голубая сойка. А ночью я услышала, как кто-то лезет по пожарной лестнице.
Я стала бояться телефона и уже подумывала, не купить ли оглушительный свисток от телефонных хулиганов. Как-то я завопила в трубку: «Прекратите!» и только потом поняла, что это Сэм. Но, в общем, звонки меня не пугали: с моей точки зрения, происходящее было затянувшейся дурной шуткой, а ее автором — Королевский Дикобраз, и я не сомневалась, что он, вероятнее всего, считает свои действия произведением искусства. Может, он фотографирует, как я открываю дверь и натыкаюсь на зловонные знаки его внимания, чтобы потом сделать из этих снимков выставку. Наверное, надо пойти к нему, попытаться урезонить…
Зазвонил телефон. Я выждала три звонка, затем сняла трубку, ожидая услышать дыхание и, возможно, грозный смех.
— Алло, — сказала я.
— Джоан Делакор? — Мужской голос, густой и какой-то странный.
— Да, — автоматически подтвердила я, не успев задуматься над тем, почему меня назвали моим девичьим именем. Я уже давно была для всех Джоан Фостер.
— Джоан… Наконец-то я тебя нашел.
— Кто это? — спросила я.
— Не догадываешься? — жеманно отозвался голос. В нем зазвучали знакомые нотки. — Это твоя подружка Мэвис. — Игривый смех.
— Пол, — сказала я. — О боже.
— Я прочел о тебе в газете. — Мой ужас нимало не смутил Пола. — Узнал по фотографии, хотя там ты, конечно, не такая красивая, как в жизни. Я так рад твоему успеху! Тебе больше не нужно писать готические романы, ты теперь настоящий писатель. Я читал твою книгу. По-моему, весьма многообещающе для первого произведения, а тем более — для женщины.
Я услышала, что за моей спиной в комнату входит Артур. Нужно было срочно завершить разговор, но мне не хотелось обижать Пола.
— Пол, — сказала я, — нам надо увидеться. Очень хочется на тебя посмотреть.
— Это совпадает с моими желаниями, — ответил он. — Я знаю об одном хорошем ресторане…
Мы встретились на следующий день за поздним ланчем. Ресторан назывался «Зердо». Раньше в Торонто не было заведений с подобными названиями, а теперь появилось множество. Как это похоже на Пола — выбрать место с названием, как у средства для прочистки труб, подумала я, открывая дверь. Я увидела узкий темный зал: столики, клетчатые скатерти, лампочки в форме свечей, увитые искусственным виноградом стены. В глубине — раздаточное окно, обои под кирпич, медные сковородки… Мимо промчался метрдотель, маленький, внимательный. Подмышкой он держал меню с золотыми кистями.
— Джон! — непроизвольно вырвалось у меня. Эти мягкие усы я узнала бы где угодно…
— Простите, мадам, — с достоинством отозвался он, — но меня зовут Зердо.
Ко мне уже приближался Пол. Он церемонно поцеловал мою руку и с нежно-меланхоличным видом повел к столу. Мы сели. Он молчал, укоризненно глядя на меня сквозь очки — новые, как я заметила, с бледно-лиловыми тонированными стеклами.
— Раньше это место называлось «Кус-и-Вкус», — сказала я, но не стала признаваться, что работала здесь кассиршей. Между тем за прилавком стоял мой двойник: толстая женщина с пучком волос на голове и в черном платье, открывавшем локти с ямочками, но не грудь. Воплощение одного из моих тогдашних потенциальных будущих; вне всякого сомнения — миссис Зердо. В тот момент я ей позавидовала.
— Джоан, — произнес Пол, — почему ты от меня сбежала? — Он вытащил из вазы и принялся вертеть в руках пластмассовую розу, явно не понимая, что она не настоящая. Что тут скажешь? Какой ответ подошел бы к случаю?
— Так было лучше для всех, — пробормотала я.
