каждой руке по несколько пакетов с продуктами, поднимались на крыльцо, Джон сообщил жене, что водопроводчик починил унитаз в их ванной комнате, но, как только он ушел, в ванной комнате Моррисонов прорвало трубу, и сейчас ею занимается Мариус.
— Да, пожалуй, покупать этот дом все-таки не стоит, — лениво поддакнул Эрик.
— Кстати о покупках! — воскликнул Джон. — Надеюсь, — обратился он к Паскаль, — ты потратила на еду не слишком много денег?
— Конечно, нет, — с достоинством отозвалась та. — Я купила самые дешевые продукты, какие только смогла найти: засохший хлеб, фрукты с «бочком» и прокисшие сыры. По-моему, ты можешь быть доволен этой маленькой сделкой — я сэкономила на ней целую кучу денег.
— Очень смешно!.. — медленно проговорил Джон, поворачиваясь к Эрику, но лицо его невольно вытянулось. Он любил вкусно покушать и не мог понять, шутит Паскаль или говорит серьезно. Кроме того, она действительно могла купить второсортный хлеб и невылежавшийся сыр, чтобы поиздеваться над его бережливостью, как он сам определял эту свою черту. С точки зрения Паскаль, это было настоящее скупердяйство.
Четверо друзей пообедали на открытом воздухе и отправились наконец к морю — купаться и загорать. Пока Паскаль и Джон блаженствовали, вытянувшись на горячем чистом песочке, Эрик катал Диану на яхте, которую ему удалось привести в порядок. Сначала она не хотела никуда ехать, но в конце концов Эрик уговорил жену. Когда же после прогулки по заливу они вернулись, Паскаль заметила, что напряжение между ними несколько спало. Они по-прежнему не разговаривали друг с другом без особой необходимости, и все же Паскаль почувствовала, что теперь Диана настроена не так агрессивно.
На ужин Паскаль приготовила жаркое из дичи в сметане по старинному рецепту, доставшемуся ей еще от прабабушки. На десерт был купленный на рынке пирог с клубникой и крепкий кофе. Когда с ужином было покончено, все четверо были не в состоянии подняться из-за стола и некоторое время сидели в гостиной, беседуя о всякой всячине. Потом Диана, вспомнив, что завтра приезжает Роберт, спросила, знает ли Паскаль что-нибудь о таинственном «товарище», которого он собирался пригласить в Сен-Тропе.
— Нет, — честно ответила Паскаль. — Да я и не разговаривала с ним с тех пор, как уехала из Нью- Йорка… Он не звонил, мне тоже было не до того. Полагаю, Робби сам все расскажет, когда приедет. — И, понимая, что ее реплика не обрадует Диану, она все же добавила: — Я не думаю, что он имел в виду эту свою актрису. Они едва знакомы, так что мы скорее всего напрасно беспокоимся.
На нее, безусловно, подействовала расслабляющая атмосфера средиземноморского курорта. В Нью- Йорке Паскаль переживала за Роберта значительно больше, и Диана с неодобрением покачала головой.
— Надеюсь, что так, — с вызовом сказала она. После измены Эрика Диана стала на многое смотреть серьезней, превратившись в бескомпромиссного и сурового защитника морали и нравственных устоев. Один раз она уже поклялась себе, что не позволит Роберту совершить ошибку, и намерена была сдержать слово. Если же Роберт действительно пригласил в Сен-Тропе Гвен Томпсон, Диана собиралась дать ему понять, что, встречаясь с этой молоденькой вертихвосткой, он не просто сделал большую глупость, но и оскорбил память Энн. Хотя, если уж быть справедливой, Гвен Томпсон вряд ли можно было назвать молоденькой — как-никак, ей было за сорок, но Диана не сомневалась: знаменитая киноактриса не может быть порядочным человеком, будь ей даже сто лет! А раз так, значит, их с Паскаль священный долг — спасти Роберта от нее и от самого себя.
На следующий день обе женщины ожидали прибытия Роберта не только с нетерпением, но и с тревогой, однако, когда он приехал на виллу на взятом напрокат автомобиле, вместо ожидаемого «товарища» все увидели рядом с Робертом его дочь Менди, о которой ни Диана ни Паскаль даже и не подумали. Оживленная Менди была в белых джинсах, бежевой майке и соломенной шляпе, а Роберт — в голубой рубашке с короткими рукавами и брюках цвета хаки. В этом наряде они выглядели очень по-американски — респектабельно, стильно. Неудивительно, что при виде старого дома и отец, и дочь вздрогнули.
— По-моему, — озадаченно проговорил Роберт, — на фотографиях этот милый домик выглядел, гм-м… несколько моложе. Или за полгода он успел так состариться?
