примут человека с миллиардом долларов в кармане и не станут спрашивать, где он раздобыл этот миллиард.— Тут Халид снова лучезарно улыбнулся.— Особенно, если эти государства получат в безвозмездное пользование новенький шаттл.
Морияма не нашел, что ответить. Мы все молчали. План Халида бы безумным, но был ли сам Халид достаточно безумен, чтобы не понимать этого? Или он умолчал о своих истинных намерениях?
Сейчас, однако, нужно было сделать вид, что мы ему верим. В глазах Халида разгорался огонь, он щелкнул пальцами, подзывая своих подчиненных. — Заприте этих людей,— распорядился он.— Женщин и корейца в одном жилом модуле, всех остальных — во втором.
Глава 18
Переборка жилого модуля поднялась, пропуская наших конвоиров обратно в осевой тоннель, и с лязганьем опустилась за их спинами. Мы услышали клацанье дверного запора и вновь наступила тишина.
— Черт побери, что они там делают?! — взорвался Танака.
Сейчас, когда мы остались без свидетелей и прямой угрозы для жизни не было, он наконец решился дать волю своему гневу.
— Они нас заперли,— как мог спокойно ответил я.
— Заперли нас? Как это им удалось? Это невозможно! Это блеф! — Танака подошел к переборке, достаточно близко для того, чтобы сенсор зарегистрировал его присутствие и передал сигнал на подъемный механизм.
Но ничего не произошло. От растерянности и обиды Танака изо всех сил стукнул кулаком по переборке, и она ответила глухим грохотом, будто инженер бил в треснувший гонг.
— Оставьте это, Танака,— устало сказал Мори-яма, присаживаясь на один из тренажеров.— Оставьте, в этом нет никакого смысла.
— Как им это удалось? — повторил Танака.— Я не понимаю — почему переборка больше не открывается?
— На каждой переборке есть предохранительный клапан, открыть или закрыть который можно с помощью отвертки,— отозвался я.— Если клапан ввинчен в гнездо, он надежно блокирует переборку.
Танака недоверчиво посмотрел на меня: — Почему я впервые слышу об этом?
— Это имело значение только во время строительства станции, когда модули пристыковывали друг к другу. После этого клапаны сняли и больше не вспоминали о них.
— Эти клапаны накладываются на дверь со стороны осевого тоннеля? — Совершенно верно.
— И мы не можем открыть их изнутри?
— Нет. Танака скрипнул зубами, но ничего не сказал.
Теперь мы слышали только собственное дыхание, шорох нашей одежды, да еле различимый скрип сидения под Мориямой. Я пытался представить себе, что сейчас могут делать пираты. Наверняка они уже установили передатчик, и Халид сейчас пробует связаться с Танегасимой, чтобы предъявить им свой ультиматум.
— Они хорошо подготовлены,— спокойно заметил Морияма.— Они знают станцию лучше, чем мы сами.
Танака снова подлетел к переборке и оттолкнулся от нее, как будто надеялся, что она сменила гнев на милость. Казалось, он готов был лопнуть от досады. Мне даже стало его жаль — ему, как и всем нам, хотелось крепко выругаться, стукнуть своего обидчика, но он вынужден был проглотить свой гнев и держать себя в руках. А поскольку он и так жил в постоянном внутреннем напряжении, то вынужденное спокойствие давалось ему труднее, чем остальным.
— Что мы будем делать? — спросил Танака дрогнувшим голосом.
— Прежде всего сядем и подумаем,— мягко сказал Морияма.— Сейчас мы ничего не можем сделать. За этой дверью вооруженные бандиты, а мы всего лишь безоружные ученые. Борьба с преступниками не входит в наши обязанности.
— Этот чертов Сакай...— проворчал Танака.— Он всегда был мне подозрителен. Ни друзей, ни жены... Наверняка он якудза.
Я подумал о нашем вероломном радисте. До сегодняшнего дня я не держал на него зла. Он меня не жаловал, но мало ли кто не жаловал меня на станции!
— Не знаю, якудза ли он,— ответил я наконец.— Но несомненно убийца. Помните, как он нервничал вчера, когда я обнаружил каплю масла на щите рядом с передатчиком. Скорее всего, именно он сжег передатчики и застрелил Ивабути.
— Вы думаете — он? — брови Танаки поползли вверх от удивления.
Я только молча кивнул. Я не стал говорить, что если бы я вчера настоял, мы открыли бы щит и нашли сожженные схемы. Ивабути починил бы передатчик, мы связались бы с Танегасимой и сорвали бы планы пиратов. И сейчас Ивабути был бы жив. Сейчас все могло быть по-другому. Могло бы? Я не был в этом уверен. Я ненавидел Сакая, я ненавидел Халида и его банду, но сильнее, гораздо сильнее я ненавидел себя. Я сплоховал. Я держал в руках все ключи к разгадке и не сумел ими воспользоваться. Я, бывший Великий Победитель, неизменно бесстрашный и хладнокровный. Бесстрашный? Хладнокровный? Куда делось все мое мужество вчера, когда я не сумел настоять на своем? Куда делся мой проницательный ум? Я видел достаточно для того, чтобы понять, что происходит, и не понял ничего. Быть может, когда-то я и был великим воином, но сейчас я мог претендовать только на первое место в хит-параде уборщиц космических станций. Слабый, боязливый, никчемный человек. Десять лет назад, увидев такого типа, я бы лишь презрительно сплюнул. Впрочем, десять лет назад мне в голову не пришло бы копаться в себе. Вместо этого я взял бы Сакая за грудки и засунул бы его в клетку вместо...
— Джайкер! — воскликнул я.— Мы совсем забыли о Джайкере!
Морияма поднял голову.
— Вы правы, Леонард, он до сих пор в клетке,— командир взглянул на Танаку.— Джайкер сможет сам освободиться, когда поймет, что происходит что-то не то?
— Нет.
— А если ему будет необходимо посетить туалет?
— Мы оставили ему ассенизационный пакет.
Танака имел в виду специальный пластиковый пакет с адсорбентом, которыми были оснащены наши скафандры.
— Впрочем,— продолжал помощник командира.— Сакай был с нами — следовательно, он знает, где Джайкер.
— Он мог и забыть,— возразил Морияма. — А может, ему это все равно. Ладно, в любом случае надо ему об этом сказать.
Командир снял со стены микрофон системы громкой связи и набрал на пульте код мостика. Но микрофон остался нем, сигнальная лампочка не загоралась. Внезапно мне показалось, что с нынешнего утра командир постарел разом на десяток лет.
— Халид — безумец,— сказал он негромко, скорее самому себе, чем нам.— Он не понимает, что может ввергнуть всю нашу космонавтику в такой кризис, от которого она никогда не оправится. Это будет конец всему.
— Вы думаете, правительство не согласится на его требования? — спросил Танака, и в его голосе были ясно слышны панические нотки.
— Согласится или нет, это не важно. Худшее уже случилось. Наши жизни стоят гораздо меньше, чем полагает этот фанатик. Но станция...
— Станция?! Это все, что вас интересует?! — Танака сорвался на крик.— Станция для вас дороже, чем наши жизни?!
— Разумеется! — громко и четко произнес Морияма.—
