Судя по всему, говорить со мной у него никакого желания не было. Он собирался попросту улизнуть. Это было ясно как божий день!
Но тут уже я уперся. Сказал, что поговорить, прежде всего, в его собственных интересах. И мы могли бы встретиться прямо сейчас где-нибудь в центре. Женька помялся, а потом предложил увидеться на бульваре Шевченко у памятника Ленину, напротив Бессарабского рынка. Через полчаса.
Разумовская смотрела на меня вопросительно. Было странное ощущение, что она в курсе наших с Веригиным дел. Она вообще вдруг оказалась в курсе слишком многого.
- Кажется, мальчуган, у нас наклевывается свободный вечерок? - игриво спросила она.
Ах, какая она догадливая!
- У меня так точно. А вот как у тебя, не знаю.
- Неужели ты думаешь, я не пожертвую ради своего мальчугана какой-то там революцией? Обижаете, мужчина! Романтическое свидание в матери городов русских - я не могу такое пропустить. Иначе репутация моя будет безнадежно подмочена.
- Где мы увидимся?
- Здесь нам могут помешать в самый патетический момент, а у тебя, я думаю, нас никто не хватится. Если ты, конечно, не остановился в каком-нибудь рабочем общежитии.
Глава 10
Третьи лица
Толпы людей с оранжевыми флагами спускались по бульвару Шевченко на Крещатик. Среди них было очень много молодых и даже совсем юных лиц, и потому больше всего они походили на футбольных болельщиков или фанатов рока. На этих лицах было много искреннего воодушевления. Особенно хороши были девушки с сияющими глазами, которые шли, как бы пританцовывая, словно на бразильском карнавале или славянском гулянье.
Глядя на них, трудно было представить, что эти празднично возбужденные и привлекательные в своем порыве люди имеют какое-то отношение к тем планам, о которых мне поведала Разумовская. Но это ничего не значило и ничего не отменяло.
Почему-то я вспомнил, что на этом бульваре, который при царе назывался Бибиковким, жил Багров, убийца Столыпина. Он тоже гулял здесь и вынашивал свои революционные планы. А на том самом Майдане, где сейчас гуляет другая революция, был поставлен памятник Петру Аркадьевичу, который низвергли с постамента сразу же после свержения самодержавия. Безутешная мать убийцы, видимо, настолько пропиталась угарным духом революционного подъема, что требовала от новой власти изваять памятник сыну, причем непременно взгромоздить его на пустующий столыпинский постамент.
- Валит толпа веселых берендеев! - пробурчал кто-то рядом со мной.
Я обернулся и увидел Женьку.
- Экие языческие радости! Того смотри, начнут скакать через огонь и бить в шаманские бубны.
- Есть мнение, что таким манером рождается политическая нация, - возразил я, как человек настроенный не столь апокалиптически.
- Может быть, но нам от этого рождения лучше не будет. Потому что сия нация будет пробовать свои зубы прежде всего на нас. А мы будем в это время долдонить о братской любви.
Из рядов оранжевых демонстрантов кто-то явно помахал в нашу сторону. Присмотревшись, я узнал своих ночных попутчиков, жаждавших подышать воздухом свободы. У них были счастливые лица детей, допущенных на взрослый праздник. И флаг с оранжевой лентой. Я тоже помахал им рукой.
Еще какое-то время мы с Веригиным понаблюдали за историческим действом, протекавшим на наших глазах, а потом он не выдержал.
- Ну? - с наигранным равнодушием спросил он. - Чего молчишь? Давай выкладывай свои таинства.
Он был прав - сколько можно ходить вокруг да около?
- У вас недавно был опубликован материал за подписью А. Степаниди, названия не помню…
- «Гамбит пана Бучмы», - спокойно подсказал Веригин.
Подсказал с такой готовностью, что стало понятно - он уже догадался, что именно меня интересует. Это плохой признак. Значит, что-то там серьезное было, что-то его до сих пор тревожит и не отпускает.
- Да-да. Материал явно заказной.
- Ну…
- Да что - ну? Что мы с тобой этого не понимаем?
- Я хочу сказать - ну и дальше что?
- Мне надо узнать - кто заказчик? Кто и что за этим стоит?
- Ясно…
Он даже не спросил, зачем мне это нужно. Это было странно.
Мы медленно брели вверх по узкому бульвару к багрово-бурому зданию университета.
- А почему ты решил, что это мои дела? - с нервным смешком поинтересовался Веригин.
- Слушай, Жень, неужели ты думаешь, что я не понял сразу, кто автор?
- А, ну да, ты же у нас тонкий стилист!
- Просто ты даже не удосужился скрываться. Там твои слова, твои мысли.
Веригин помолчал. А потом вежливо поинтересовался:
- И ты что - ради этого примчался в Киев?
- Не только, - соврал я.
- Знаешь, я так и знал, что эта история выйдет мне боком, - вдруг легко признался он.
- Зачем же ты в нее лез? Мне бы еще знать, в чем смысл этой истории?
- Так получилось, - беспечно сообщил Веригин.
- Большие деньги?
- Деньги? Да нет, деньги по нынешним временам несерьезные.
- Тогда что?
- Да так сложилось… Но как странно, что именно ты пришел ко мне. Тебя выбрали именно потому, что ты мой друг? И ты согласился?
- Сначала я даже не знал, что тут замешан ты. А потом, когда понял, подумал, что это к лучшему…
- Что именно к лучшему?
- То, что выяснять поручили мне. Потому что я могу сказать им только то, что сочту нужным. В отличие от других. Можешь считать, что тебе повезло.
- А вот это мы скоро узнаем, - задумчиво сказал Веригин. А потом улыбнулся. Эдак снисходительно, рассеянно.
И надолго замолчал.
По-моему, он считал варианты. Раздумывал, стоит ли меня посвящать во все детали.
- А ты знаешь заказчика? - осведомился он. - Того, чей заказ ты выполняешь?
- Нет, - честно сказал я. - Но я знаю кое-что о нем. Так что какое-то представление у меня есть. Если понадобится, могу узнать гораздо больше. И тогда мы можем вместе придумать, как снять проблему.
- Думаешь, ее можно снять?
- Не знаю, - уже раздраженно сказал я, - потому что не знаю, в чем проблема. Но можно попробовать разобраться, если, конечно, ты не будешь вести себя, как православный великомученик перед поганым басурманом. Мне-то ты можешь сказать, что было?
Веригин опять улыбнулся своей снисходительной улыбочкой, уже порядком доставшей меня. Я было собирался послать его подальше, но тут он заговорил.
- Давай так. Я скажу, что могу… Но большего ты от меня требовать не будешь. В общем, в редакцию попали документы из «Крокета»…
- В редакцию? Или тебе лично? - сурово, как на допросе в прокуратуре, уточнил я. - Что значит попали?
