- На днях специально перечитала, - не стала напускать на себя излишнюю ученость Анетта. - В Интернете. Вдруг вспомнилось - «духовно навеки почил»… А что это? Откуда? Ну и набрала в Google. Кстати, очень познавательное чтение.
- Там еще есть про то, что «вынесет все - и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе».
- Да что ты говоришь?! - издевательски вопросила Анетта. - Вот жалко, что я не дочитала! Это, наверное, про коммунизм?
В том, что говорила Разумовская, для меня не было ничего неожиданного. Мы с отцом и эту точку зрения обсудили не раз. Он во время этих разговоров, между прочим, напомнил мне, что и в Крымскую кампанию было немало тех, кто желал России поражения, а позору России «огорчались не слишком»… В этом совершенно открыто признавались. Это было модно и считалось «прогрессивным». Так что тут у нас наследственные недуги.
Но почему-то мне раньше казалось, что Разумовская все-таки не из этих, что она многое наигрывает, изображает, преувеличивает, потому как ей по должности положено. А выходит, моя Анетта и не думала притворяться!
Надо честно сказать, мы все-таки странная пара. Какие-то извращенцы. И только этим можно объяснить, почему мы уже столько лет вместе. Есть вещи, которые я в людях ненавижу, в Анетте их с избытком, но ее я люблю. Есть в людях качества, которые она презирает откровенно и демонстративно, и во мне их вполне достаточно, но почему-то я никогда не сомневался, что она любит меня.
Она вся - решимость действовать, повелевать, и никаких сомнений в своем праве на это у нее нет. Я всегда первым делом думаю о том, что будет, если ничего не делать. И обычно у меня бывает масса объяснений своему бездействию. Мы, люди восточные, понимаешь, доверяем своей интуиции, внутреннему чувству справедливости, поскольку именно они изначальны и верны, а законы человеческие пишутся и переписываются в угоду моменту, это я как юрист лучше других знаю…
Анна Юрьевна Разумовская - это воля, высокомерие и беспардонная практичность, а я всегда думаю, вправе ли я помыкать кем-то и к чему это приведет? А вдруг ни к чему хорошему? Устраивать судьбы народов я бы ни за что не решился. А она берется за них запросто. Потому как совершенно убеждена в своей правоте.
Я с трудом выношу всякий гонор, кичливую заносчивость. В Разумовской же этого добра сколько угодно, включая намеки на аристократизм и родословную, ведущуюся чуть ли не от Гедиминовичей.
Вот и получается: от гонора меня воротит, а без Анетты не могу. Казус природы, игра неведомых страстей! Наверное, именно о таких чувствах великий Лопе де Вега сказал: «Кто не обожает недостатки той, которую он любит, тот не может сказать, что он в самом деле влюблен». Но надо отметить, что до такого состояния, о котором поведал незабвенный классик, я еще не дошел. Полюбить гонор Разумовской во всей его красе и откровенности выше моих сил. В моем положении его просто лучше не замечать.
- Господи, Ледников, не смотри на меня так! Я не чудовище и не безродный космополит. Но надо же трезво смотреть на вещи.
Да-да, они всегда призывают трезво и разумно смотреть на вещи, подумал я, а потом оказывается, что это означает просто сдать свою страну.
- Ты знаешь, моей маме уже много лет - я ведь была очень поздний ребенок, - вдруг печально сказала Разумовская. - В последнее время она страшно сдала. Вдруг совершенно невыносимо одряхлела. Но не хочет этого признавать. Все время пытается что-то делать - готовить, покупать продукты, сама тащится за пенсией, хотя ноги уже не несут… В результате я все время боюсь, что она спалит кухню. Или окажется под машиной. В магазине ее обворовывают, пенсию какие-то подонки вытащили… Я пытаюсь ее убедить, что не надо все это делать, а она обижается, все время вспоминает, какие сумки таскала когда-то домой после работы, как сама делала в доме ремонт! Да помню я эти сумки, ну и что? Кончилось это время. И не вернется. Надо только признаться себе в этом и не усложнять жизнь - другим и себе в первую очередь. Это и к нашей разлюбезной державе относится.
