из самых надежных своих юнцов. Это его он еще раз отправил месяц назад к Маргарет Линкольн с поручением уговорить ее хотя бы ненадолго отпустить девочек повидаться со своей матерью.
Кит стал продвигаться к нему мимо людей, толпившихся вокруг жарко натопленных очагов. Подойдя к Малкольму, он без всяких церемоний увлек его в сторону.
– Мне надо поговорить с вами наедине.
– Что случилось, парень? – Малкольм сердито оглянулся, но чужих ушей вокруг не было. – Говори.
– Роберт де Куинси в Лондоне, – тихо сказал Джон Кит.
Малкольм побелел. Уже несколько лет ходили слухи, будто де Куинси жив, но граф отказывался им верить. Он просто не желал этого слышать. Для него не существовало силы, которая могла бы разрушить его брак с Элейн.
– Ты точно это знаешь?
– Да, он сейчас при дворе короля Генриха и уже побывал у дочерей вашей жены.
Малкольм выругался.
– Не могу поверить! – В ярости он с силой стукнул кулаком о кулак.
– Лорд Файф, – услышал он тихий голос Ронвен у себя за плечом и, выругавшись, круто повернулся к ней. Ее глаза были почти бесцветны в свете горевших жаровен, и он содрогнулся, ощутив почти суеверный страх. Мурашки пробежали у него по спине. Она слышала! Проклятие! Она все слышала!
Холодно улыбнувшись, Ронвен сказала:
– Едва ли миледи будет рада возвращению сэра Роберта. Ей нельзя ничего сообщать о нем. – Ее холодные, непроницаемые глаза смотрели ему прямо в душу. – Пока он жив.
Малкольм подавил желание осенить себя крестом. Боже правый, эта женщина и в самом деле пугала его, как ни обидно было это сознавать.
– Мне кажется, мы с вами мыслим одинаково, леди Ронвен.
Она кивнула:
– Откладывать нельзя.
По крайней мере, она была на его стороне. Малкольм посмотрел на Джона Кита:
– Полагаю, этот человек очистил свою душу в Святой земле и подготовился к смерти. Пусть она будет быстрой и безболезненной.
Джон Кит поклонился. Его лицо было сурово.
– Я сделаю все, как надо, милорд.
Малкольм кивнул:
– И смотри, чтобы никто не узнал, как и от чьей руки он умер.
– Даже сам сэр Роберт этого не поймет, – сказал Джон Кит и осклабился.
Глава двадцать первая
– Я поеду с вами.
Джон Кит уже собрался было сесть на коня, но с удивлением обернулся, услышав чей-то тихий голос за спиной. Это была няня графини, леди Ронвен.
– Герцог приказал мне скакать что есть духу. Я еду по его поручению.
– Мне известно, по какому поручению, господин, – ответила она. – Я поеду с вами. – От ее улыбки у Кита похолодела кровь.
Путь до Лондона они проделали за пять дней, часто останавливаясь и меняя лошадей. Ронвен сразу повела Джона Кита в дом на Грейсчерч-стрит. Теперь он принадлежал Дерворгилле Баллиоль, которая получила его в наследство после смерти графини Клеменс, умершей четыре года назад. Ронвен до сих пор была там желанной гостьей. Когда они въехали во двор, стемнело и ворота позади них закрылись.
У Джона был план убить его на улице – быстро, легко, и никто не узнает, кто убийца. Так же легко будет и уйти. Но Ронвен не согласилась с ним. Нож под ребро – слишком быстро и слишком легко. Убитый не узнает убийцу. Она хотела, чтобы де Куинси знал, откуда пришла смерть, и имела свой собственный план. Рулон тончайшего шелка из лавки Лунед – вот что послужит наживкой, на которую он клюнет.
