Стояли эти дома как попало, без всякого попечения о порядке, симметрии или ровной линии: одни нахально выпирали на дорогу, другие прятались подальше — не то из скромности, не то из страха. В результате тут появилось множество всяческих поворотов и закоулков.
Прямо против замка был пруд с островком, а на нем — с полдюжины таких же домиков с садиками. Вокруг них, под обрывом, на котором стояла мельница, шла тропа и выходила вновь на большую дорогу.
Когда-то мельница принадлежала Монмартрскому аббатству, но потом она потеряла крылья, так что осталась одна башня. Эту башню прозвали Башней монахинь. Отсюда и название улицы, сохранившееся до наших дней.
Под обрывом, укрывшись за домиками, устроили засаду Кончини и его люди.
Жеан шел пружинистой легкой походкой и насвистывал песенку. Теперь он знал, где Бертиль, теперь он спасет ее — сомнений нет! Радость переполняла его. Никогда еще жизнь не казалась ему такой прекрасной и сулящей столько надежд.
Он миновал и замок, и островок, миновал перекресток с обходной дорогой. Ничего он не видел, не замечал — он вовсе не смотрел по сторонам. Но вдруг позади послышался шум погони и хриплые крики:
— Держи его!
Жеан обернулся, нахмурился, и в тот же миг, обнажив рапиру, приготовился встретить двенадцать наемников, которые, тяжело дыша, нагоняли его. Он узнал и Кончини — тот, не помня себя от радости, бежал позади своих людей и кричал:
— Взять живым, черт вас побери! Он мне нужен живой!
— А, светлейший синьор Кончини! — усмехнулся Жеан. — С тех пор, как моя рука прошлась по твоей трусливой физиономии, ты всегда прячешься за чьи-то спины. Ну, да оно и понятно!
— Держи его, держи! — вопили преследователи так, что он и сам себя не слышал.
— Постойте-ка, вы, нахал! — кричали дворяне Кончини. -Умеете толкать порядочных людей, так научитесь и извиняться!
— Тише, тише, ягнятки! — громко крикнул в ответ Жеан, -Видите вот эту штуковину? Она еще сильнее толкается, да кусается пребольно. Ладно, я вас предупредил!
И рапира его сверкнула, описав знаменитое сокрушительное мулине.
Эйно, Лонваль, Роктай и Сен-Жюльен пошли прямо на Жеана, остальные оказались по бокам. Кончини непрестанно вопил:
— Взять живьем! Не забудьте!
Глухой крик… проклятье… ругательство… хрип… Страшное мулине вывело из боя четверых противников сразу.
Наемные головорезы в изумлении приостановились.
— Кто следующий? — возгласил Жеан. — Я же вам говорил: она больно кусается!
— Бей его! Бей его! — завопили убийцы, еще более разгорячившись от нежданного отпора.
— Вперед! Смелей! Ату! — ревел, побледнев от ярости, Кончини.
Восемь оставшихся в строю снова ринулись вперед. Они уже не помышляли взять Жеана живьем — даже Кончини теперь не напоминал им об этом.
Какая стычка! Рапира — дьявольская рапира, умевшая в одиночку преградить дорогу кому угодно, — крутилась, летала, сверкала, колола, рубила… Три человека упали — среди них Сен-Жюльен. У него было рассечено лицо.
— Даже убийц порядочных найти не можешь! — крикнул Жеан флорентийцу (тот с досады рвал на себе волосы). — Готов! Кто следующий?!
И вправду: не прошло и пяти минут, а уже восемь человек — кто мертвый, кто тяжко раненный — лежали в дорожной пыли.
Четверо остальных остановились и отдышались. Будь это не дворяне, а наемные головорезы, они, без сомнения, сбежали бы немедля. Но Роктай, Эйно и Лонваль так с трех сторон окружили своего сообщника, что тому бежать было некуда.
Жеан расхохотался и снова прокричал:
— Убедились, ягнятки, как она больно кусается? Ну-ка, идите ко мне! Не хотите? Так я сам к вам приду!
И он пошел прямо на них — но тут за спиной у него опять послышались крики:
— Держи! Держи! Бей его!
— Сюда, сюда! — взревел Кончини. — Убейте его без пощады! Окружить! Взять в кольцо!
И он сам выхватил шпагу и ринулся вперед, сопровождаемый своими людьми и ободренный подошедшей подмогой.
Жеан остановился, оглянулся и присвистнул. От креста на распутье с улюлюканьем мчался еще десяток бретеров. Минута — и они будут тут! Юноша угодил между двух огней.
«Не могу же я погибнуть, пока не спасу ее!» — пронеслось у него в мозгу.
Жеан огляделся по сторонам. Лачужки он уже миновал. По правую руку — трясина. Убегать по ней? Глупость и верная смерть. По левую руку — стена, высокая, прочная… а в ней какая-то ниша… да это же дверь! За ней, быть может, спасение! Кроме того, там он встретится с врагами лицом к лицу и сзади его ударить уже не смогут.
Но добраться до двери надо раньше, чем туда поспеет банда Кончини.
Жеан совершил гигантский прыжок.
— Попал! Попал! — послышался торжествующий вопль.
Короткого мига, пока Жеан озирался, оказалось довольно: его ранили в плечо. Сам он этого, впрочем, даже не заметил.
Вот и ниша. Несколько секунд можно передохнуть.
Несколько секунд… Что можно успеть за такое время? Отдышаться… Оглядеться еще раз… За спиной у Жеана оказалась ступенька. Он встал на нее, неприметно потрогал дверь. Увы, закрыта… Он спустился со ступеньки и пересчитал врагов: полтора десятка.
«Несколько человек я, конечно, еще уложу… а что дальше?» — подумал он и в ярости топнул ногой:
— Не могу я сейчас погибать! Не желаю! Это несправедливо!
И все это за несколько мгновений — на наш рассказ понадобилось куда больше времени.
Теперь перед ним обе банды; впереди — Лонваль, Эйно и Роктай. Убийцы яростно накинулись на Жеана. Кончини был совершенно уверен в успехе — он спрятал шпагу в ножны, встал сзади и скомандовал:
— Взять его! Зверь обложен, ребята! Только помните — взять живьем!
— Поди сунься! — хохотнул Жеан. — Хотя куда тебе — ты же трус.
Глухой стон… Бешеный крик:
— Дьявол!
Это упал Эйно. Значит, ранены еще двое — итого десять…
Жеан весь в крови, она течет по груди, по лицу, по рукам; его одежда превращена в лохмотья. Он еще держится, но силы его на исходе. Где недавние стремительные атаки? Пальцы уже онемели… Он лишь отбивается — и еле успевает парировать все удары, что градом сыплются на него.
Кончини видит: конец недалек. Он весь дрожит, топает ногами, подбадривает своих головорезов:
— Смелей! Взять его! Попался!
— Погоди еще! — шепчет Жеан.
И новый — последний — всплеск сил! Вдруг опять сверкает, как молния, неотразимое мулине. Раз — и предсмертный хрип: кто-то упал, чтобы уже не встать. Два — глухой стон: еще один на земле. Вжик — и слышится вопль:
— Проклятье!
Это рухнул наземь Лонваль.
Итого — тринадцать! Тринадцать убийц осталось лежать в пыли! А ведь их — считая Кончини — в самом начале боя и было тринадцать!
Но в глазах у Жеана уже потемнело… Он погиб — это ясно всем без исключения и даже ему