- Хорошо-хорошо, - успокоил ее я. - С матерью-родиной мы разобрались, с ней мне все ясно. А вот какую судьбу вы готовите нэньке Украине? Если это, конечно, не секрет?
- Этому секрету сто лет в обед! Ты помнишь, что писал Трубецкой о независимой Украине?
- Представь себе, помню. Без всякого Google. Независимая Украина может быть только антироссийской…
- И что тебе еще надо? Напомнить, что Украина самая большая и развитая из бывших советских республик? Что она расположена между Россией и Западом? Здесь чистопородных славян больше, чем в России, инородцы практически отсутствуют. Сложи все это, и что ты получишь? Идеальный и реальный противовес российской опасности. Это будет самое прочное и болезненное кольцо в ноздре медведя! Самое тяжелое и прочное ярмо. Газовые войны, из которых не будет пристойного выхода, споры из-за флота и Севастополя, русского языка и металлургии… Мальчуган, ты сам знаешь, что все это неизбежно, причем на годы, на десятилетия вперед. И каждый раз новая Украина будет тащить Россию в международные суды, к международным экспертам, и Россия сама будет умолять: рассудите нас, господа хорошие! И господа рассудят. С великим удовольствием. Еще и поинтересуются: а как вас судить? По закону или по совести? Вот так, мальчуган. Так что за Украину не беспокойся. Это будет новый центр славянства, православия, постсоветских государств. Но центр, ориентированный на Запад и весьма предсказуемый. Никаких извечных московских сюрпризов и зигзагов, от которых у впечатлительных господ европейцев мороз по коже дерет или приступ диареи наблюдается. Никакой ненависти к католикам и протестантам. Наоборот, здесь абсолютно реально объединение христианских церквей. Господи, Ледников, это же арифметика для первоклассников! - укоризненно протянула Разумовская. - И вообще, спроси об этом у своего отца, он тебе все объяснит лучше меня.
- У кого? - опешил я.
- У своего папы, - хладнокровно повторила она.
Ай да Анетта! Ай да сукин сын! Что она там еще мне приготовила?
- Не помню, чтобы я вас знакомил.
- А мне не требуется чья-то помощь, если мне нужно познакомиться с мужчиной.
- И где же это случилось?
- Что-то ты сегодня туповат, мальчуган. Не представляю, как ты работал следователем. Так вот, познакомилась я с твоим отцом по телефону. А звонила не для того, чтобы поведать ему о наших с тобой человеческих слабостях и грехах…
- Для чего ты еще могла ему звонить?
- Я работаю, Ледников. Тружусь. Как вол. Где-то год назад мы начали проводить опросы серьезных экспертов для составления прогноза событий на Украине. Не наших же самовлюбленных политтехнологов и некомпетентных дипломатов было опрашивать? Мы такими глупостями не занимаемся. Поэтому нашли людей, связанных с Украиной, знающих ее историю, понимающих, чем тут люди живут и дышат. Мы работаем таким вот манером. Когда я увидела в списке фамилию твоего отца, я решила позвонить ему сама. Было любопытно поговорить с родителем моего милого мальчугана.
- Странно, он мне ничего не сказал…
- Почему странно? Я же говорила с ним про Украину, а не про твои сексуальные замашки. Вряд ли он из тех, кто докладывает домочадцам о каждом своем телефонном разговоре. И знаешь, мне показалось, он куда трезвее тебя смотрит на жизнь.
- Ага, а потом упрекает меня в цинизме.
- Ну, тут он не прав, честное слово! Хочешь, я позвоню ему и расскажу, какая ты романтическая натура? И приведу пару примеров поживописнее?
- Боюсь, ты не сможешь чем-то удивить отца…
- Так давай попробуем удивить друг друга, мальчуган!
Она вдруг очутилась за спинкой кресла, на котором я сидел, ее руки оказались на моих плечах, а потом одна из них проникла за ворот пуловера и поползла прямо по моей голой груди. А потом ее пальцы чуть сжались…
И тут запел мой мобильник. Это был Веригин. А сообщил он мне, что его срочно отзывают в Москву в связи с чьей-то там болезнью, билет на самолет у него на руках и вряд ли нам удастся поговорить, времени в обрез.
