— От джентльмена? То есть от кого-то со связями?
— Да.
— Похоже, я снискала себе очень могущественного врага.
— Несомненно, мэм. Но я уверен, что за всем этим могут скрываться малозначительные разногласия из-за какой-то собственности. В реальности подобные действия, обусловленные местью, обычно имеют под собой весьма шаткую основу. Люди жадны до чужих денег.
Она об этом как-то недодумала. Возможно, в основе всей этой несуразицы лежали ее виды на Гласс- Коттедж и фермерское имение в Красном ущелье. В своей попытке заняться преобразованиями она кому-то перешла дорогу. Но ее планы, связанные с Красным ущельем, столь же явно мешали вольным торговцам. Возможно, даже Адмиралтейству, дотянувшему до имения длинные руки. Еще был и сам Джейми. При таком количестве заинтересованных лиц трудно было сделать выбор.
— Относительно моего первого вопроса, мадам?
— Милорд, вам определенно должно быть известно, что я не убивала и ни с кем не замышляла убийство моего мужа по той простой причине, что он все еще жив.
Лорд де Хэвиленд скосил глаза на мистера Бенчли. Тот печально покачал головой.
— Миссис Марлоу последнее время сама не своя, сэр. Сказывается ее заточение, как вы понимаете. Тело капитана Марлоу было доставлено домой и погребено его родным отцом, преподобным доктором Марлоу, на церковном погосте в мае, двадцать четвертого числа.
— Она тронулась умом?
Королевский адвокат бросил проницательный взгляд на Лиззи, как будто обследовал научный объект, но что-то в его сухом тоне заставило ее насторожиться.
— Я не сумасшедшая, — произнесла она членораздельно. — Но вне себя от бешенства.
— Миссис Марлоу, прошу… — начал уговаривать ее солиситор.
— Нет, я не сумасшедшая. Я знаю, что мой муж не умер, — резко сказала она, — потому что он приходил сюда, в эту самую комнату, в этой тюрьме, не далее как три дня назад. Это не плод моего воображения. Он приходил сюда, переодевшись священником, и о его приходе должна иметься запись в журнале регистрации. Обязательно должна иметься. Если же он подкупил охрану, чтобы его имя не упоминалось, значит, это можно с таким же успехом узнать, заплатив им еще. Еще можно узнать, что никакой приход и никакая церковь не присылали священника в тюрьму, чтобы оказать мне утешение и поддержку, потому что на деле приходил не священник, а мой муж, который жив-здоров и, очевидно, замышляет что-то не очень хорошее. Я хочу получить от него кое-какие ответы, или пусть его арестуют. И Адмиралтейство. Ведь это оттуда мне сообщили о его смерти.
— Какая поразительная история, миссис Марлоу, — заговорил де Хэвиленд, выждав, когда умолкнет эхо взвинченного голоса Лиззи.
— Правда часто поражает воображение, милорд.
Прежде чем ответить, де Хэвиленд смерил ее долгим взглядом.
— Пригласите охранника, — попросил он солиситора. — А вы постойте там, у окна, и помолчите. Займите себя видом на улицу. Там, по-моему, цветет кизиловое дерево.
Вошел охранник. Услышав вопрос, прикинулся несведущим и, в свою очередь, позвал подобострастного надзирателя.
— Да, господа. Он приходил в прошлый вторник. Сказал, что пришел ее исповедать, поскольку она папистка и все такое прочее.
— Какая ложь. Никакая я не папистка.
— Миссис Марлоу, прошу вас воздержаться от вмешательства. А как звали этого священника?
Лорд Де Хэвиленд снова обратился к надзирателю.
— А кто ж его знает?
— Вы разве не записали? — спросил де Хэвиленд.
Наконец принесли журнал записи посещений, и присутствующие углубились в его изучение. Пока они этим занимались, Лиззи кипела от нетерпения и ярости. А они все смотрели и смотрели.
