видом действительно очень пожилого дядюшки вздохнул, но обошёлся без комментариев. Нечего тут комментировать. Описывать детали одежды Людмилы и Герты бессмысленно, сами по себе они, без учёта того, на что именно каждая вещь надета, значения не имеют.
«Гармония, вот что главное», — подумал Фёст, не позволяя себе задохнуться от счастья осознания того, что эта девушка всё же захотела полюбить его, никого другого.
— Ладно, потрудились, — сказал он как мог равнодушнее. — Будем надеяться, сексуальные маньяки всё ж таки невооружёнными стаями по улицам утренней Москвы бродят. А от одиночных отобьёмся. Пойдёмте, снизу такси вызовем. Времени у нас больше часа в запасе. Опоздаем — подождут.
Начальник группы консьержей и вообще охраны дома Борис Иванович, отставной майор морской пехоты, имевший, по его словам, одну большую мечту — уволиться полковником, да вот не сложилось, лёгким движением руки попросил Фёста задержаться у его стойки. Пропустив девушек вперёд, Вадим приостановился. Оба синхронно сунули руки в карманы. Борис Иванович вытащил свой портсигар, подаренный дембелями ещё в бытность его командиром взвода на Дальнем Востоке. Прошлый раз Фёст посетовал, что у него от армейской службы такой памяти не осталось. А сейчас он достал золотой блок- универсал, украшенный монограммой всего лишь из александритов. Форма монограммы, размер и сорт камней у аггров означали не только индивидуальную принадлежность прибора, но и ранг владельца. Они с Секондом не глядя поделили «бесхозные» упаковки с аппаратурой аггрианских агентов, ему — такой достался. Да какая разница, для местных жителей вещь всё равно выглядела эффектно, а набор имеющихся функций блок-универсала всё равно был намного больше, чем удалось наскоро освоить.
Морпех попросил посмотреть, уважительно поцокал языком. В глазах читался вопрос: «А откуда это вдруг, если прошлый раз обычной сигаретной пачкой пользовался?» Не нужно быть профессиональным логиком, чтобы продолжить мысль и как-то увязать недавно состоявшийся у них разговор о «Чёрной метке» с появлением такого портсигара. Хочешь — понимай, что человек «гонорар» получил за удачно проведённую операцию. Или — трофей добыл «на поле боя». Можно и ещё вариант проиграть — портсигар должен послужить собеседнику неким намёком. Каким, на что — сам разбирайся.
Майор — человек проницательный, наверняка ведь сообразил, что не по обычной оплошности человек «засвечивается».
— Да вот увидел ваш и подумал — чего я мятую пачку в кармане таскаю? Тем более — сорт курю непрестижный, а приходится бывать в обществе солидных людей, у них часы «Картье» или «Омега», у меня — «Командирские».
— У меня, кстати, тоже. — Майор поддёрнул обшлаг, продемонстрировал циферблат с флотской символикой. — Привык, и из принципа тоже…
— Вот-вот. Я, когда в Африке служил, ребята золотишко прикупали, оно там почти нипочём. Ну и я за компанию. У мастера на заказ сделал, как раз по размеру кармана кителя. Нагрудного…
— Заместо бронежилета? — усмехнулся консьерж.
— Вроде того. Дантеса от пули Пушкина пуговица спасла…
— А проба хоть толковая? Знаю я то золото. На Руси раньше самоварным, или цыганским, называли.
— Нет, тут всё верняком. У известного человека заказывал, из южноафриканского самородного. По нашему — девяносто шестая, монетная. Всю премию за операцию в Чаде вбухал.
— Стоит того. — Майор подкинул на ладони портсигар, будто проверяя соотношение размеров и веса. — Плюс камешки.
«Понимающий человек, — подумал Ляхов. — Едва ли только в бухте Ольги пацанов десантироваться учил».
— Камешки это так, бонус. — И спрятал портсигар в карман.
Тема была закрыта. Закурили. После первой затяжки Борис Иванович сказал, понизив голос:
— Вами тут интересовались.
— Неужели? И кому это я вдруг понадобился?
— Если б ко мне обратились, я бы вам точно обрисовал и внешность, и род занятий. А это мне сменщик передал. Молодой парень, Иван. Ну, вы знаете.
Фёст, разумеется, знал каждого из консьержей-охранников подъезда. С каждым словом-другим перебрасывался, на чай давал, особенно если поздно домой возвращался. Собирался попросить ребят из «Чёрной метки» составить на каждого подробное досье: на кого полностью положиться можно, а от кого поскорее избавиться. Теперь-то, располагая полноценными «шарами», он и сам разберётся.
— Он со смены домой шёл. Двое догнали, какую-то ксиву показали, пацан и прочитать ничего не успел. Что взять, — Борис Иванович пренебрежительно махнул рукой, — всей службы — сержант-срочник ВДВ. Чечни немного — вот и всё образование. Стали расспрашивать. Не столько о вас, как о «племянницах» ваших. Так вопросы загибая — не бордель ли здесь подпольный.
