из чашки. Выражение глаз у нее стало сосредоточенное. Вероятно, это занятие поглощало ее целиком. Татьяна же, оставшаяся без напарницы, не решилась одна продолжать рискованную беседу, а, вздохнув и какое-то время поколебавшись, в свою очередь погрузилась в слоено-кремовое великолепие.
Таким образом, ситуация разрядилась. Воцарилось молчание, лишь изредка прерываемое — «Ах»! и «Ох»! — да из комнаты Дрюни докатывалась музыка магнитофона.
Дрюня, видно, «балдел» — или как это у них называется.
Впрочем, долго так продолжаться, естественно, не могло, Лидочка несмотря на субтильность мгновенно управилась с тортом, и, пока отказавшись от предложенной ей тут же добавки, закурила, пуская под потолок волны рыхлого дыма.
— А что, девки, — небрежно сказала она. — А вы слышали самые последние новости? Ну — насчет того, что нашли растерзанный манекен? Ну, быть может, не манекен, а куклу — мне Харитоша рассказывал…
— Это — нынешней ночью? — спросила Татьяна. — Девки, просто жуть, что у нас происходит!
У Сергея задрожала в руках чашечка с кофе.
— Какой манекен?
А Татьяна от этих слов даже подпрыгнула.
— Разве ты не слыхал?..
— Постовые наткнулись…
— Думали, что — убийство…
— Весь город гудит…
Они обе обрадовались, что появился, наконец, свежий слушатель, и, перебивая друг друга, выложили подробности.
Прошлой ночью, оказывается, милицейский патруль, регулярно теперь прочесывающий городские кварталы, обнаружил неподалеку от «Универсама» тело мужчины, у которого была оторвана голова, а часть туловища — расплющена и превращена в ужасное месиво. Находился он на проезжей части дороги и, наверное, брошен был здесь совсем недавно. В общем, зрелище удручающее, поначалу предполагалось, что мужчина убит, и патруль даже вызвал подмогу, чтобы начать поиск преступника, но при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что лежащее тело представляет собой не человека, а куклу, — сделанную из разных тряпок и старых газет и раскрашенную, между прочим, с большим искусством. Кукла была одета в рубашку и джинсы и издалека действительно походила на человека. Она даже была обута в ботинки, зашнурованные и прибитые к деревянной основе. Работа — чудовищная. Оставалось лишь непонятным: то ли кто-то бездарно и легкомысленно пошутил, то ли куклу изготовил убийца и дает таким образом знать о готовящемся преступлении. Эту версию Татьяна считала более вероятной. К сожалению, скрыть происшедшее не удалось, население взбудоражено, милиция пребывает в растерянности. В общем, девки, на улицу страшно выйти.
Закипела сумбурная и длительная дискуссия. Лидочка, опираясь на мнение Харитона, полагала, что все это — ерунда, неудачное стечение обстоятельств, бывает, а Татьяна утверждала с пеной у рта, что какие-то там обстоятельства здесь не при чем, просто власть растерялась, не могут обеспечить порядок, идиоту понятно, что в городе появился маньяк, и пока его не посадят, никто от нападения не застрахован. Посмотри, говорила она: уже два человека убиты, стечение обстоятельств? Нет, моя дорогая, беспомощность городских властей! Не умеют работать, и нечего сваливать на обстоятельства. Она была в этом полностью убеждена. Однако, Лидочка тоже не собиралась сдаваться. Под сомнение ставилась честь Харитона, тут нельзя было отступать. И, наверное, возникло бы нечто вроде скандала, потому пошло на принцип: кто все-таки прав — чрезвычайно разгорячились и говорили повышенными тонами, но тут Ветка опять разложила им по розеткам толстенный «наполеон», долила крепкий кофе и, разделив остатки «Твиши», предложила, показывая, что дальнейшая дискуссия неуместна:
— Девочки, давайте выпьем за нас. Все-таки хорошо, что мы пока еще вместе.