— Он состарился задолго до того, как мы все увидели фотографии. Но, согласись, в этом есть своя романтика! — поспешила разрядить атмосферу Паскаль.
— Погоди, вот ты увидишь садовника и горничную! Вот где будет потрясение! — оживленно добавил Джон, пожимая Роберту руку. — К счастью, половину денег нам вернули, так что я бы не сказал, что это мошенничество чистой воды. Скорее уж — милый дружеский розыгрыш во французском стиле. Иногда я думаю: уж не приложила ли к этому руку моя теща?!
— Джон! — возмутилась Паскаль. — Опять?!
Что — «Джон»?.. — Он повернулся к жене. — По-моему, нас надули самым наглым образом — ведь ты сама сказала, что, когда ты приехала, вилла напоминала свинарник… французский свинарник, поскольку ни одна уважающая себя американская свинья не согласилась бы жить в такой грязи. — Джон фыркнул и снова обратился к Роберту: — Паскаль убила два дня, чтобы привести этот дом в божеский вид, так что теперь в нем вполне можно жить. Только упаси тебя бог спускать воду в туалете — это может закончиться настоящим наводнением. Ну и конечно, в специальных журналах типа «Архитектс дайджест» эта вилла вряд ли появится, однако уверяю тебя: здесь можно прекрасно провести время!
В ответ Роберт только кивнул, но Аманда встревожилась еще больше.
— Значит, туалеты в этом доме не действуют? Я правильно поняла? — спросила она, и Паскаль уловила в голосе Аманды самую настоящую панику. Энн, вспомнила Паскаль, всегда говорила, что ее дочь слишком избалована и часто поднимает шум из-за пустяков.
— Нет, почему же — действуют, — уверил ее Джон. — Только каждый раз, когда тебе туда понадобится, надевай галоши, а лучше — резиновые сапоги.
— О, господи!.. — с ужасом выдохнула Аманда. Паскаль с трудом удержалась от смеха. — Послушай, папа, может быть, лучше остановиться в отеле? По-моему, в этом доме нельзя жить!
Сама мысль о том, что в доме может не работать канализация, по-видимому, приводила ее в ужас.
— Но ведь мы, детка, прожили здесь два дня, и никто из нас, как видишь, не утонул, — заметила Диана, так же как и Паскаль, с трудом сдерживавшая улыбку. — Идем, Менди, я покажу тебе твою комнату. Я уверена, она тебе понравится.
Но посещение одной из гостевых спален не успокоило Аманду. В ржавых трубах хрипело и клокотало, унитаз подтекал, к тому же в воздухе ей почудилась нездоровая сырость. Похоже, она была из тех людей, которые чувствуют себя по-настоящему комфортно только в своем собственном доме.
— Если хочешь, я открою окно, и через полчаса ты ничего не почувствуешь, — сказала Диана, делая последнюю попытку примирить Аманду с ее спальней, но когда она попыталась исполнить свое намерение, одна из оконных створок сорвалась с петель и выпала в сад. — Нужно сказать садовнику, он живо поставит раму на место, — обескураженно сказала Диана, тем не менее ободряюще улыбаясь Аманде, но та никак не отреагировала — только побледнела. Она готова была обратиться в бегство, и минут пять спустя, уже внизу, Диана услышала, как Аманда спрашивает отца, не опасно ли жить в доме, который буквально разваливается на куски. Кроме того, Аманда не выносила пауков, тараканов, клопов, комаров и прочих насекомых, включая ночных бабочек, а в саду их было предостаточно.
Знаешь, папа, мне что-то не очень хочется здесь оставаться, — сказала Аманда. — Боюсь, мне будет здесь… скучновато. Давай лучше переберемся в «Библос». Я слышала, это самый лучший отель в Сен- Тропе. Один из моих друзей останавливался в нем в прошлом году и очень его хвалил.
— Не волнуйся, здесь ты скучать не будешь, — ответил Роберт. Его самого скорее забавлял испуг дочери. Впрочем, он всегда был довольно снисходительным отцом и в другое время обязательно бы пошел ей навстречу, однако сейчас сделать это ему мешали два обстоятельства. От Паскаль он знал, что найти номер в отеле практически невозможно, да и Эрик уже рассказал ему о яхте, и Роберту не терпелось опробовать ее на воде.
Увидев, что отец ее не поддержал, Аманда сдалась.
— Ладно, я поживу здесь немного, — обреченно сказала она. — А ты не обидишься, если я уеду в Венецию раньше, чем собиралась?
В Венеции ее ждали друзья, но она обещала Диане и Паскаль, что проживет с отцом в Сен-Тропе по меньшей мере пять дней.
