Мысли ее были о другом. Она спрашивала себя: что помешает Стивену развестись с Кандейс в том случае, если та сядет в тюрьму? Сочувствие, угрызения совести или политические соображения? А если Кандейс не выживет?..
Один за другим кандидаты в состав жюри входили в комнату, отвечали на поставленные им вопросы и либо принимались, либо отвергались. К полудню были отобраны только два человека. Судья объявил перерыв на обед. Когда Мэг поднималась из-за стола, Арнольд Бэнкс схватил ее за руку.
— Я тебе советую как-то встряхнуться после перерыва, дорогая, — предупредил он. — Мы с тобой оба многое поставили на это дело.
Мэг стряхнула с себя его руку.
— Пошел ты к черту! — проговорила она, выходя из комнаты.
Данни ждал в коридоре.
— Ну как дела, адвокат?
Мэг отмахнулась:
— Давай лучше не будем об этом.
— Нет проблем. Но на ленч-то мы идем?
Она откинула со лба прядь волос. «Представляю, какой у меня сегодня ужасный вид», — подумала она.
— Я не голодна, Данни.
Он покачал головой:
— Возражения не принимаются. Ты идешь со мной.
— Мне надо в офис. Я не была там с четверга.
«Нужно набраться смелости и узнать, звонил ли Стивен хоть на работу», — хотела добавить она. Но теперь мысль о том, что он не звонил, выглядела еще страшнее, чем вчера.
— Значит, ты все-таки была в отъезде…
Она посмотрела на него:
— Данни…
— Не моего собачьего ума дело? Хорошо, но поесть мы поедим, потому что, как я уже сказал сегодня утром, выглядишь ты паршиво.
Они пошли в «Шнайдерс Дели» на Пятьдесят третьей улице, его любимую забегаловку в центре города. Мэг заказала мучной рулет и студень, а Данни сандвич.
В ресторане было шумно и людно, но им удалось отыскать свободный столик в самом конце зала. Данни с аппетитом набросился на сандвич.
— Ну, рассказывай, — проговорил он.
Мэг не могла рассказать ему. Ни о Бермудах, ни о Стивене. Не могла и все.
Она взяла с тарелки половину своего рулета, но тут же положила обратно, даже не притронувшись к нему.
— Я не хочу говорить об этом.
— Давай, давай, Мэг. Неужели все так страшно? Первый раз, что ли, отбираешь кандидатов в жюри присяжных?
А, так он про суд… Не про Стивена.
Мэг вновь взяла рулет.
— У меня сегодня день не заладился с самого утра, — сказала она. — Это с каждым может случиться. Даже в самую лучшую пору жизни.
Она машинально перебирала в руках салфетку и чувствовала, как буравит ее глазами Данни.
— Опыт подсказывает мне, что теперь у тебя не самая лучшая пора в жизни.
Она снова зацепила вилкой рулет.
— Я просто не могу ни на чем сконцентрироваться. Вот и все.
Данни некоторое время жевал свой сандвич молча, потом сделал большой глоток охлажденного чая и наконец сказал:
— Поговори со мной, Мэг.
— Я не могу, Данни.
Она была слишком расстроена, очень устала и никак не могла изгнать из сознания ужасное зрелище: Кандейс сидит в своей машине, пригвожденная к сиденью суком. «Как бабочка иглой».
— Слушай, — проговорил Данни настолько неожиданно, что она даже вздрогнула, — а у меня, между прочим, хорошие новости. Это насчет твоей подруги Алиссы. Ты еще не забыла о том, что она разыскивает своего парнишку? Так вот, я его нашел. Он живет в Лос-Анджелесе.
Сильная боль пронзила ее сердце и прокатилась отзвуком по всему телу. Комната закружилась перед глазами. Голоса людей превратились в эхо, волны которого беспорядочно накладывались одна на другую. От запаха пастрамы, чеснока и квашеной капусты ей сделалось дурно. Мэг вскочила со своего стула и бросилась, налетая на столики и посетителей ресторана, к выходу. Выскочив на улицу, она без сил привалилась к стене. Ее всю трясло, она тяжело дышала и всхлипывала.
— Боже, Мэг! Что случилось?! — Это был оказавшийся рядом Данни. Он обнял ее рукой за плечи и притянул к себе. Она зарыдала, уткнувшись ему в грудь.
Она смутно осознавала, как он сажал ее в такси, называл шоферу ее домашний адрес.
— Мне надо обратно в суд, — запротестовала Мэг.
— Я сам туда схожу и передам судье, что тебе стало плохо. Но прежде… Я прошу тебя, Мэг, расскажи, что с тобой!
Она сидела в машине, откинувшись на спинку сиденья и бессмысленно уставившись в пластмассовую перегородку, которая отделяла их от шофера. Дымчатая и вся исцарапанная перегородка была задвинута. Поэтому Мэг наконец рассказала Данни. Она рассказала о том плане, который появился у ее подруг на минеральных водах. Их было трое: она, Алисса и еще Зу. Потом рассказала, как искала своего «бывшего возлюбленного», как нашла его, встретилась впервые после стольких лет, разлуки… Спокойным голосом назвала его по имени. Сенатор Стивен Райли. Только об аборте Мэг умолчала перед Данни…
— Боже мой, — только и смог выдавить он.
И тогда она рассказала ему про выходные. Про Бермуды. О том, как Стивен не приехал.
— Боже мой, — потрясенно повторил Данни.
— Что мне теперь делать?
— Боже… Боюсь, на этот вопрос ответ сможешь дать только ты сама, подруга.
Мэг закрыла рукой глаза. Ее мутило от усталости.
— Хочешь, я наведу справки о его жене? — предложил Данни. — Я могу связаться с больницей.
— Нет, — тут же сказала она. — Я не хочу ничего знать. Остается уповать только на то, что рано или поздно Стивен свяжется со мной…
Данни на это ничего не ответил.
Мэг закрыла глаза и впала в состояние дремы. Это был поверхностный, неспокойный сон, не дававший избавления от боли.
— Ты по-настоящему любила его?
Мэг с усилием разлепила веки и ответила:
— Да.
— И сейчас еще любишь?
Она не ответила.
— Если да, то тогда многое становится ясным, — сказал Данни. — Насчет тебя. Ведь я знаю, что у тебя подолгу не было мужчин…
Она посмотрела на него.
— Прошу тебя, Данни, ты должен мне обещать одну вещь.
— Конечно, девочка. Все что угодно.
— Ты должен пообещать мне, что никогда и никому не проговоришься. Никому. Никогда.
— А твоя подруга Алисса знает?
