оставляла попыток. В целом у нее все складывалось неплохо, и все единогласно решили, что День благодарения удался, хотя и прошел без мамы.
Глава 21
В понедельник после Дня благодарения жизнь пошла своим чередом. Сабрина и Крис уехали на работу вместе, Тэмми спешила на очередное производственное совещание. А Энни уехала в школу на такси. Она предполагала в ближайшее время начать пользоваться автобусом, но пока еще не решалась. Энни уже три месяца училась в Паркеровской школе. В тот день обстоятельства для нее несколько усложнились, потому что ночью шел снег и образовался гололед. Она поскользнулась на ледяной лунке прямо перед входом в школу и шлепнулась, только на сей раз не на колени, а на ягодицы. Однако в отличие от первого раза она не расплакалась, а расхохоталась.
Энни только что поздоровалась с Бакстером, который услышал звук падения.
— Что случилось? — спросил он, не понимая, что происходит: ее голос слышался откуда-то снизу.
— Сижу на заднице. Я шлепнулась.
— Опять? Ах ты, увалень!
Теперь они оба хохотали, и кто-то помог ей встать. Рука была надежная, сильная.
— Нельзя кататься на ледяных лунках перед входом в школу, мисс Адамс, — шутливо произнес голос, который она сначала не узнала. — Это следует делать в Центральном парке.
Когда ей помогли подняться, она поняла, что задняя часть джинсов у нее мокрая, а переодеться не во что. И тут она вспомнила голос. Он принадлежал Брэду Паркеру, директору школы. После первого дня занятий в школе она с ним ни разу не разговаривала.
Бакстер услышал, что он разговаривает с Энни, а поскольку они опаздывали, сказал, что встретится с ней в классе, напомнив, что надо поторапливаться.
— Вижу, вы с ним подружились, — весело заметил Брэд и, продев ее руку под свой локоть, повел ее в школу. Земля обледенела. Снег в том году выпал рано. И хотя его тщательно расчищали, перед школой то и дело происходили мелкие неприятности.
— Он хороший парень, — сказала Энни. — Мы с ним оба художники, и оба в этом году попали в аварию. У нас много общего.
— Моя мать была художницей, — сообщил Брэд Паркер. — Вернее, живопись была ее хобби. А по профессии она была балериной и выступала в парижском балете. Она попала в автокатастрофу, когда ей было двадцать лет, и это положило конец обеим ее карьерам. Но, тем не менее, она достигла успехов, занимаясь другим.
— Чем же она занималась? — вежливо осведомилась Энни. Страшно подумать, сколько жизней разрушили или вообще унесли автомобильные катастрофы. В школе она познакомилась с несколькими такими людьми, причем некоторые из них, как и она, были художниками. В школе училось около восьмисот человек самых разных профессий, и у каждого была своя история.
— Она преподавала танцы. Причем была очень хорошим педагогом. Она встретилась с моим отцом в тридцать лет, но продолжала работать и после того, как вышла замуж. Отец мой был слепым от рождения, так она даже его научила танцевать. Ей всегда хотелось основать школу, подобную этой. И я сделал это в память о ней. Кстати, у нас здесь тоже есть танцевальные классы. Там учат и бальным танцам, и балету. Надо бы вам как-нибудь попробовать, возможно, вам понравится.
— Не понравится, если этого нельзя увидеть, — резковато сказала Энни.
— Похоже, что тем, кто занимается в этом классе, это нравится, — возразил ничуть не обескураженный Брэд Паркер и заметил вдруг, как она прикоснулась рукой к промокшим сзади джинсам. Она промокла, шлепнувшись на подтаявший лед, ей хотелось съездить домой переодеться. — А у нас на такой случай имеется шкаф с запасной одеждой. Знаете, где он находится? — Она покачала головой. — Я покажу. Вы будете чувствовать себя очень неуютно в мокрых джинсах целый день, — тихо сказал он. Судя по голосу, он был не лишен чувства юмора. Наверное, он доволен жизнью и вообще хороший человек, решила она. По-отечески отнесся к ее проблеме. Интересно, сколько ему лет? Ей показалось, что он не молод, но спросить она не решилась.