В результате конфликт был погашен без осложнений. Танька с Лидочкой чокнулись, презрев разногласия, и, прожевывая мякоть торта, без какой-либо логики объединились на общей платформе. Лидочка поругивала Харитона за то, что не разрешает уехать — дескать, мэр, его семья должна быть примером, а Татьяна — за то, что не дают хотя бы неделю в отгул: раз работаешь в горсовете, изволь соблюдать дисциплину. Горсовет считает, что обстановка нормальная. Тем не менее, неприятное что-то в атмосфере осталось. Ссора, может быть, и не ссора, а некий неуловимый оттенок. Это чувствовалось, и Ветка, обтерев губы, сказала:
— Но вы, девочки, не беспокойтесь, Сережа вас развезет. Развезет и посмотрит, чтобы с вами ничего не случилось. Сидите, сколько хотите.
Сергей кивнул.
— Н-да, история…
У него в мелком тике задергалось веко. Потому что обнаружили прошлой ночью не куклу, — обнаружили «заместителя», как это теперь называлось. И не просто какого-нибудь, а того, что был изготовлен Дрюней. Значит, «заместитель» растерзан, теперь они беззащитны. Он смотрел на сгущающуюся за окнами темноту — солнце село, деревья в саду казались купами мрака — и буквально всем сердцем угадывал пробуждающуюся силу полуночи. Тьма неукоснительно надвигалась. Наступало время расплаты. Он не знал, откуда именно будет нанесен новый удар, но он чувствовал, что такой удар последует непременно. Завтра, или, быть может, сегодня, сейчас. И поэтому когда Лидочка вместе с Татьяной все-таки начали собираться, то в отличие от Виктории он не стал уговаривать их еще посидеть, а, поднявшись, прошел к чуланчику, в котором хранились разные инструменты, и, ни слова не говоря, прихватил небольшой удобный топорик, блеснувший металлическим лезвием.
Именно у чуланчика застал его Дрюня, выглянувший из комнаты.
— Едешь? — после выразительной паузы спросил он.
— Еду, — стеснительно пряча оружие, ответил Сергей.
— Ты бы не ездил, папа…
— Ладно. Ничего со мной не случится…
Он хотел добавить еще, что, может быть, не так все и страшно: половина девятого, Альдина вряд ли в такое время покажется, но уже накатились Татьяна и Лидочка с поцелуйным обрядом, недовольная Ветка вручила ему ворох игрушек: «Это для татьяниного цурепопика!» — Дрюня благоразумно исчез, Сергей бросил ему сквозь двери: «На улицу не высовывайтесь!..» и, лишь разворачивая в переулке машину и оглядываясь, чтобы не зацепить близлежащий валун, он вдруг с замиранием сердца сообразил — что игрушки игрушками, а топорик он позабыл на полу у чуланчика…
Лидочку они доставили благополучно. Она жила сравнительно недалеко, в новом высотном доме, вздымающемся над Торговым центром, чистая ухоженная парадная была щедро освещена, правда, Харитон из мэрии еще не вернулся, но на звук открываемой двери, выглянула в прихожую лидочкина Натали и, состроив недовольную мину, предупредила, что у нее сейчас сидит пара приятелей. Ну там — музыку послушать, поговорить. Так что ты, мамхен, знаешь, того, не слишком отсвечивай. У тебя своя жизнь, у нас — своя. После чего втянулась обратно в комнату и оттуда послышался звук поворачиваемого ключа, а потом действительно — завывания, обозначающие современную музыку, причем громкость была такая, что Лидочка всплеснула ладонями.
— Вот, что тут сделаешь, — беспомощно сказала она. — Хоть ругай, хоть проси — абсолютно никакого внимания. Врубит так, что прямо уши закладывает. Хоть милицию вызывай, отца только и слушается…
Она расстроилась.
— Ладно, — сказала Татьяна. — У меня с моим Генкой — нисколько не лучше. Как начнет чем-то там колотить — люстра подскакивает. Ну и что? Ну, и мы такие же были…
Лидочка махнула рукой.
В общем, так или иначе, но за нее можно было не волноваться. Зато с Татьяной все оказалось намного сложнее. И проблема заключалась не в том, что жила она на окраине города, но и том, что для нее действительно многое заключалось в в решительном «ну и что»?
Во всяком случае, едва Сергей снова двинулся с места и едва, выжав скорость, погнал по проспекту,
