он предложил ей стул, — все в целости и сохранности. Как и должно быть. Я об этом позаботился, пока вы находились в стесненных обстоятельствах. Мистер Бенчли говорил, что с вас снимут все обвинения. Должен сказать от лица конторы «Харрис, Харрис и Харрис», что мы все рады вашему триумфу. Какое ужасное происшествие! Действительно, у вашего мужа, вероятно, имелось предчувствие скорой смерти. Он очень хотел, чтобы вы в случае его кончины ни в чем не нуждались.
— Следовательно, у меня есть деньги?
— Конечно, мадам.
Она почувствовала облегчение, словно часть тяжелого груза спала с ее плеч.
— Могу я взглянуть на цифры?
— Само собой. — Он подошел к ячеистому шкафу, открыл одну йз запертых маленьких дверок и вынул оттуда бухгалтерскую книгу. — Мурчисон, принесите миссис Марлоу чашку чаю.
Лиззи заглянула в записи. Все было, как Джейми и обещал ей. Все до последнего пенни было посчитано и учтено. Но она продолжала смотреть, чтобы убедить себя, что нет никакого подлога.
Понять это было невозможно. Джейми фактически не умер. Но легально он был мертв, и все эти деньги теперь принадлежали ей. Папка содержала ряд копий его завещания и законного перевода всего движимого и недвижимого имущества Джеймсона Марлоу его наследователю Элизабет Женевьеве Пэкстон Марлоу. Что удостоверялось законным образом.
Замечательно. Тревожно. И как-то… сомнительно.
Никто из знакомых ей мужчин, ни один из друзей и родственников, ни один отец из всех, кого она знала, не дал бы ей владеть и управлять такой суммой денег. А Джейми дал.
Зачем? Зачем он это сделал, в то время как все остальное было ложью? Будучи живым, он хотел, чтобы люди считали его мертвым. И вероятно, имел в этом деле сообщников. Лейтенанта Макалдена и наверняка Тапперов. И может, даже кого-то из Адмиралтейства.
Ей не нравилось играть роль пешки. Не нравилось, что ее использовали без ее согласия и ведома, как мужчины зачастую поступают с женщинами. Как будто женщины — несмышленые дети.
Что ж, если ему угодно оставаться мертвым, Бог с ним.
— Эти деньги все мои? — хотелось ей окончательно удостовериться.
— Да, миссис Марлоу. Все в целости и сохранности.
Харрис ободряюще улыбнулся.
— И дом?
— На вполне законных основаниях. У меня имеется копия. Какие-то проблемы?
— Нет. Просто я несколько шокирована.
— То есть?
Потому что ее муж — лжец. Проклятый, очаровательный, законченный лжец. Вот кто такой Джейми. Она верила всему, что он говорил, не сомневаясь ни в одном слове. В то время как он был бессовестный, подлый обманщик, а она безмозглая, доверчивая идиотка.
Правда, он почему-то оставил ей все свои деньги.
У нее заклинивало разум.
— Мадам? Позвольте мне коснуться одной весьма деликатной темы и посоветовать составить собственное завещание. Вашему мужу было исключительно важно, чтобы его имение перешло к вам, и мне бы не хотелось, чтобы что-нибудь пошло не так.
— Да, конечно, никому не хотелось бы. — Тем не менее, насколько ей было известно, все пойдет не так, поскольку она раскрыла Джейми. Но посвящать в это услужливого Харриса до поры до времени не стоило. — Не могу с вами не согласиться, мистер Харрис. Давайте сразу же и приступим к подготовке проекта.
У задней двери брокерской конторы, расположившись под навесом, ее ждал сухопарый Финеас Магуайр.
— Мистер Магуайр. Как поживаете?
Она не поняла, почему обратилась к нему официально, когда они были абсолютно одни на безлюдной улочке. Вероятно, из-за своего падения в глазах общества. Ей следовало обращаться со своими друзьями, какие у нее еще остались, с максимальной осторожностью.
— Мэм.
Он стянул с головы кепи.
— Чем могу быть полезна?
— Все шиворот-навыворот, мэм. Это я могу быть полезен.
Он нес какую-то околесицу.
— Мне?
Человек направился к стойлу и вывел двух лошадей, прозорливую и респектабельную, но менее представительную черную кобылу.
— Я еду с вами. Хочу посмотреть, что там за дела в Красном ущелье.
Лиззи не стала спорить. При всем своем удивлении она была ему благодарна. Неплохо иметь кого-то для прикрытия тыла. На самом деле у нее никого не осталось, кому бы могла верить.
Несмотря на льющийся с небес дождь, они пустили лошадей шагом. Лиззи нарочно ехала медленно, желая, чтобы ее омыл холодный чистый Дождь, смыв зловоние и грязь до того, как она достигнет дома. Это представлялось важным.
Дом выглядел все таким же гостеприимным, таким же мирным и радушным, как всегда. Только серые тучи за ним, клубящиеся над кромкой моря, придавали ему зловещий вид, словно сулящий несчастья. И Лиззи озаботилась, как-то ее там встретят.
Постояльцев в конюшне прибавилось. Гунтер, на котором Джейми много недель назад приехал в Гласс-Коттедж, по-прежнему стоял в стойле. И лошадь мистера Таппера тоже, крепкий, жилистый скакун, хотя и не породистых кровей, но красивое, уравновешенное животное. И еще пара одинаковых породистых лошадок. Для упряжи. Любопытно.
— А вы не смогли бы работать на конюшне, мистер Магуайр? Там наверху есть комнаты. Если работа вам по душе, я договорюсь обо всем с управляющим.
— Хорошо. У меня есть знакомый парень, который умеет ухаживать за лошадьми. Я возьму его в помощники. Предоставьте это мне.
Лиззи знала, что потом ей придется задать ему кое-какие вопросы, но сейчас она слишком устала, была мокрая и грязная, чтобы думать о чем-то ином, кроме горячей-прегорячей ванны, спокойствия и тишины.
Обойдя дом кругом, она остановилась перед крыльцом, как в тот первый день с Джейми. Как это было давно.
Вошла внутрь, и ее окутал бальзамом благословенный запах лимона и пчелиного воска. Лиззи замерла в неподвижности в холле, любуясь красотой изгибов лестницы. Может, она и ненавидела Джейми теперь, но этот прекрасный дом она получила благодаря ему.
Из музыкальной комнаты, хорошо освещенной высокими окнами, несмотря на серую мглу дождя, донесся какой-то звук. Боже. Здесь был Роксхем. Развалившись боком, перекинув нош через ручку одного из глубоких кресел, заказанных ею вместе с лимонными шелковыми подушками, он читал лондонскую «Таймс».
— Убери сапоги с моего кресла! — Ее резкий тон побудил его сбросить ноги вниз. — Что ты здесь делаешь?
— Боже! — воскликнул он. — Как ты… Когда ты приехала? Тебя выпустили?
— Как видишь.
Она потерла виски, но облегчения не получила, лишь ощутила мерзкий запах собственных пальцев. Здесь, в этом красивом, чистом, свежем доме, ее тюремная грязь стала для нее окончательно невыносимой.
— Зачем ты сюда явился? Уходи. Убирайся домой, — замахала она на него руками, направляясь наверх. — Меня ни для кого нет.
Она помчалась наверх, злясь на всех и особенно на миссис Таппер. Неужели она развлекала тут гостей, пока Лиззи томилась за решеткой?
