— Мы сами голову над этим ломаем, — отвечал лейтенант, — и ничего не можем понять. Эшафот давно заброшен, туда уже много лет не заходили. Никто не помнит, чтобы туда заносили порох. Остается предположить: мятежники принесли его с собой.
Пардальян узнал все, что хотел. Он поблагодарил лейтенанта и с безразличным видом удалился.
Как только Жеан Храбрый предупредил капитана, что из-под эшафота не выйдет живым никто из вошедших туда, он встал на лестницу, ведущую в подземелье, и принялся ждать — совершенно хладнокровно.
Подалась и затрещала под ударами осаждавших дверь. Тогда Жеан поджег пороховую дорожку и соскочил на ступеньку, управлявшую крышкой люка. Крышка тотчас закрылась.
В два прыжка юноша проскочил коридор. Прежде чем прогремел взрыв, он уже был в гроте вместе с товарищами. Те беспокоились за него куда больше, чем он сам…
Все четверо кинулись ничком на известковый пол пещеры и несколько секунд молча ожидали, немного побледнев — при всей своей отваге… По правде говоря, эти несколько секунд показались им довольно долгими! Но вот земля слегка вздрогнула. Все! Друзья встали, и три бретера кровожадно расхохотались.
— Здорово! — вскричал Эскаргас. — Представляю, как они там подпрыгнули!
— Как блохи! — подхватил Каркань. — Вверх и вниз — ух!
— Блошки, ушки, ручки да ножки, вот и вышла одна окрошка! — Гренгай на радостях заговорил в рифму.
— Перестаньте! — строго приказал Жеан.
И грустно, вполголоса сказал сам себе:
— Ведь я их предупреждал, бедняг! Что ж делать? Ведь я защищал свою жизнь! Защищать себя — дело законное и справедливое. Она сама мне так сказала.
Трое друзей услышали его и поразились — таких рассуждений они понять не могли. Этот чертов Жеан всегда ставил их в тупик: никогда не угадаешь, что у него на уме!
Командир увидел смущенные лица товарищей и пожалел, что огорчил их понапрасну. Он встрепенулся и повеселел:
— Говорите теперь — как это вы так кстати здесь очутились? Вы что, живете тут? Но в каком же вы виде, друзья мои!
Голос его был суров, но три приятеля видели ясно: это всего лишь для проформы. Жеан был рад, даже взволнован… И к ним тоже, как по волшебству, вернулась веселость. С грубоватыми прибаутками они принялись рассказывать свою печальную историю вплоть до момента, когда Провидение послало им это блаженное убежище,
Рассказали они все, даже историю обеда у Колин Коль — и поэтому поводу Карканю досталось немало шуточек. Жеан внимательно слушал их, от всего сердца вместе с ними смеялся — и притом думал: «Надо же! А ведь это из-за меня они перенесли такие лишения — прежде они бы до такой жизни не дошли. Мог ли я рассчитывать на такую преданность и привязанность?»
После взрыва прошло больше двух часов — они и не заметили, как пробежало время. Приятелям было что рассказать; Жеан, расчувствовавшись, слушал их с неизменным терпением и говорил с неизменным радушием… Три бретера чувствовали себя на седьмом небе и болтали без умолку.
Но вот на что обратил внимание Жеан: они не сказали ни слова о том, что больше половины своего маленького состояния отдали Перетте. А ведь именно благодаря этому дару Перетте удалось завести свое дело и устроиться у подножия Монмартра. Итак, Жеан был отчасти обязан друзьям и своим спасением, и освобождением своей невесты! Он так и таял, думая об этом…
А три бретера все продолжали болтать. Их вовсе не заботило, когда они выйдут из подземелья, как… Жеан с ними? Вот они и выйдут, когда он скажет!
И юный командир не забывал об этом — он размышлял.
Обследовав запасы съестного, Жеан радостно объявил:
— Хватит с лихвой! Уйдем отсюда завтра ночью. Сегодня на площади, боюсь, оставили стражу.
