представители ГПУ. По этому поводу издавались совместные приказы ГПУ (ОГПУ) и Военной коллегии Верховного суда СССР. Так, согласно подобному приказу, в 1924 г. временными членами военных трибуналов назначались начальники отделения Особого отдела ЛВО (ВТ БФ), Особого отделения 19-й дивизии (ВТ 3-го стрелкового корпуса), Особого отделения 3-й кавалерийской дивизии (ВТ 2-го конного корпуса) и другие[303].
Издание соответствующих основополагающих документов в области взаимодействия особых отделов, военных прокуратур и трибуналов, естественно, не предполагало раз и навсегда устоявшегося положения. Приходилось периодически обновлять нормативную базу. От этого чекисты тоже не уклонялись, но это вовсе не означает, что они не отстаивали своих прав и не пытались создать для себя более комфортных условий деятельности. Впрочем, прокуроры делали то же самое. Межведомственные противоречия — это реальность, сохранившаяся, к сожалению, до настоящего времени.
И тем не менее совместная практическая работа была достаточно тесной и предметной.
ОГПУ, со своей стороны, неоднократно напоминало сотрудникам о необходимости неукоснительного выполнения требований по своевременной реакции на запросы прокуратуры. Даже в случае отказа предоставить требуемую информацию полагалось подробно мотивировать такое решение в ответах[304].
Для разрешения спорных вопросов нередко созывались специальные комиссии. Так, в отчете о деятельности военной прокуратуры Верховного суда СССР за 1925 г. говорилось, к примеру, о необходимости пересмотреть положение по надзору за органами ОГПУ в Красной армии, чтобы в необходимых случаях дать больше возможностей военным прокурорам на местах влиять на них[305] . Подобные предложения поступали и позднее. И ОГПУ откликнулось на них, выделив для участия в рабочей группе заместителя начальника Особого отдела Я. Ольского. Вот что пишут о работе чекиста прокурорские работники, исследовавшие указанную тему в начале 90-х годов. «Даже по его кратким пометкам на полях документов и запискам, адресованным главному военному прокурору, — отмечают авторы, — можно судить о том, насколько далеко умел смотреть этот человек, как хотел предостеречь своих молодых товарищей от пренебрежения нормами закона, уберечь их от произвола при решении людских судеб»[306]. Вместе с работниками ГВП Я. Ольский разработал циркуляр, который требовал от всех начальников особых отделов и одновременно военных прокуроров обеспечить соблюдение законности и устранить трения, исключить взаимные претензии. Указанный документ рождался совсем не просто. Достаточно сказать, что в архиве Главной военной прокуратуры сохранилось
Особые отделы и органы военной прокуратуры находили взаимопонимание даже в таком серьезном вопросе, как степень жесткости карательной политики при изменении внешне- и внутриполитической обстановки. Прокуратура, например, солидаризировалась с особистами в 1928 г., когда наметилась тенденция военных трибуналов смягчать наказания для преступивших закон военнослужащих, и настаивала на недопущении такого положения[307].
Подытоживая сказанное выше о взаимоотношениях военной прокуратуры и особистов, следует сказать, что прокуроры видели имевшиеся нарушения и добивались их устранения из следственной практики органов ГПУ — ОГПУ в войсках. Среди этих нарушений: 1) принятие к производству маловажных дел, включая не входящих в компетенцию органов госбезопасности; 2) затягивание сроков производства расследования; 3) применение без достаточных оснований такой меры пресечения к подозреваемым, как содержание под стражей; 4) нарушение процессуальных норм при производстве следственных действий.
В свою очередь ОГПУ категорически протестовало по поводу стремления военных прокуроров ознакомиться с материалами, полученными агентурным путем, а также в результате негласного контроля переписки и применения наружного наблюдения. Кроме того, чекисты постоянно подчеркивали, что надзор со стороны прокуратуры за производством дознания и следствия по политическим делам и шпионажу ограничен на основании Постановления высшего органа государственной власти (ВЦИК) от 1922 г.
