— Мортон, можно тебя попросить кое о чем?
— Конечно.
— Отвези меня домой, пожалуйста.
Глава 14
Она вошла в его кабинет без стука. Он сидел на полу, среди перевернутой мебели и пил виски прямо из бутылки.
— Оставь эту бутылку в покое, — сказала она, прикрывая дверь за собой.
— Чего ты хочешь? — не поворачивая головы, спросил он.
— Я знаю, что ты не позовешь меня обратно.
— Не позову.
— Тогда я зову тебя. Ты вернешься ко мне, Дамьен?
Он ничего не ответил.
— Я буду ждать тебя в твоей комнате. Одна. В красивой шелковой ночной рубашке. И если ты не приволочешь свое пьяное тело туда в течение пяти минут, я разденусь и голой пойду за тобой обратно. Посмотрим, насколько твоим мьерам понравится мое обнаженное тело!
— Ты не посмеешь! — прошипел он.
— Посмотрим, — бросила она и вышла, закрыв дверь за собой.
Дамьен представил ее, разгуливающую по своему дому в чем мать родила, и всех остальных мьеров, пожирающих глазами то, что должно принадлежать только ему. Через две минуты он ввалился в собственную комнату, заперев за собой дверь на ключ. Затем каким-то образом добрел до кровати и сел на нее.
Тайрин приблизилась к нему в своей коротенькой ночной рубашке на бретельках и втиснулась между его ног. Дамьен не стал бороться с искушением погладить ее красивые бедра, и провел ладонями по теплой коже.
— Я не верю в то, что ослепну, — прошептала она.
— Кто тебе сказал?
— Мортон. Он все объяснил. И про физиологию, и про судьбу.
— И ты все равно вернулась?
— Все вы живете в страхе перед тем, что должно произойти. Я же давно перестала бояться темноты, Дамьен. Сейчас меня страшит одиночество. И это ломает меня. Ты не сказал мне, что любишь. Что со мной испытываешь нечто большее, чем ты сам. А я не могла остаться с тобой, зная, что все равно рано или поздно потеряю.
Тайрин медленно присела к нему на колени и потерлась о его небритую щеку носом. Дамьен скользнул руками под шелк ее рубашки и, обхватив тонкую талию, притянул к себе.
Он опустил глаза, и его взору престала соблазнительная мягкая грудь, слегка прикрытая черной шелковой тканью. Дамьен захватил губами тоненькую бретельку ночной сорочки и спустил ее с гладкого плечика. Затем вторая бретелька тем же способом упала с ее плеч, и шелковая ткань под собственной тяжестью устремилась вниз, обнажив небольшие бледные холмики. Тайрин подалась вперед, предлагая ему прикоснуться к тому, что и так принадлежало ему безраздельно. Дамьен потерся носом о ее сосок, а затем нежно поцеловал его, дразня языком.
Тайрин слегка выгнулась и задрожала в его руках. Почувствовав это, Дамьен с жадностью впился в ее грудь и его руки скользнули под ткань шелковой сорочки, обвившуюся вокруг женственных бедер. Она снова выгнулась и едва слышно произнесла его имя. Он ощутил, насколько она возбуждена. Его нежные пальцы мгновенно скользнули в тепло ее тела, а губы накрыли рот, в попытке словить тихий стон.
От него несло виски. И Тайрин понимала, что он едва ли держится на ногах. Но в этот момент ей было наплевать на все. Она приняла решение. Она останется с ним.
Дамьен всем своим существом стремился к ней. Одним взглядом она могла возбудить его, а иногда ему казалось, что если она задастся целью, то и довести до оргазма не прикасаясь к нему. И сейчас он хотел ее. Его возбуждала дрожь ее тела от его прикосновений, непроизвольные движения ее бедер, ее стоны и неприкрытое желание быть с ним.
