Брежневым. Не стояли подписи Суслова и Кириленко — самых близких к генсеку людей в Политбюро. Все ясно, догадались сообразительные граждане. Брежневские подпевалы поддержали своего патрона, не пожелавшего ставить подпись под некрологом мужественному человеку, осмелившемуся встать на пути вседозволенности и развращенности на самой верхушке государственной власти.
Отсутствие подписи под некрологом, безусловно, разогревало в общественном мнении антипатии к престарелому генсеку. Многие были наслышаны о том, что Цвигун — человек Брежнева. И вот, пожалуйста, едва только появилась угроза личному благополучию — вся многолетняя дружба побоку.
Почему все-таки некролог вышел без подписи генсека? Сегодняшние заявления лиц, знавших всю подноготную кремлевских интриг конца брежневского правления, камня на камне не оставляют от устоявшегося мнения о Цвигуне как о прославленном борце за справедливость.
— Разговор о том, почему Брежнев не подписал некролог, — это сказки, — говорит Бобков, генерал армии, до начала 1991 года первый заместитель председателя КГБ СССР. — Брежнев был потрясен смертью Цвигуна, но не решился поставить подпись под некрологом самоубийце.
— Брежнев не подписал некролог по поводу смерти Цвигуна, посчитав неудобным ставить свою подпись, поскольку человек сам ушел из жизни, — вторит своему заму бывший председатель КГБ Крючков. — Думаю, что именно это обстоятельство вызвало поток слухов, измышлений, всякого рода инсинуаций и в какой-то мере травмировало семью Цвигуна.
Крупный в прошлом работник общего отдела ЦК КПСС, через которого проходили подобного рода документы, подтвердил: генсеки никогда не ставили свою подпись под некрологами, если было известно, что скончавшийся — самоубийца. Церковь ведь тоже не позволяла хоронить самоубийц на кладбищах. Добровольный уход из жизни считался богопротивным делом, большим грехом.
Однако в западной литературе существует и вовсе сенсационное объяснение отсутствия подписи Брежнева под некрологом: генсек наотрез отказался посмертно санкционировать убийство долголетнего друга! По мнению ряда зарубежных исследователей, Цвигун не покончил с собой, а пал жертвой кремлевской борьбы за власть.
Еще более неясны и запутаны отношения Цвигуна с Брежневым. Здесь превалируют три точки зрения.
Первая из них сводится к тому, что Цвигун был в близких отношениях к Леониду Ильичу и его семье. Ушедший в 1991 году с поста начальника аналитического управления КГБ СССР генерал-лейтенант Леонов весьма своеобычно высказался по этому поводу:
— Андропов работал всегда как бы под конвоем двух своих заместителей — Цвигуна и Цинева, ближайших сторожевых псов Брежнева, которые следили за каждым шагом Юрия Владимировича.
Такого же мнения придерживается и бывший главный кремлевский врач Чазов:
— Андропов был одним из самых преданных Брежневу членов Политбюро. Могу сказать твердо, что и Брежнев не просто хорошо относился к Андропову, но по-своему любил своего «Юру», как он обычно его называл. И все-таки, считая его честным и преданным ему человеком, он окружил его и связал «по рукам» заместителями председателя КГБ — Цвигуном, которого хорошо знал по Молдавии, и Циневым, который в 1941 году был секретарем горкома партии Днепропетровска, где Брежнев в то время был секретарем обкома.
По словам Чазова, Цвигун и Цинев независимо друг от друга информировали Брежнева обо всем, что происходило.
Бывший начальник личной охраны Брежнева генерал-майор Медведев тоже разделяет это мнение:
— Как бы ни доверял Леонид Ильич Андропову, как бы ни прислушивался к его мнению, а заместителем к нему все же приставил надежнейшего Цвигуна, которого знал давно, еще по работе в Молдавии…
Бывший первый заместитель председателя КГБ Бобков тоже считает, что Цвигун стал заметен в высоких кругах благодаря личным отношениям с Брежневым. Цвигун не скрывал и даже подчеркивал, что ориентируется на Брежнева, которому он верен и которого будет поддерживать во всех ситуациях, — таково свидетельство и экс-шефа КГБ Крючкова.