Контроль со стороны другого ведомства не нравится никому. Чекисты, в том числе и особисты, не были исключением. Но вместе с тем они принимали необходимые меры к устранению вскрытых недостатков. К примеру, не раз на места направлялись директивы (№ 214384 от 15 февраля 1927 г., № 192/00 от 22 апреля 1930 г., № 165/00 от 28 апреля 1931 г.) с требованиями не вести дел о мелких воинских преступлениях, не затягивать сроки расследования, а если требуется продление срока, то запрашивать об этом ОО ОГПУ[308]. Однако эксцессы на местах наблюдались весь исследуемый период, что во многом объяснялось низкой юридической да и общеобразовательной подготовкой большого числа сотрудников особых отделов.
Реальное правовое положение особых отделов и других чекистских органов, имевших отношение к работе в вооруженных силах, в определенной степени определялось их взаимоотношениями с командованием и политическими органами. Частично мы уже касались данного вопроса при рассмотрении Положения об особых отделах Госполитуправления от 6 февраля 1922 г. Время и изменения в обстановке заставляли совершенствовать, дополнять и развивать нормативную базу и практику совместных усилий по укреплению безопасности Красной армии и Флота. Именно совместных усилий, поскольку командование и политические структуры воинских формирований не меньше, чем сотрудники ВЧК — ОГПУ, заботились о стабильности обстановки в войсках, поддержании на необходимом уровне их боевой готовности.
Чтобы понять, как выстраивалось взаимодействие, нельзя не вернуться к периоду Гражданской войны.
Напомним кратко, что до образования особых отделов в начале января 1919 г. в составе разноуровневых штабов имелись подразделения Отдела военного контроля, созданные по инициативе Л. Троцкого и выполнявшие задачи по борьбе со шпионажем в частях Красной армии и Флота. Частично эти органы занимались и пресечением антисоветских проявлений. Аппараты ОВК во всех отношениях подчинялись политическим комиссарам, начиная от РВСР и кончая политкомами дивизий.
Другое дело особые отделы. Они были достаточно самостоятельной, строго централизованной структурой, входившей в общую систему органов ВЧК. Из центра они получали директивы о работе, из центра расставляли и меняли руководящие кадры, из Москвы (от ВЧК) шло финансирование их деятельности.
Короче говоря, особым отделам, как некоему «инородному телу», предстояло «вписаться» в уже существующую военную структуру.
Процесс поиска оптимальных организационных и деловых форм сотрудничества работников особых отделов и военных оказался на практике делом непростым. На протяжении всех лет Гражданской войны шла обоюдная «притирка», сопровождавшаяся на всех уровнях трениями, склоками, иногда перераставшими в острые конфликты. В их разрешение порой втягивались ответственные работники особых отделов, политические комиссары, руководители ВЧК, РВСР и даже вожди большевистской партии и государства. Показательными в этом плане являются серьезные разногласия между РВС Южного фронта и руководителем Особого отдела, что в итоге привело к устранению последнего от должности [309]. Оргбюро ЦК РКП(б) было вынуждено принять председателя Реввоентрибунала республики Б. Леграна по совместительству и заместителем председателя Особого отдела ВЧК. Сделано это было по требованию главы военного ведомства Л. Троцкого. В решении прямо говорилось, что Ф. Дзержинскому поручается «сообщить всем членам Особого отдела, чтобы они знакомили т. Леграна с делами и документами всякий раз, когда т. Троцкий поручает ему выяснение того или иного дела»[310].
В марте 1919 г. открылся VIII съезд РКП(б). Военные делегаты подняли вопрос о подчинении особых отделов Реввоенсоветам фронтов и армий через одного из членов РВС. В итоге, в постановлении съезда появился следующий пункт: «Признать необходимым подчинение особых отделов армий и фронтов соответственно комиссарам армий и фронтов, оставив за особым отделом Республики функции общего руководства и контроля над их деятельностью»[311]. Поскольку особистов и вообще чекистов среди делегатов не было, то их мнением вообще не поинтересовались, и Совет обороны 13 мая 1919 г. одобрил подготовленное РВСР решение о переподчинении особых отделов.