Он любил ее, и знал, что она любит его. Иначе бы не вернулась. Не пришла к нему, вынудив пойти за ней, и не стала бы отдаваться ему вот так, без лишних слов.
Дамьен хотел любить ее, хотел чувствовать ее, ласкать, целовать, гладить, исследовать, терзать, — и все только потому, что мечтал слышать ее стоны, видеть ее лицо с раскрасневшимися щеками и приоткрытым ртом и слышать свое имя, которое она выкрикивала, когда ей было особенно хорошо. И еще он хотел попробовать ее, ощутить ее особенный вкус, поцеловать ее там, где зарождается сама жизнь, а потом проникнуть в нее и подарить ей эту самую жизнь. Перед его глазами пронеслись образы беременной Тайрин с большим округлым животом, на который он мог бы положить свои ладони и почувствовать, как его ребенок шевелиться внутри.
Дамьен поднял Тайрин и опрокинул на кровать. Сам он стал на колени на полу и начал быстро раздеваться. Когда все предметы его гардероба разлетелись по сторонам, он притянул Тайрин за ноги к себе и развел ее бедра. Неожиданный поцелуй обжег ее, и она вскрикнула.
— Ты такая теплая… — ответил он и вновь приник к ней. — Никогда не думал, что ты такая теплая…
— Дамьен…
— И нежная…
Он повторил движения своих пальцев, прикасаясь к ее плоти, маня ее и проникая внутрь. Он обласкал ее клитор, втягивая крохотный бугорок в свой рот и дразня его языком. Он почувствовал, как ее плоть начинает сокращаться, а сама Тайрин заметалась в его руках. Он понял, насколько ей хорошо, и сам едва не закричал. Дамьен приподнялся и заполз на кровать. Тайрин потянулась к нему и обхватила его ногами. Он медленно погрузился в нее, и когда почувствовал, что она приняла его полностью, остановился.
Он взял ее лицо в ладони и поцеловал глаза, нос, щеки, губы, затем припал к ее ушку и провел по раковинке языком.
— Дамьен… — прошептала Тайрин, не открывая глаз.
— Ты мой свет, — зашептал он, — ты забрала его с собой, оставив меня одного в темноте. Ты мое дыхание и оставила меня погибать без воздуха. Ты моя жажда, и не позволила мне испить себя, чтобы не исчезнуть в муках. Как ты могла уйти? Как?
— Ты не сказал мне о том, что испытываешь. Ты ничего не сказал мне.
— Я говорю тебе это сейчас. Мы с тобой одно целое, и ты всегда будешь принадлежать только мне. Ты Хозяйка моего сердца и всего, чем я владею. Все мои мысли о тебе, все мои помыслы для тебя. Ты сама жизнь, я пойду за тобой, и никогда не оглянусь назад. Я люблю тебя, Тайрин.
Он прикоснулся к ее губам и отдался желанию непрерывно двигаться в ней, охватываемый потребностью слышать ее сбивчивое дыхание и видеть все ее эмоции, написанные на ее прекрасном лице. Он развел ее ноги и прижал одну из них к своей груди. Он проникал в нее так глубоко, насколько мог, и она принимала его, вбирая в себя, словно зазывала отдать все, что у него есть. Он усилил толчки и в тот момент, когда почувствовал ее конец, подарил Тайрин то, что принадлежало только ей.
Дамьен рухнул на кровать, обессиленный, расслабленный и абсолютно счастливый. Она положила руку на его грудь и нежно поглаживала бархатистую бледную кожу над контурами развитых мышц. Ей нравилось ощущать, как они сокращаются под ее пальцами, а ему нравилось чувствовать ее прикосновения.
— Если ты захочешь, можешь принять таблетки. Но знай, что я этого не хочу.
Это было последнее, что он произнес, перед тем, как провалиться в сон.
Он проснулся ночью от ее криков. Тайрин опять снился кошмар.
— Тайрин, — тихо позвал он, но она не проснулась.
