Ляхова впервые за проведенное здесь время охватило отчаяние. Совершенно как Робинзона, когда он понял, что остался совершенно один и вдобавок находится на острове.
Выходит, не в боковое время они попали, а совершенно черт знает куда. Но как же? Ведь на перевале все осталось точно так, как было, и гильзы они нашли, и осколки. Даже несколько пожелтевших и высохших окурков Вадим увидел под скалой, где перекуривал в короткие затишья боя.
Нечто подобное пришло в голову и Сергею.
– Это просто какой-то очередной фокус природы… Что-то связанное с нашим переходом. Может, тут пространство как-то деформировалось? Мы из августа попали в январь, и на шесть тысяч примерно кэмэ южнее… Могла и база как-то сместиться. Надо искать. Крепость-то – вон, – полковник указал на полуразрушенные, выветренные стены. – Скоро тысячу лет здесь стоит.
…Офицерам и Татьяне переход дался почти легко, они готовы были идти и дальше, тем более что в этих местах в радиусе десяти-пятнадцати километров какой-нибудь населенный пункт нашелся бы непременно, не Сибирь, чай, а страна с рекордной плотностью жителей, хуже, чем в Голландии.
Потому хуже, что в том же Нидерландском королевстве никто ни в кого не стреляет, а здесь навскидку пущенный снаряд свою жертву найдет обязательно.
Зато через двадцать километров гарантированно выйдешь к побережью.
Но Майя сил лишилась полностью. Городское создание. Пусть и на лыжах бегала лихо. Но равнинные лыжи и горный туризм – несколько разные виды спорта. Она шла, пока надеялась, что еще километр, полтора – и все. А тут завод кончился разом.
Девушка со стоном села на землю, вытянула ноги и закрыла глаза.
– Вы как хотите, а я…
Татьяна дернула щекой и впервые за весь переход попросила у Тарханова папиросу.
Минут десять все дружно молчали, думали, каждый проигрывал ситуацию по-своему.
Розенцвейг предложил использовать для отдыха остатки форта и сообщил, что эти места знает, пожалуй, лучше, чем коллеги.
– Там наверняка есть нечто вроде сторожки, сувенирная лавка, вода вон в реке, а вдруг и поесть найдется. Если до ночи обстановка не прояснится – костер разожжем. Январь – он и здесь январь. Так что мы с девушками пойдем бивуак готовить, а вы посмотрите по окрестностям, вдруг да повезет…
И повел девушек к старинному арочному мосту, тоже времен крестоносцев, если не Понтия Пилата.
– Посмотрим, – ни к кому специально не обращаясь, пробормотал Тарханов. – Ну что, пошли? Вон с той горушки далеко должно быть видно.
Проводили друзей, присели, опять закурили, потому что никаким другим способом нельзя было заполнить паузу. Вроде бы все одним делом занимаются, и в то же время сейчас от них двоих зависело что-то очень важное.
– Нет, Робинзону все же похуже было. Морально. Хотя с припасами намного лучше, чем у колонистов острова Линкольн.
Из чего предлагаю впредь и исходить. Тех тоже пятеро было, и имущества намного меньше, чем у нас. Мы оружие имеем, еды раза на три, если не обжираться. И все ж таки на материке. Раз форт здесь сохранился, значит, и другие строения должны быть. Прорвемся… – Ляхов еще раз повторил ранее сказанное, но уже как принятую к исполнению истину.
– Ну, пошли, что ли? – не поддержал его философствования Тарханов. – Мы с тобой за полчаса на горку взбежим, а оттуда до самого моря должно быть видно.
С плоской вершины следующей горы обзор действительно открывался замечательный, и море на самом деле синело, закругляясь вверх у горизонта и почти сливаясь с таким же ярким зимним небом.
Но что гораздо важнее – не далее чем в пяти километрах к югу друзья увидели то, что отчаянно надеялись увидеть.
Не совсем, конечно-то, поскольку Тарханов вел их к настоящей военной базе, обнесенной бетонной оградой и тремя рядами колючей проволоки. С многочисленными казармами, рассчитанными более чем на полторы тысячи солдат, штабными помещениями, офицерскими коттеджами, складами продовольствия, вооружения, стоянкой военной техники.
А тут, в неглубокой ложбине, обозначились вразброс стоящие полтора десятка сборно-щитовых домов, окруженных проволочным забором, с пулеметными вышками по углам воображаемой границы территории.
Но сказать точно, так ли это, не позволяло расстояние.
Еще там смутно виделись на открытом месте танк и несколько грузовых машин.
– М-да, хуторок в степи, но в нашем положении – и на том спасибо. – Ляхов, безусловно, обрадовался обнаруженному объекту, который обещал приют и пополнение припасов, но, по большому счету, оптимизма увиденное ему не прибавило.
– Это больше на погранзаставу похоже, – ответил Тарханов, которому литературные реминисценции Ляхова были чужды. – Пойдем, что ли, вниз или сначала за народом сбегаем?
– Бежать – это час туда, потом два или три обратно. С девчонками, в их нынешнем состоянии. А если уже они отдыхать сели, разулись и все такое прочее, хрен ты их поднимешь и опять шагать заставишь. Это тебе не английские «Томми»:[31]
– Здорово, – восхитился Тарханов. – А это откуда? Прямо как про меня в молодые годы. По ней я и шагал. И пыли было… Сам сочинил?
Ляхов в очередной раз удивился простодушной искренности товарища. Хотя пора бы было и