Больше он ничего не сказал, а у него ничего не спросили. Сказано «завтра» — значит, завтра.
Три приятеля быстренько приготовили постели (проще говоря, принесли три охапки соломы) и дрова для ужина. Жеан тем временем обошел все, что мог обойти, заглянул во все углы, обследовал каждый вершок помещения. Несколько раз он поднимался по лестнице, прикладывал ухо к крышке люка и прислушивался.
— Ничего не слышно, — бормотал он. — Ну, да оно и понятно! Над нами все еще горит пожар; они не смеют подойти близко… Но вот что: потухнет ли огонь до завтра? Думаю, да. Что ж, подождем; спешить мне некуда. Пока я здесь, мне, по крайней мере, не грозит искушение бродить вокруг дома Перетты..
Но почему Жеан не беспокоился о Бертиль? Да потому, что безгранично доверял Пардальяну. Раз шевалье взял девушку под свою опеку, с ней ничего не случится. Сомнений тут быть не может.
Очередной раз оглядев подземелье, Жеан заметил какой-то блестящий предмет.
«Что это?» — подумал он.
Это оказался футляр, который Колин Коль взяла в шкатулке Бертиль. Каркань, как известно, стащил его у почтенной матроны, а после забыл о нем.
Жеан открыл футляр и достал бумагу. Ни Каркань, ни Колин Коль не могли ее прочесть: она была написана по-итальянски. Но сын Пардальяна, как мы знаем, понимал это язык. И вот он принялся читать.
Это был четвертый экземпляр документа, который Парфе Гулаp выцыганил у Колин Коль.
Жеан прочел документ от начала до конца. Приступ гнева обуял его. Он смял бумагу в комок и отбросил прочь, а футляр отшвырнул на лестницу.
— Что, меня так и будет повсюду преследовать этот проклятый клад? — шептал юноша. — Словно какая-то адская сила хочет, чтобы я непременно его похитил! Будь я проклят! Уж лучше… Стой, стой! А это еще что?
Жеан, видите ли, был совершенно уверен, что в футляре находилась только одна бумага. Он ее вынул, прочел, смял и выкинул. Вон она так до сих пор и лежит возле лестницы! Но пустой футляр при ударе о камень раскололся, и из него выпала еще одна бумажка!
От удивления и любопытства гнев Жеана унялся. Первым делом он кинулся к бумаге — но тут же остановился и задумался. Затем, однако, пожал плечами и пробурчал:
— А почему не посмотреть? Что тут дурного? Как будто, право, я боюсь этого искушения! Что, меня так прельщают десять миллионов? Черта с два! Как ради десяти су не стану вором, так и ради десяти миллионов!
Он решительно ступил на ступеньку и подобрал футляр. Тут он заметил: бумажек было две, а не одна. Прежде всего Жеан осмотрел сам футляр и улыбнулся:
— Да тут двойное дно! Раскрылось от удара…
Он развернул одну бумагу — это был пятый экземпляр документа, но на сей раз — по-французски. Развернул вторую…
На ней не было написано ничего — ни единого слова, но зато она была причудливо вырезана. Жеан с любопытством крутил бумагу в руках и твердил в изумлении:
— Что за черт? Ничего не понимаю!
Наконец это бесцельное занятие ему надоело, и он решил выбросить эти бумажки так же, как и первую. Жеан машинально поднес одну к другой — и увидел: они одного формата. Тогда он так же машинально наложил бумажки друг на друга — и радостно воскликнул:
— Вот оно, дьявол меня раздери! Как же я раньше не догадался?
Вы уже, конечно, поняли: вторая бумага помогала расшифровать первую. Если сложить их вместе, то слова документа читались не подряд и меняли смысл.
Чтобы дальнейшее было вам ясно, нам придется дословно привести текст документа, который отец Жозеф перевел когда-то с латыни, Саэтта с итальянского, Пардальян с испанского, Жеан — только что — вновь с итальянского; теперь он держал в руках текст, написанный по-французски:
«CAPELLO DE SANTO MARTYRIO
(под Монмартским эшафотом, к востоку)