Вторая точка зрения — прямо противоположная первой. Ее сторонники утверждают, что Цвигун выступил против политического курса Брежнева, за что подвергся гонениям, преследованиям и в итоге поплатился жизнью. Легенда о Цвигуне как о неуступчивом борце за справедливость живуча по сей день. Правда, в последнее время появились свидетельства, опровергающие молву, наделившую покойного генерала ореолом мученичества за правду.
— Цвигун не относился к числу тех принципиалов, которые способны проявить характер и идти до конца в споре с начальством, — утверждает его бывший коллега Бобков. — Напротив, он никогда не вступал в полемику и старался обходить острые углы.
По словам Бобкова, Цвигун в годы войны не был на фронте, а из Сталинграда еще до начала боев за легендарный город был отозван из военной контрразведки в тыл, в Оренбургскую, тогда Чкаловскую, область. В последующие годы работал в Москве, затем в Молдавии, где и подружился с Брежневым. Бобков дает резкий отзыв о коллеге: среди профессиональных чекистов Цвигун отнюдь не слыл профессионалом. В годы работы в КГБ написал и издал несколько книг и киносценариев о жизни партизан, тем самым произведя себя в число героев партизанского движения. Именно в таком виде его биография вошла во все советские энциклопедии.
Развернутую характеристику Цвигуну дает Крючков, знавший Семена Кузьмича почти пятнадцать лет, живший с ним в одном дачном поселке и встречавшийся едва ли не каждый день.
— Когда-то, в период работы в Молдавии, Брежнев и Цвигун были знакомы, у них были служебные контакты, но они не отличались близостью. Затем их пути-дороги разошлись: Брежнев поехал в Казахстан, затем в Москву, Цвигун же работал сначала в Таджикистане, затем в Азербайджане. Но, видимо, в своей памяти Брежнев сохранил имя Цвигуна.
Как вспоминает сегодня экс-шеф КГБ, в 1967 году Комитет госбезопасности стал укрепляться кадрами после снятия Семичастного и новый председатель Андропов приступил к назначению заместителей, руководителей управлений. Брежнев вспомнил о Цвигуне и предложил Андропову познакомиться с ним и решить вопрос о перемещении его в союзный комитет из Азербайджана, где Цвигун возглавлял КГБ республики. Брежнев не называл должность, на которую следовало бы переместить Цвигуна, заметив, чтобы с этим вопросом Андропов сам определился.
— В июне 1967 года Цвигун был приглашен к Андропову, у них состоялось первое знакомство, после чего Андропов предложил Цвигуну должность заместителя председателя Комитета с курированием ряда подразделений, преимущественно хозяйственных и технических. Андропов доложил свои соображения Брежневу, и тот согласился, сказав, что на данном этапе решение, пожалуй, правильное и о более высокой должности для Цвигуна он не думал.
Что из рассказа Крючкова можно выделить еще для понимания личности Цвигуна? Между Цвигуном и первым заместителем Андропова генералом Циневым никогда не было дружеских отношений, что влияло на деловую атмосферу. Сказывалась несовместимость личных качеств. С назначением Цвигуна первым заместителем его отношения с Циневым окончательно испортились. Об этом знали Брежнев и Андропов. Не все в КГБ приняли новое назначение Цвигуна с одобрением. У него было немало недругов, отношения с которыми он испортил еще тогда, когда находился в их подчинении. Было немало и таких, которые отрицательно относились к нему только из-за того, что он однозначно ориентировался на Брежнева.
Стало быть, версия о том, что Цвигун был противником политического курса Брежнева, несостоятельна? Уж больно мало подтверждений, что такой человек мог быть в КГБ да еще на посту первого заместителя главы этого ведомства.
Вот тут-то и подходим к рассмотрению третьей версии. Да, Цвигун вначале был преданным брежневцем. Но потом, к концу правления престарелого генсека, лубянский генерал начал прозревать. Недаром заговорили о странностях в его поведении.
Кто-то же должен там быть честным!
Молва облекала Цвигуна в тогу непримиримого борца с коррупцией и моральным разложением в
