большой букет цветов. Флористка, которой он объяснил, чего хочет, заверила его, что букет составлен из цветов, соответствующих траурному случаю.
Мать Лоренцо оказалась красивой женщиной печального облика, стройной, с соразмерными чертами лица, не старше сорока лет. Она приветствовала Джона серьезно, но сердечно, выслушала, кто такой Марко, не вдаваясь в подробности, и пригласила их обоих в кухню.
– Ты похож на своего отца, – сказала она, ставя на стол кофейные чашки. Когда Джон второй раз неуверенно назвал ее «синьора Фонтанелли», она покачала головой: – Называй меня Леона, Джон!
По виду ее нельзя было сказать, что она проплакала все утро. Вид был такой, что она проплакала без перерыва три месяца и лишь несколько дней назад приняла решение снова вернуться к жизни. Кожа лица была прозрачная, размякшая, длинные черные волосы потускнели.
– Вечером он не вернулся домой, – рассказывала она без выражения, глядя в никуда. – Ушел после обеда, чтобы с кем-то встретиться, со школьным другом, кажется. Я видела, как он поднимается в горку, из окна видно дорогу, и мне и сейчас иногда кажется, что он вот-вот должен оттуда спуститься – и я стою и жду… Был солнечный день. Под вечер я выставила наружу цветы… – Она смолкла и сидела, погруженная в воспоминания. Потом вернулась к действительности, взглянула на Джона: – Хочешь посмотреть его комнату?
Джон сглотнул.
– Да, – сказал он. – Очень.
Это была большая комната на втором этаже, но настолько забитая старой, темной мебелью и загроможденная тяжелым пианино, что казалась тесной. На пианино лежала стопка нот и поверх нее раскрытый футляр с поперечной флейтой, наполовину прикрытой платком. На стене висела грамота в рамке.
– Это приз по математике, который он выиграл, – объяснила Леона, знобко обняв себя руками. – Кроме того, он получил пятьсот тысяч лир и тут же истратил их на книги. – Короткий кивок в сторону книжных полок. Джон подался вперед, пытаясь прочитать названия на корешках. Много математики, астрономии, справочник по экономике и зачитанный экземпляр «Отчета Римского клуба».
– Можно взглянуть? – попросил он.
– Да-да. Эту книгу он много читал, даже когда был еще младше. Не знаю, откуда она у него.
Джон раскрыл книгу. На каждой странице пометки на полях, отдельные фразы подчеркнуты разными цветами. Итальянский язык Джона был слишком скуден, чтобы понять содержание, но было видно, что Лоренцо уже несколько лет интересовался именно теми вопросами, с которыми он, Джон, лишь недавно столкнулся.
Вся книга была проработана с первой до последней страницы. Джон чувствовал себя опустошенным и печальным, как обманщик, который видит неотвратимость разоблачения. Произошла чудовищная ошибка. Судьба обозналась. Состояние унаследовал недостойный, неспособный воспользоваться им разумно.
Из книги выскользнула и упала на пол газетная вырезка. Джон поднял ее. На поблекшем снимке у доски, исписанной формулами и графиками, стоял мальчик лет тринадцати, держа в руках грамоту, которая теперь висела на стене в рамке, и смотрел в камеру настолько же серьезно, насколько и самоуверенно.
– Ах, так вот куда он ее засунул! – воскликнула Леона. – А я вся обыскалась. Спасибо.
Облик Лоренцо поразил Джона. Мало того, что он был так образован и умен, на снимке от него исходила уверенность в себе и решимость – свойства, о которых Джон всегда только мечтал. У него не было для этого подходящего слова. Может, суверенитет? Когда человек полностью владеет своей жизнью. Может, даже харизма?
Теперь он очень хорошо понимал, почему Вакки были так уверены в исполнении пророчества. Я только не понимаю, как они могли усмотреть истинного наследника во мне, горько думал он. Но по правде, они, может, и не усматривали ничего такого, просто у них не было выхода. В своем положении он казался себе полным идиотом. Мечтатель, как всегда говорила его мать, фантазер без цели и побуждений. И уж точно совсем не тот человек, который предполагался в прорицании. Он носил костюмы Лоренцо, ездил на машине Лоренцо, жил в его доме.
Леона открыла тяжелый секретер. Там стояла пишущая машинка, черная и маленькая, почти музейный предмет.
– Он подолгу печатал на ней. Конечно, он мечтал о компьютере, как все мальчики. Машинка досталась ему от деда. – Она погладила прибор ладонью.
– И что же он писал? – спросил Джон, скорее подчиняясь ее ожиданию этого вопроса. Сам бы он предпочел поскорее сбежать отсюда. Раствориться в воздухе. Провалиться сквозь землю.
– Да много чего. Как-нибудь я соберусь и просмотрю все его бумаги. Однажды он показывал мне пьесу. Не знаю, хороша ли она. Писал много писем, самым разным людям. И статьи в школьную газету.
– Статьи в школьную газету? – почему-то это вызвало его интерес.
– Одна была в последнем выпуске, погоди-ка… – Она просмотрела стопку тонких газетных тетрадок. – Вот.
Джон взял газету. Называлась она
Это было невероятно. Статья действительно перечисляла и основательно анализировала проблемы, с которыми человечество столкнулось на пороге нового тысячелетия. И все это на десяти страницах.
– Можно, я сделаю себе копию? – спросил Джон с внезапно пересохшим ртом.
– Ты можешь взять газету. У меня есть еще несколько экземпляров. Прошу тебя, я буду рада.
– Спасибо, – хотел сказать Джон, но у него перехватило дыхание. Он долистал статью до конца и прочитал последний абзац. Потом растерянно перечитал его.
«Это целый комплекс проблем, и на первый взгляд все выглядит для нас весьма худо,
– заканчивал Лоренцо свою статью. –
Но я покажу, что за всем этим стоит всего лишь простой дефект в конструкции нашей цивилизации, в котором виноваты мы сами – и который поэтому сами же можем и устранить. Итак, не спешите с самоубийством, а лучше читайте следующий выпуск „Ritirata“!»
16
Закончив телефонный разговор, Кристофоро Вакки держал аппарат на коленях, глядя в пространство и тихо улыбаясь.
Грегорио громко откашлялся, нарушив волшебство мгновения.
– Ты удивлен? – спросил он своего сына.
– Еще бы. Я даже спрашиваю себя, понимаешь ли ты, что делаешь.
– Настало время предать всю эту историю огласке.
– Но мы так не договаривались.
– Может, я просто не в силах устоять перед искушением поиграть с судьбой, – сказал Кристофоро Вакки.
– Ничего! – сказал Марко. – Ее здесь нет.
Джон стоял посреди стопок бумаги, как полководец среди войск, оглядывая пустые полки и распахнутые дверцы шкафов.
– А мы ничего не проглядели?
Охранник вздохнул:
– Нет.
Леона после долгих уговоров неохотно уступила им и разрешила поискать в бумагах Лоренцо вторую часть статьи.
– Но я на это время уйду, – решила она.
Джон привлек Марко, который лучше него мог читать по-итальянски, и сообща они проделали уже второй систематический просмотр всего, что было на исписанных листках. Они нашли стихи и пьесу, о которой уже упоминалось, и еще несколько прозаических текстов, списки книг, которые Лоренцо брал в
