— Вот, что Евсей, у меня тут совсем нет времени. Излагай свое дело, и давай разойдемся. Но учти, что я в долг тебе уже не поверю…
Евсей снова осклабился.
— А мы в долг и не просим. Насчет «в долг» это я и сам могу поспособствовать. А пришел я сказать, что на этот раз — все, закончили. Было тебе, Николаич, последнее предупреждение. Как в театре, значит, третий звонок. Так что, если чего — пеняй на себя…
Он нахально и угрожающе подмигнул диким глазом, хмыкнул, кашлянул и уже повернулся, чтобы уйти, но придушенно захрипел, потому что суровые пальцы схватили его за лацканы:
— Кто тебя подослал?
Хватка была железная. Евсей дергался, посинев, бил с размаху ладонями, но освободиться не мог и барахтался, словно мышь, придавленная капканом:
— Пусти… пусти…
— Альдина? — спросил Сергей, дыша в щетину грязного подбородка.
— Пусти… Задушишь…
— Я спрашиваю: Альдина?
— Она…
— А Котангенса… учителя Перевертова… тоже — предупреждали?
— Ничего я не знаю… Сумасшедший… Пусти!..
Евсей все же вывернулся из сомкнутых пальцев и, предусмотрительно отскочив метра на полтора, будто тронувшийся, заскреб себя ногтями по горлу.
— Чокнутый… Так же убить недолго… Ничего — скоро отправишься за стариком…
— Каким стариком?
— Который… ну это… по географии…
— Мамонтов?
— Фамилию не докладывали… Ты сходи-сходи, может, попрощаться успеешь…
Он дурашливо чмокнул, как будто целуя, и вдруг ринулся по переулку, топча крапиву. Миг — и опушенные стебли начали расправляться…
9
Разумеется, Сергей опоздал.
Когда он, как и был — в тренировочном рабочем костюме, с перепачканными руками и с гвоздями в кармашке на левой части груди, задыхаясь, подбежал к кирпичному трехэтажному дому, где Мамонт имел квартиру, то увидел, что у дома уже собралась небольшая толпа, окна во всех этажах открыты, а из зева парадной с заклиненной половинкой дверей, санитары в халатах вытаскивают покрытые простыней носилки, Обрисовывались под тканью детали распростертого тела.
Носилки исчезли в фургончике «скорой помощи», и машина начала выбираться из сквера, который опоясывал дом — глухо ухнула и поплыла по направлению к Первой больнице. Синий выхлоп повис в неподвижном воздухе. В толпе сразу же зашептались: Кричал-то как!..' — 'Я сначала не понял, жена говорит: «Посмотри, что случилось.» — «Дверь закрыта была, пришлось вышибать…» — «Как хотите, товарищи, а что-то здесь не в порядке…» — «Ну конечно, с чего бы он так кричал?» — «Милиция, вон, милиция, они разберутся…»
Из парадной действительно выходил круглый маленький Пекка, потирая в задумчивости раскрасневшийся нос, а за ним озабоченно шествовал участковый сержант, и не менее озабоченный дядя Миша оглядывался, то и дело вздыхая. И живот его надувался и опадал под мундиром. Сразу чувствовалось, что дядя Миша в глубокой растерянности. Он остановился посередине враз сконцентрировавшейся толпы и сказал, ни к кому в особенности не обращаясь:
— Ну идите-идите, ну что вы тут митингуете?.. Ну — сердечный приступ у человека, ну — с каждым может случиться…
Мощные руки его отталкивали любопытных. Тем не менее, уверенности в голосе не доставало. Все присутствующие, наверное, это чувствовали, и из массы собравшихся неслись соответствующие возражения:
— Ты нам баки не забивай!..
— Какой-такой приступ?!.
— От сердца так не кричат!..
— Убили — и вся недолга!..
— За идиотов нас принимают!..
Дядя Миша был стиснут напирающими телами. Особенно бесился старик — почему-то в галошах и в полушубке на голое тело: «Ты тут нам, Михаил, зубы не заговаривай! Ты скажи: может народ терпеть таких безобразий? Есть у нас милиция или нет? Ты скажи: за что тебе деньги платят!..» — борода его задиралась, как у раскольника, палка, вытертая на ручке, так и взлетала.
Сергей не стал ждать, а, воспользовавшись суматохой, проскочил в никем не охраняемую парадную и, поднявшись по лестнице, которая пахла гнильем, оказался в забытой, распахнутой настежь квартире. Горел электрический свет, и спокойный эксперт, немного знакомый Сергею, напоследок оглядывался — все ли закончено.
Звали его, кажется, Владимир Савельевич.
Он, не удивляясь, кивнул вошедшему из полумрака Сергею и сказал, по-видимому, предупреждая вопросы:
— Я бы квалифицировал — как естественную кончину. Входная дверь заперта, окно тоже закрыто. Форточка, конечно, оставлена, но ведь кто же полезет в форточку третьего этажа. Вообще — никакого насилия, посторонних в квартире не было. Вероятно, и в самом деле инфаркт, тоже — бывает…
— А ужасный крик перед смертью? — спросил Сергей.
— Какой-такой крик?
— Соседи слышали.
Эксперт пожал плечами.
— А что, собственно, крик? Приснилось что-нибудь человеку. Разве вам, Сережа, кошмаров видеть не доводилось? Нервничал, наверное, волновался, какая-нибудь пустяковина и отказала. Опять же — возраст, вскрытие, конечно, произведем, но скорее всего, — сердечная недостаточность.
Он достал сигареты и закурил, все также оглядываясь. Сразу чувствовалось, что происшедшее нисколько его не волнует. Он, наверное, присмотрелся к подобному за годы службы.
Сергей неловко поинтересовался:
— Извините… Владимир Савельевич… а не заметили ли вы чего-нибудь необычного, что-то, может быть, странное, такое, что никуда не укладывается… Вы меня еще раз простите за то, что вмешиваюсь…
Эксперт его понял.
— Необычного мы вообще почти никогда не находим. Это все-таки жизнь, а не какие-нибудь детективы. У меня за всю практику был только один странный случай. Представляете: вся квартира заросла паутиной. Но и то потом — достаточно вразумительно объяснилось…
— Паутиной? — тупо спросил Сергей.
— Ну да, комнаты, кухня, прихожая — везде паутина. И такие пласты, как будто специально выращивали. Точно войлок. Представляете себе картину?
Сергей представил: пыльные нитчатые наросты. Ему стало нехорошо.
— И какое тут объяснение? — спросил он.
— Какое-какое, — сказал эксперт. — С ума сошел. Разводил пауков — какое тут объяснение… — Он нагнулся и что-то бросил в свой саквояж, напоминающий медицинский. Прикрывая его, отчетливо щелкнул замком. — Заканчивать надо. Итак весь вечер потерян…
— А человек? — также тупо спросил Сергей.
