– И дальше что?
– Оставил рацию на приеме. Может, еще выйдут.
– Да ты что? Батарея и так практически сдохла.
– Я запасной аккумулятор подключил. Через преобразователь. У меня в запасе был. Но вообще-то… – замялся воентехник. – Мы тут посоветовались… Может, лучше все-таки открыть проход обратно? Пусть генерал решает. Послать дозор на машинах – через полчаса все станет ясно. Может, ребятам срочная помощь требуется.
– Правильно, – подтвердил подошедший Колосов. – У нас приказа не было здесь до упора сидеть. Тем более обстоятельства чрезвычайные.
Максим был совершенно согласен с товарищами.
Поплескав в лицо водой из фляжки, сделав несколько спортивных упражнений, способствующих обретению бодрости, закурив, наконец, он был готов к принятию решений.
Сейчас он даже не понимал, почему не выскочил отсюда, как ныряльщик с глубины, сразу же, как только увидел первого мертвеца?
Магия нечетко отданного приказа? Соображение о том, что начальству виднее, а его задача – прежде всего обеспечить выполнение миссии Щитникова?
Зачем-то его ведь послали с отдельным пакетом за сотню километров отсюда? Вдруг на самом деле имеет место стратегический замысел, мудрость которого не дано постигнуть нестроевому капитану, пусть и возведенному в целые подполковники?
А, гори все огнем! Его назначили главным за операцию, вот он и принял решение.
– Давай, Василий, включай на выход. Разбудим начальство – не беда! Тем более я еще тут кое-что придумал. Боюсь, что генералу нашему будет очень интересно.
Глава двадцать первая
Чекменев выслушал доклад и счел решение Бубнова возвратиться совершенно правильным.
– Видите, вы легко вжились в роль командира-единоначальника. Ибо еще Петр любил говорить: «Не держись приказа, яко слепой – стенки». Хотя, с другой стороны, в большинстве случаев приказ все-таки следует выполнять с возможной полнотой и точностью, поскольку замысел вышестоящего как раз и может содержать в себе смысл, недоступный обычной логике. Например, если вам поручено осуществлять отвлекающий или дезинформирующий противника маневр… Впрочем, вы в академиях не обучались. В данный же момент, повторяю, поступили единственно верным образом.
Закончив воспитательный момент, генерал перешел к сути:
– Ну-ка, еще раз, давайте вернемся к вашим покойникам. Вы, кажется, сказали…
– Вот именно, господин генерал. Я осмелился предположить, что в боковом или, точнее сказать, широкополосном времени имеет место нечто вроде отстойника для новопреставленных. Или того же «чистилища», но не в религиозном, в чисто материальном плане. В нашем временном коридорчике человек уже мертв (для нас и в нашем восприятии), а там, – Максим развел руки, как рыбак, показывающий размеры добычи, – вроде как еще и нет. Возможно, это определенным образом зависит от причины и способа смерти.
Ну, вроде как смерть клиническая и биологическая. Конечно, все это тоже требует исследований и подтверждений. Думаю, следует попытаться взять «языка» из них и там же, на месте, прояснить некоторые вопросы. Интересная может диссертация получиться, я давно о докторской подумываю…
Чекменев сделал отстраняющий жест.
– В вашем сообщении для меня пока что ценным является сам факт наблюдения данного феномена. Правильно оценить его, увы, ни я, ни вы не в состоянии. Будем искать специалистов.
Максим позволил себе ухмыльнуться.
– Зря, зря иронизируете, – на полном серьезе ответил Чекменев, хотя доктор ничего не сказал. – Мой немалый опыт подсказывает, что, если какое-то событие случается и не является иллюзией или заблуждением наблюдателя, в девяноста девяти процентах случаев найдется некто, занимающийся этой проблемой давно и профессионально.
– Так точно! Именно этой проблемой на протяжении многих веков занимается огромное количество «специалистов»… – Что и требовалось доказать, – не поддался на провокацию Чекменев. – Соответственно, ими наверняка накоплен огромный массив фактов и объяснений к ним. Наша задача – выбрать максимально непротиворечивые и близкие к нашему случаю. Впрочем, это уже не ваша забота. Вы же, помнится, упомянули о желании немедленно переговорить с нашим уважаемым Виктором Вениаминовичем. О чем, если не секрет?
– Так, все больше о математике. А от вас какие ж секреты? Поприсутствуете – сами все услышите.
– Пригласите, – без дополнительных вопросов приказал Чекменев адъютанту.
Очевидно, он был готов к тому, что Маштаков потребуется для консультаций или для другой какой-то цели, и держал его под рукой, в рабочем состоянии, несмотря на ранний час.
– С возвращением, Максим Николаевич! Теперь вы убедились, все функционирует с точностью швейцарского хронометра. Ушли, вернулись благополучно. Никаких сбоев? – профессор радостно улыбался, шел навстречу, издалека протягивая руку.
Максим ее пожал, но выражение его лица Маштакова насторожило. Улыбка погасла.
– Что, отметили какие-то неполадки? Говорите же…
Растягивая удовольствие, Бубнов сначала сел на диван, попросил у Чекменева разрешения закурить, глубоко затянулся. Генерал наблюдал за его действиями со спокойным интересом, Маштаков – с нарастающей тревогой. Все ж таки перед ним сидели офицеры, а он по-прежнему осознавал себя заключенным, находящимся в их полной власти.
