расписку – с уведомлением об уголовной ответственности за разглашение. Грозил пожизненный срок. И, как я слышал, он был применен сразу и беспощадно – поэтому не болтали. Настоящая правда так никогда и не была опубликована, Несмотря на требования общественности. Несмотря на все обещания. Доктору Грюнфельду, тогдашнему председателю Научного Комитета, это стоило карьеры. Он ушел в отставку, но не сказал ни слова. И молчал после. Говоря?, он застрелился, не выдержав. Точно ничего не известно. Тогда апокалипсис вызвала случайная катастрофа. Но если, действительно, начнется обстрел Зоны? Или поступят проще – поставят любой танк на радиоуправление, подведут к Оракулу и взорвут? «Мы сгорим,- подумал я.- Речь идет о в с е й земле».
– Через подвал и мастерские можно пройти в парк?- спросил Водак, вытирая руки.
– Да,- сказал я.
– У нас есть двенадцать часов, чтобы выбраться отсюда.
– Почему двенадцать?
Он озирался. Схватил меня за халат – снимай! Стащил, разодрал с треском, щедро полил спиртом.
– Почему двенадцать?
– «Предел разума»- слышал?
Клейст процитировал громко и ясно:
– Если ситуация в районе Оракула выйдет из-под контроля и в течение двенадцати часов не представится возможным . . .
– Катарина!- сказал я. У меня враз пересохло в горле.
– Они уже эвакуировались,- с запинкой сказал Водак.- Гражданское население уходит в первую очередь.
Клейст прищелкнул языком.
– Бомба не будет сброшена. Если вас волнует только это .. .
Водак наклонился к нему, уперев руки в колени. Лицом к лицу.
– Отвечать быстро! Ты – пророк?
– Не надо меня пугать,- спокойно сказал Клейст.
– Конечно пророк. А я думал, вас всех перебили.
– Как видишь …
– Я умру?
– Да. Тебя расстреляют,
– Кто?
– Они.
– Когда?
– Скоро.
– А он?- Водак показал на меня. Я замер.
– Будет жить,- Клейст посмотрел с ненавистью.
Водак выпрямился.
– Я этому не верю.
– Сколько угодно,- вяло сказал Клейст. Затрещали рамы на первом этаже. Солдаты проникли в здание.
– К черному входу!- скомандовал Водак.
Клейст раскачивался.
– Ну!
– А мне здесь нравится,- сказал Клейст.- Я. пожалуй, останусь. Я ведь тоже умру – скоро . . .
– Вольдемар,- умоляюще сказал я, прислушиваясь к тяжелому топоту снизу.- Вольдемар, а вдруг ты ошибся .. .
Водак, скрутив жгутом разорванный халат, положил его – один конец в спиртовую лужу, другой в коридор. Присел.
– Ничего, он сейчас пойдет, он сейчас побежит отсюда.
Щелкнул зажигалкой, стал медленно, чтобы видел побледневший Клейст, опускать желтый, трепещущий язычок огня.
О вторжении не могло быть и речи. Вне Заповедника руканы были совершенно беспомощны. Как слепые котята. Как новорожденные ночью в глухом лесу. Вероятно, они и были новорожденными. Во всяком случае, первое время. Вылупившись и содрав с себя липкий, студенистый кокон с шевелящимися пальцами ворсинок, они, как сомнамбулы, шли через сельву – неделю, две недели, месяц – пока не погибали от истощения. Путь их был усеян мертвыми попугаями. Биополе руканов привлекало птиц. Почему-то именно птиц. Позже выяснилось, что поле интенсифицирует некоторые биохимические реакции, и птицы, с их ускоренным обменом веществ, просто сгорают в нем. Такого рукана подобрала экспедиция Борхварта, посланная Бразильской Академией для изучения фауны малоисследованного района верхних притоков Гуапоре. Возможно, экспедиция имела и другие цели: зоологическое оснащение ее было довольно скудным, зато в тщательно упакованных тюках находились компактные, залитые в скорлупу вибропласта мощные передатчики, способные поддерживать устойчивую связь любым известным способом – звуковым, лазерным, радио – и так далее. От верховий Гуапоре до Зоны Информации по прямой было не более полутора сотен километров, и Оракул в то время не был окружен сплошным международным сектором. Найденный рукан уже не мог идти – лежал на поляне, засыпанный яркими, безжизненными тушками. Будто ворох цветных лоскутков. Был еще жив – ворочал распухшим от муравьиных укусов синим языком, бормотал несвязные обрывки фраз. Совершенно бессмысленные, как утверждал Борхварт на допросе. Правда, он не повторил ни одной из них, ссылаясь на потерю памяти, вызванную потрясением, Потрясение было. Обнаружив рукана, Борхварт первым делом отослал назад всех носильщиков, якобы за помощью – поступок абсолютно дикий, если не помнить о передатчиках – и остался вдвоем со своим помощником, неким Маццони, греком итальянского происхождения, действительную личность которого так и не удалось установить. Носильщики ушли и вернулись через трое суток, приведя местного врача. Борхварт к тому времени намертво потерял сознание и выглядел так, словно его С ног до головы ободрали рашпилем. Вероятно, к концу он полностью включился в биополе и плясал безостановочно, насколько хватало сил, а потом упал и бился о землю в такт несущей частоте энцефалоритма. Приведенный в чувство, он сказал только одно:- Его съел рукан,- и опять впал в беспамятство. Рукан лежал неподалеку – мертвый и высохший, как мумия. Вызванные эксперты обнаружили на траве вмятины от шасси и мельчайшие брызги машинного масла. Маццони исчез бесследно. Борхварта не без труда поставили на ноги в военном госпитале столицы, но он упорно молчал, несмотря на непрерывные двенадцатичасовые допросы. Он пробыл наедине с руканом около восьмидесяти часов – больше, чем любой другой . человек. Ходили слухи о каком-то «Завещании Небес», записанной на микромаге и содержащем обращение к Земле некоего Галактического Содружества. Скорее всего, только слухи. Кассета пропала. Если существовала вообще. Борхварта освободили за недостатком улик, и в тот же день он был застрелен неизвестным в аэропорту Рио-де-Жанейро, когда ожидал рейса на Париж.
Это был говорящий рукан. Вероятно, все руканы первого поколения были говорящие. История их могла бы служить примером той колоссальной глупости, на которую еще способна Земля, хотя вряд ли Оракул или те, кто за ним стоит,- если за ним действительно кто-то стоит оценивают наши намерения и поступки в рамках чуждой для них земной морали.
Сразу же после получения первых сведений был объявлен приз за каждого найденного рукана. Тысячи вертолетов, частных и государственных, ринулись в сельву. Это называлось «Операцией по спасению внеземных форм жизни». Трудно сказать, чего здесь было больше – страха или азарта. Сведения о показаниях Борхварта просочились в печать: руканов боялись смертельно. Стреляли из пулеметов, стреляли парализующими иглами, бросали газовые гранаты – хотя за живой экземпляр давали вдвое дороже. Мы никогда не узнаем, сколько руканов было уничтожено. По некоторым данным около тридцати. Часть их попала в руки военных. Сыграла свою роль мгновенно распространившаяся (и, как потом оказалось, правильная) версия о том, что руканы не являются разумными существами. Британский музей приобрел труп рукана за полтора миллиона долларов. Государственный зоопарк ФРГ, заплатив невероятные деньги,
