разрыве с Джастином, но теперь это казалось ей неуместным, да и не было никаких оснований считать, что для Мэтта это имело бы какое-то значение.
– Почему ты не едешь кататься на лыжах с детьми? – спросила она, заранее зная ответ.
– Я хочу остаться здесь с детьми, которые не могут поехать.
Дафна кивнула, но догадалась об истинной причине. А потом Мэтью занялся делами, и за два дня она виделась с ним мимолетно всего несколько раз. Он был чрезвычайно занят подготовкой к приезду новой директрисы. И, как бывало прежде, только в последний вечер, после того как Эндрю лег спать, они нашли время сесть и поговорить. Она решила, несмотря на плохую дорогу, ехать домой ночью с воскресенья на понедельник. Впервые за долгое время пребывание в Нью-Гемпшире было ей в тягость.
– Ну, как там в Калифорнии, Дафф?
Он подал ей чашку кофе и сел в свое старинное уютное кресло.
– Когда я улетала, все было в порядке. Я в Нью-Йорке с понедельника.
– Для Эндрю очень хорошо, что ты остаешься на Рождество. Как я понимаю, твой друг все еще не горит желанием с ним знакомиться. Или он прилетел с тобой?
Это был прекрасный повод, чтобы сказать ему, но Дафна им не воспользовалась.
– Нет, мне надо начинать новую книгу.
– Ты что, вообще никогда не отдыхаешь?
Улыбка Мэтта была доброй, но он был каким-то отстраненным.
– Как и ты. Как я заметила в последние два дня, ты на рани нервного расстройства.
– Да. С трудом держусь.
– Я тебя понимаю. Последние две недели съемок «Апачи» были совершенно сумасшедшие, но финиш был великолепным.
Она рассказала ему о последнем дне и прощальной вечеринке, а он слушал и улыбался. Дафна была хорошей рассказчицей и старалась, чтобы разговор не перешел на личные темы. Она все еще не оправилась от обид и не хотела открываться даже перед Мэттом. Не столько из-за того, что сожалела о потере Джастина, сколько из-за того, что потерпела Поражение. От Джастина и двадцатидвухлетней девицы из Огайо. Никогда раньше такого с ней не случалось. И не служится, она ежедневно себе в том клялась.
– Что ты будешь делать на Рождество без Эндрю?
В глазах Мэтта было беспокойство: может, Джастин к ней прилетит? В прошлый раз в беседе она упомянула, что, возможно, они поженятся.
– Мне будет чем заняться.
Ответ казался вполне подходящим, и Мэтью кивнул. Они помолчали – каждый погрузился в свои мысли, и он подумал о Гарриет. Она была замечательной девушкой, но не для него, и оба это знали. Несколько недель назад она стала встречаться с другим, и Мэтт полагал, что помолвка не за горами. Гарриет созрела для брака, и многие захотели бы воспользоваться этой возможностью, но он к таким не относился. Он не любил ее. А она была достойна лучшего, он сказал ей это при последнем свидании. Дафна пристально посмотрела на него и сказала:
– Ты что-то ужасно серьезен, Мэтт.
Он посмотрел на огонь, а потом на нее.
– Я думал, как все стремительно меняется.
Дафна задавалась вопросом, насколько сильно он увлечен той девушкой. Может, он собирается жениться? Но в тот момент она решила его об этом не спрашивать. Ей хватало и своих забот, а он, когда захочет, сам ей скажет.
– Да, ты прав. Я не могу поверить, что год уже кончается.
– Я же говорил тебе, что это не навсегда.
Мэтью был спокоен и рассудителен. Дафна заметила, что у него в волосах по сравнению с прошлым годом прибавилось седины.
– И у Эндрю все в порядке. – Он улыбнулся ей. – Да и твои дела не так уж плохи.
– Да, Эндрю молодец благодаря тебе, Мэтт.
– Это не так. Эндрю молодец, потому что он Эндрю.
Она кивнула и затем поднялась.
– Я лучше поеду, а то и до завтра не доберусь.
– Ты уверена, что это необходимо?
Мэтью огорчился, и она улыбнулась. За прошедший год он так часто ее успокаивал, что трудно было удержаться, чтобы не обнять его в этот раз, но она знала, что это будет нехорошо по отношению к нему. Он казался довольным и сам сказал, что все меняется. Лучше оставить все как есть.
– Не беспокойся за меня. Меня ничто не берет, ты же знаешь.
– Возможно, но на дорогах чертовски много снега, Дафф. – И, проводив ее до двери, он спросил: – Ты мне не позвонишь, когда доберешься домой?
– Не выдумывай, Мэтт. Я приеду в три или четыре утра. Это только для меня нормальное время, а не для остальных людей.