Пробудившись, Роберт стал соображать, какое нынче число, и вспомнил, что это был день святого Гилберта, четвертое февраля, неудачный день, когда сбывались дурные предзнаменования. Обычно в такой день он не решился бы на более серьезные дела, чем выпростать ноги из-под одеяла и налить себе кубок вина. Однако сделка, о которой сообщил ему потихоньку его слуга, была настолько заманчива, что устоять он не мог. И разве не был удачей его поход в чужие земли, где его ждали такие сокровища! А ведь туда ему тоже не хотелось ехать. Шелк! Тончайший шелк, и по ничтожной цене! Роберт разыскал одинокую лавочку позади церкви Святого Павла. Слуг он оставил сторожить лошадей снаружи, как было указано. Когда он, бросив взгляд на торговку, узнал в ней Ронвен, было уже поздно; тяжелая дверь захлопнулась за его спиной.
Она широким жестом, по всему столу, развернула перед ним рулон.
– Ну как? Нравится? – Она стояла, скрестив руки на груди, и наблюдала за ним. У двери замер Джон Кит с ножом наготове.
Роберт рассматривал шелк. На ощупь он был мягкий, нежный, волнующий и цвета чудного – сочно- алого, как свежая кровь. Внезапно у него пересохло во рту. Он кивнул в ответ. У него тоже был кинжал за поясом, скрытый под плащом. Роберт сделал два шага к двери и, глумливо хихикая, произнес:
– Я слышал, что моя жена сбежала с новым любовником. А разве вы не поехали за ней, леди Ронвен? Верно, ей надоели ваши кровавые делишки.
Ронвен улыбнулась:
– Она ничего не знает о моих кровавых делишках, сэр Роберт. Ничего. А вот вам вскоре предстоит познакомиться с ними. – Она пока не двигалась.
Роберт заметил молчаливого человека у двери. Он был худощавый, но жилистый и, видимо, сильный! Роберт лихорадочно соображал. Жаль, что накануне крепко выпил, подумал он. Эта стерва опасна, как гадюка, и так же стремительна. Он потянулся за кинжалом, но Джон Кит опередил его. Роберт и оглянуться не успел, как нож шотландца оказался у его горла.
– Не дергайся, – прорычал шотландец. – И делай, что она говорит.
Ронвен не пошевелилась. Голова Роберта была закинута назад, шея с приставленным к ней лезвием ножа напряжена; скосив глаза, Роберт мог видеть ее лицо. Она с улыбкой подошла к столу.
– Я рада, что вам понравился шелк. Он будет вашим саваном. – Из-под рулона она вытянула веревку.
Он побледнел:
– Вы не смеете прикасаться ко мне…
– Не смею? – Она размотала скрученный моток.
Через несколько мгновений Роберт уже стоял, привязанный к столбу посередине грязной лавки, со связанными позади руками. Он отчаянно сопротивлялся, но им удалось утихомирить его. Ему переплели веревкой ноги и сунули в рот тряпку, чтобы он прекратил звать на помощь слуг.
Ронвен, отступив назад, хладнокровно взирала на свою жертву.
– Посмотрим, как это вам понравится, быть связанным по рукам и ногам и таким беспомощным. Когда такое делают с вами, вам это доставляет удовольствие? – Она увидела страх в его глазах. – А что еще вы вытворяли с ней, милорд? – спокойно продолжала она. – Нет, она мне никогда этого не рассказывала. И никому. Ей уж больно было стыдно. Но думаете, я не знаю? Вы думали, это вам так сойдет? Вы еще пожалеете, что не умерли от рук неверных, милорд, потому что я сделаю с вами такое… и это будет в тысячу раз страшнее того, на что способны орды мусульман.
Не глядя на Джона Кита, она протянула вперед руку: ее намерения были ясны. Джон вложил ей в руку нож; ему и самому уже было немного дурно. Он все представлял себе иначе. Ударить ножом под ребра или полоснуть по горлу в темном переулке. Обычное мужское дело, не то что это…
Стараясь не выдать себя выражением лица, он отступил назад, сложив руки на груди. У него было чувство, что она больше в нем не нуждается.
Прежде чем она закончила, его несколько раз стошнило в уголке. У него звенело в ушах от сдавленных воплей Роберта, сменившихся предсмертными хрипами, когда под конец Ронвен запихивала ему в горло его отрезанные гениталии.
