Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению

сведений, составляющих тайну и не подлежащих распространению, как в мирное, так и в военное время[320]. Такие перечни выходили за рамки чисто военных сведений, касались и политико-экономических вопросов. Однако уже с 1924 г. положение изменилось, и теперь непосредственно Реввоенсовет СССР стал определять, что подлежит сохранению в тайне с целью ограждения военных интересов страны[321]. Такой порядок был (и остается) абсолютно правильным. Он, безусловно, устраивал и военные власти, и органы ГПУ — ОГПУ, работающие в армейской среде (особые отделы и подразделения контрразведки), а также обеспечивающие безопасность военной промышленности.

Реввоенсовет СССР, готовя перечни секретных сведений, учитывал и интересы органов госбезопасности. Так, в перечне, утвержденном в апреле 1924 г. заместителем председателя РВС СССР М. Фрунзе, не подлежат оглашению без санкции ОГПУ сведения о поимке шпионов и приведении в исполнение приговоров над ними. Параграф 26 перечня гласил, что секретными являются «сведения, прямо или косвенно относящиеся к оперативной работе органов ОГПУ»[322].

Для защиты секретных сведений командование устанавливало соответствующие режимы и обеспечивало их исполнение на практике. На этой основе особые отделы выявляли «прорехи и бреши», разного рода нарушения и совместно с командованием принимали меры к их устранению.

2. Обеспечение политической надежности войск.

На плечи командования ложилось, в основном, агитационно-пропагандистское воздействие на военнослужащих, политико-воспитательная работа. А особые, контрразведывательные и секретные отделы ВЧК — ОГПУ вели борьбу с попытками контрреволюционной агитации в войсках, подготовкой разного рода антисоветских акций, прежде всего на их ранней, скрытой стадии.

3. Поддержание и укрепление боеготовности соединений и частей Вооруженных сил.

Командование полностью отвечает за укомплектованность воинских частей личным составом, вооружением и техникой, наличие и сохранность материальных средств, содержание в исправном состоянии оружия и техники, за боевую и политическую подготовку войск, поддержание высокого уровня дисциплины и организованности, бдительное несение службы, караулов и т. д.

Особые отделы, в свою очередь, обязаны были вскрывать недостатки в вышеуказанных вопросах, выявлять причины и условия их возникновения.

Исходя из вышеизложенного, можно утверждать, что вскрытие недостатков, неизвестных командованию негативных явлений являлось ключевым компонентом, влиявшим на взаимоотношения органов госбезопасности и командно-политического состава. Особые отделы и иные структуры ВЧК — ОГПУ не являлись инспекторскими, а следовательно, не обязаны были отмечать положительные моменты в жизнедеятельности войск наряду с упущениями и объективными трудностями. Органы госбезопасности в подавляющем большинстве случаев интересовал субъективный, так называемый человеческий фактор — недоработки, упущения, преступные действия со стороны конкретных лиц.

В своем письме В. Менжинскому, в то время заместителю председателя ОГПУ, глава ведомства госбезопасности Ф. Дзержинский прямо указывал, что чекистские сводки «дают одностороннюю картину — сплошную черную — без правильной перспективы…»[323]. Однако дальше констатации данного факта и опасения, что подобная информация вызывает негативное отношение к некоторым аспектам деятельности ОГПУ даже у членов ЦК, каковым, кстати, являлся и нарком по военным делам Л. Троцкий, автор письма не шел. А мы добавим: да и не мог идти. Сама природа спецслужбы, использование ее партийно-политическим руководством страны в 20-30-х годах в качестве инструмента контроля за работой государственных органов, и военных в том числе, приводило к результату, подмеченному Ф. Дзержинским.

Но недовольство командно-политического состава проявлялось, в основном, не из-за того, что чекисты предоставляли негативную информацию и необходимо было принимать в этой связи какие-либо меры. Главное состояло в том, что сотрудники органов госбезопасности зачастую направляли свою информацию по вертикали, основываясь на определенных Центром перечнях срочных донесений, отчетах за соответствующий период.

Понятно, что вышестоящие чекистские инстанции, опираясь на материалы с мест, информировали соответствующие военные инстанции, вплоть до РВС СССР. Отсюда и санкции за допущенные нарушения, упущения по службе и противоправные действия в отношении отдельных ответственных представителей командного и политического состава.

Анализ практики информирования командования, основанной на нормативных актах ВЧК — ОГПУ, позволяет сделать вывод, что уровень информирования был поднят до командования военных округов. Это подчеркивалось, например, в циркулярной телеграмме ВЧК от 2 июля 1921 г. [324] А в ноябре 1922 г. появился совместный приказ РВСР и ГПУ № 2521/471. В нем указывалось: «Обязать начальников Особых отделов периодически, не реже чем каждые две недели, делать личный информационный доклад по политической линии члену соответствующего Реввоенсовета. В случаях поступления сведений о фактах, могущих угрожать значительными осложнениями в воинских частях, начальник Особотдела обязан немедленно ставить в известность РВС…» [325]

Лишь в редких случаях установленный порядок распространялся и на комиссаров дивизий.

Для увязки деятельности командования, политических органов, ВЧК — ОГПУ, военных прокуроров и трибуналов была найдена специальная организационная форма в виде постоянных военно-политических совещаний.

Порядок их образования и функционирования был объявлен совместным приказом РВСР и ГПУ № 447/73 от 20 февраля 1922 г.[326]

В приказе говорилось о цели создания совещаний, под каковой имелось в виду согласование действий и взаимное информирование всех политических учреждений. Выделялись три уровня указанных совещаний: центральное, окружное (или фронтовое) и дивизионное. Председательствовать на совещаниях должны были члены Реввоенсоветов, либо помощники командующих войсками по политической части, либо соответствующие военкомы. Четко определялись члены центрального совещания:

1. Начальник политического управления РВСР;

2. Начальник Особого отдела ОГПУ;

3. Командующий войсками ОСНАЗ;

4. Комиссар штаба Красной армии;

5. Начальник разведывательного управления;

6. Председатель военного трибунала;

7. Начальник военной инспекции наркомата РКИ.

В приказе излагались и конкретные задачи созданного органа: разбор текущих дел, касающихся нескольких учреждений; разрешение возникающих конфликтных ситуаций и недоразумений между политическими учреждениями в округах, корпусах и дивизиях[327].

Указанный приказ действовал до 25 июня 1923 г., когда, с учетом наработанной практики, был издан новый нормативный акт — приказ РВСР № 1411/383, отменивший все ранее действовавшие документы, определявшие работу политсовещаний. Как теперь формулировалась его цель, увидим из приводимого фрагмента приказа: «В целях согласования деятельности всех политических учреждений, взаимной информации о работе отдельных управлений, входящих в состав данного войскового объединения, выработки единой политической линии, совместного осуществления директив высших органов, разрешение конфликтов и недоразумений местного характера между политучреждениями дивизий, корпусов, округов (армий, фронтов, флотов), а также проведения кампании по ликвидации нездоровых явлений и уклонов в жизни Красной армии и Флота…»[328]

Состав участников политсовещания сохранялся тот же, с добавлением военного прокурора и ответственного секретаря Партийной комиссии.

Более детально работа политсовещаний излагалась в инструкции, объявляемой указанным выше приказом[329].

Предполагалось созывать совещание не реже одного раза в месяц для окружного уровня и не реже двух раз — для корпусного и дивизионного. Все принимаемые решения являлись, согласно инструкции,