Он повел ее наверх, в чулан, где на вешалках в шкафах висела одежда, которую хранили там на всякий случай. Окинув ее взглядом, он протянул ей джинсы.
— Эти, кажется, подойдут. В углу за занавеской есть примерочная. Я подожду вас здесь. Если не подойдут, можно примерить другие, — сказал он. Она, испытывая некоторую неловкость, примерила джинсы. Длинноватые, зато сухие. Она вышла из-за занавески, похожая на сиротку, и он рассмеялся. — Вы позволите мне закатать их? — спросил он. — Иначе вы споткнетесь и снова упадете.
— Конечно, — сказала она, все еще испытывая неловкость. Он закатал штанины, и получилось то, что надо. — Спасибо. Вы были правы. Мои джинсы промокли насквозь, я хотела в обеденный перерыв съездить домой переодеться.
— И к тому времени успели бы простудиться, — сказал он. Она рассмеялась:
— Вы говорите совсем как моя сестра. Она всегда боится, что я ушибусь, упаду или заболею. Совсем как мама.
— Это не так уж плохо. Иногда нам всем бывает нужна такая забота. Матери мне до сих пор не хватает, хотя ее нет уже почти двадцать лет.
— Я свою маму потеряла в июле, — тихо проговорила Энни.
— Сожалею, — искренне сказал он. — Это тяжелая потеря.
— Да, было очень тяжело, — честно призналась она. В этом году Рождество для всех них будет тяжелым праздником. И, слава Богу, что хотя бы День благодарения позади. Но все они боялись Рождества без матери. Они разговаривали об этом, когда разбирали ее одежду.
— Я потерял обоих родителей сразу, — сказал Паркер, провожая Энни в классную комнату. — В авиакатастрофе. В такие моменты, когда между тобой и загробной жизнью не остается никого, быстро взрослеешь.
— Мне это в голову не приходило, — задумчиво произнесла она, — но вы, возможно, правы. Правда, у меня остался отец. — Они добрались до ее классной комнаты. Утром у нее были уроки по Брайлю, а после обеда — уроки кулинарии. Предполагалось, что ученики должны научиться готовить мясной хлеб, который она терпеть не могла, но в том же классе занимался Бакстер, и они дурачились вовсю. Тем не менее, она научилась готовить отличные кексы и жарить цыпленка. И то, и другое в ее исполнении дома встретили с шумным одобрением. — Спасибо за джинсы. Завтра верну.
— В любое время, — сказал он. — Желаю удачного дня, Энни, — пожелал он и добавил; — Веди себя хорошо в песочнице. — Энни рассмеялась. У него было перед ней большое преимущество. Он ее видел, а она его — нет. Но голос у него был приятный.
Она проскользнула на свое место во время урока Брайля, и Бакстер принялся безжалостно подшучивать над ней:
— Теперь, значит, директор школы носит за тобой твой школьный портфель?
— Заткнись! — фыркнула она. — Он водил меня переодеться в сухие джинсы.
— Помогал тебе их надеть?
— Да замолчи ты. Нет, закатал штанины.
Бакстер тихо присвистнул и продолжал поддразнивать ее все утро.
— Кстати, я слышал, он очень привлекательный.
— Наверное, старый, — вздохнула Энни. Брэд Паркер вовсе не пытался приударить за ней. Он просто хотел помочь и вел себя как директор школы. — К слову сказать, это ведь он, а не ты помог мне подняться, когда я шлепнулась на лед.
— Я не мог, — просто ответил Бакстер. — Ведь я слепой, дурочка.
— Не смей называть меня дурочкой! — возмутилась она.