— Нет, Джоан, — грустно отозвался Пол. — Нет. Ты же знаешь, как я тебя любил. Я хотел на тебе жениться — потом, когда ты станешь постарше. Это входило в мои планы, надо было тебе сказать. Но ты сбежала. И сделала меня очень, очень несчастным. — Он говорил это, но я не очень-то верила, отметив про себя костюм, который был намного дороже, чем Пол когда-то мог себе позволить, и новые, уверенные повадки. Нищий разочарованный аристократ слегка потускнел, покрывшись патиной успешного предпринимательства.
Появился Зердо с картой вин и почтительно выслушал Пола, сделавшего безукоризненный выбор. Пол достал «Голуаз», предложил мне сигарету и вставил свою в новый роскошный мундштук.
— Я рад, что нашел тебя, — сказал Пол, когда мы аристократично цедили лимонный суп. — Теперь надо решить, что делать — ты, как я вижу, замужем.
— Пол, а ты живешь здесь? Переехал в Канаду? — спросила я, чтобы сменить тему.
— Нет, — ответил он, — но часто здесь бываю. По делам. Я уже шесть лет не работаю в банке, у меня другой бизнес. Я… — он нерешительно помолчал, — импортер.
— А что ты импортируешь? — поинтересовалась я.
— Разное, — неопределенно ответил он. — Резные деревянные изделия, шахматы, чешские сигаретницы, индийскую одежду, она теперь в моде, и мексиканскую тоже. Видишь, как полезно знать многоязыкое. Я, конечно, владею далеко не каждым, но договориться всегда можно. — Ему явно не хотелось вдаваться в подробности. Я вспомнила револьвер. Не он ли выпирает под мышкой у Пола — может, это наплечная кобура? В моей голове, быстро сменяя друг друга, пронеслись мысли о героине, опиуме, атомном оружии, бриллиантах и государственных секретах.
— Я вывез из Польши свою мать, — сообщил Пол, — но она умерла.
О ней и о его дочери мы поговорили за мусакой. А когда дело дошло до пахлавы, Пол сказал:
— Я читал в газете, что твой муж какой-то коммунист. Джоан, как ты могла выйти за него замуж? Я же тебе рассказывал, какие они.
— Он не совсем коммунист, — сказала я. — Мне трудно объяснить, но здесь все по-другому. Здесь это ничего не значит, даже уважается. Они ничего плохого не делают, только устраивают митинги и без конца говорят, как теософы.
— Слова тоже опасны, — мрачно проговорил Пол. — Подобные вещи всегда начинаются с разговоров. Они иезуиты, у них хорошо подвешен язык. Бедное дитя, вот, значит, каким образом ему удалось склонить тебя к браку. Промывкой мозгов.
— Нет, — возразила я, — все совсем не так. — Но Пола нельзя было переубедить.
— Я вижу, ты очень несчастлива, — заявил он.
По сути, он был прав, и я не стала этого отрицать.
Напротив, даже наслаждалась сочувствием, омывавшим меня теплыми, ласковыми волнами. Я-то думала, Пол станет меня укорять, злиться, а он такой милый… Я вылила еще вина, а Пол заказал бренди.
— Доверься мне. — Он похлопал меня по руке. — Ты была совсем ребенок и не понимала собственных потребностей. А теперь ты взрослая женщина. Ты оставишь этого человека, разведешься с ним, и мы будем счастливы.
— Но я не могу его оставить, — сказала я. Пол плавал перед моими глазами в мутной дымке ностальгии. Выходит, он — моя потерянная любовь, мой спаситель? Глаза наполнились слезами, и нос тоже. Я промокнула лицо салфеткой, зная, что вот-вот разревусь.
Пол сжал челюсти.
— Он тебя не отпустит. Понимаю, — проговорил он. — Они все такие. Если ты признаешься ему,
— Нет, Пол, — я замотала головой, — нельзя. Это опасно. И потом, у нас такими вещами не занимаются.
Он похлопал меня по руке и сказал:
— Не тревожься, я знаю, что делаю. Надо выждать, а потом в нужный момент нанести удар. — Его глаза сверкнули; он бросал вызов и был полон решимости победить.
Я не могла сказать, что не хочу никаких похищений; это было бы слишком грубо и жестоко.
— Главное, — почти прошептала я, — никому не говори, что видел меня. И не звони мне… Пол, а раньше это не ты звонил и молчал в трубку?