В конце концов пришли к выводу, что никакой записи нет. Нет имени. Нет записи.
Как ни странно, но лорд де Хэвиленд, похоже, совсем не удивился. Как любопытно. Как чертовски любопытно.
Лорд де Хэвиленд отпустил людей и повернулся к Лиззи.
— Подведем итог, миссис Марлоу. Поскольку нет свидетельств обратного, предположим, что ваше заявление — правда. Что капитан Марлоу жив. Как, по-вашему, должен я доказать существование человека, который, судя по всему, не желает оставлять следов и который, позволю себе сделать второе умозаключение, не желает раскрывать свою личность, чтобы вас освободить?
Лиззи проглотила горький комок унижения.
— Ваше умозаключение верно, милорд. По этой причине я бы начала с опознания тела.
— У вас необычайно острый ум, миссис Марлоу, — заметил он, отдавая ей должное. — Мистер Бенчли сказал, что тело вашего усопшего мужа было захоронено на местном церковном погосте?
— Святого Спасителя, милорд.
— Благодарю, Бенчли. — Он поднял на Лиззи свой темный взгляд. — Вы тоже там присутствовали, как я понимаю.
— Да, но если бы мой муж действительно погиб на море, как мне написали в том письме, то тело его не прислали бы, А бросили бы за борт, как он того заслуживает.
— Миссис Марлоу! Подобные неосторожные слова могут лишь усугубить ваше положение, — ужаснулся солиситор.
Она отмахнулась от него рукой.
— Я считаю, что человек, погребенный в той могиле, не мой муж, и хочу, чтобы вы это доказали. Будь я адвокатом высшей категории суда, я начала бы с вопросов к Адмиралтейству.
Они вернулись на рассвете. Лиззи не спала. Она всегда просыпалась задолго до рассвета и, глядя в темноту, ждала, когда в маленькое зарешеченное окно высоко над головой просочатся первые проблески света.
Пришел лорд де Хэвиленд со своим слугой.
— Идемте с нами, миссис Марлоу.
— Куда?
— Для начала вон отсюда. Вы свободны.
Лиззи покачнулась на гладком каменном полу. Вот так легко и просто?
— Свободна? Меня отпустили?
— Да. Вот наденьте это. — Он взял из рук слуги темный шерстной плащ и протянул ей. — Сегодня с утра — промозглый туман.
Они вышли наружу, в сырой воздух, и прошли через высокие железные ворота, через пустынный каменный тюремный двор к карете без опознавательных знаков. Лиззи с трудом подавила искушение броситься бежать, на тот случай если произошла ошибка, если ее вдруг попытаются вернуть обратно. Но двор оставался безлюдным. Они были совершенно одни. Ее никто не встречал: ни родители, ни даже мистер и миссис Таппер.
Но какие могли у нее быть претензии к миссис Таппер? Лиззи не следовало отказываться от встречи с ней. Миссис Таппер оставалась единственным человеком, кто проявлял завидную стойкость и доброту, а Л иззи пренебрегла ее помощью. Она должна быть благодарна, что лорд де Хэвиленд вообще пришел. Она и была благодарна, только в данный момент ничего, кроме оцепенелого облегчения, не испытывала.
Но Лиззи оказалась не права. Когда дверь кареты открыл один из аккуратных и вышколенных слуг лорда де Хэвиленда, там сидела ее матушка, которая тотчас привлекла Лиззи в свои благоухающие ландышем объятия.
— О, мое дитя.
Какое это было блаженство — хоть на мгновение отринуть все мысли и отдаться заботам матери, как в детстве. Но Лиззи не могла дать себе больше одного мгновения, иначе наградит мать паразитами.
— Боже, ты только посмотри на себя. — Матушка уставилась на плащ Лиззи с чужого плеча и замаранную одежду и приложила к носу кружевной платочек. — Бедная ты моя. Ванна для тебя уже
