— Тогда что же?
Врач поправил стетоскоп, болтавшийся у него на шее:
— Утром мы сделаем ему ангиограмму. Проверим, нет ли закупорки коронарных сосудов.
Алисса вновь оглянулась на мужа:
— Он в сознании?
— Спит.
— Хорошо.
Натали схватила ее за руку:
— С ним все будет нормально, мам?
Алисса вновь оглянулась на врача:
— Доктор?
— Позже многое прояснится. После того, как станут известны результаты ангиограммы.
Алисса вновь кивнула.
— Не согласитесь ли вы ответить мне на пару вопросов, миссис Пэйдж? Это может помочь нам.
— Слушаю.
— Не переживал ли ваш муж в последние дни стресс?
Алисса закусила губу. Стресс. Любопытное словечко.
— Не заметила, — ответила она. — Впрочем, он наблюдает СПИД-пациентов. Сами понимаете. Хотя о работе он мне почти не рассказывает.
«Особенно в последнее время».
— Его постоянный врач Якоб Штерн, не так ли?
Алиссе стало противно стоять здесь в середине ночи с хныкающей дочерью и молодым врачом, которому, небось, страшно стало, когда его позвали к поступившему в больницу Роберту Гамильтону Пэйджу.
— А что, он звонил? — спросила Алисса.
— Он в Цюрихе, — ответил Харрингтон. — На симпозиуме.
— Кто же его будет пока замещать?
— Ваш покорный слуга.
Она не смогла скрыть своего удивления:
— Вы?
— Совершенно верно.
Алисса вздохнула и оглянулась на Роберта. По крайней мере вроде бы ничего серьезного. По крайней мере не инфаркт.
— Значит, у вас есть его история болезни.
— Утром я приглашу специалиста-кардиолога.
— Неплохая мысль, — сказала Алисса и добавила: — Но прежде вы, конечно, согласуете это с доктором Штерном.
— О да, разумеется.
«Интересно, намекается ли каким-нибудь образом в его истории болезни на то, что он гей?» — подумала Алисса.
Она вновь оглянулась на Роберта. Он выглядел жалким и несчастным. Трудно было поверить, что когда-то он был молодым и полным жизненных сил. Трудно было поверить в то, что когда-то она его любила. Или, точнее, думала, что любила.
«С Робертом ничего не случилось», — подумала она и облегченно вздохнула. Алиссе хотелось изменить свою жизнь, но не хотелось, чтобы перемены начинались смертью мужа. Узнав об этих ее мыслях, он, конечно, не поверил бы в их искренность.
Она обняла Натали рукой:
— Пойдем, Нат. Сегодня нам здесь уже больше нечего делать.
Натали не двинулась с места.
— Я не пойду домой, — ответила она. — Я остаюсь.
— Не смеши людей. С твоим отцом все будет нормально.
Натали покачала головой:
— Мне плевать. Я остаюсь. Медсестра найдет мне свободную койку. Она очень хорошо относится к папе. Говорит, что он прекрасный врач. Один из лучших. Она сказала мне это, когда папу привезли…
Алиссе захотелось сказать ей, что она ведет себя, как ребенок, и погнать домой, но не было сил спорить. Она слишком устала. Свой долг она исполнила: пришла и убедилась, что муж попал в хорошие руки. Она сделала то, что требовалось, что от нее ждали. А теперь ей хотелось пойти домой и лечь в постель. А Натали пусть остается. Так даже лучше. По крайней мере она не сможет подслушать разговор с Данни.
* * *
— Привет. Это Данни Гордон. Вы знаете, что делать.
Алиссе захотелось швырнуть трубку, но она подавила это желание.
— Если ты валяешься в постели, то просыпайся! Быстро! — крикнула она в трубку. — Это Алисса Пэйдж. Сними трубку, Данни. Я плачу тебе хорошие деньги. — Она несколько секунд помолчала. Никакого ответа.
Вот он, наверно, протирает заспанные глаза, отгоняя утренний сон. А рядом, возможно, лежит обнаженная женщина. Наверно, у него все тело ломит после целой ночи непрерывного траханья. Или, может, его член до сих пор стоит, кончик его подрагивает и требует еще?.. Сейчас он, возможно, перевернется и сунет его в голую женщину, которая лежит рядом. Кто она? Может, Мэг?
— Данни! — взвизгнула Алисса. — Отвечай мне, сукин сын!
Никакого ответа.
Алисса бросила трубку.
В дверь ее спальни постучали.
— Мам? — Это была Мишель.
— Входи.
Мишель выглядела так, как будто собралась по меньшей мере на завтрак в Белый дом.
— Тебе не кажется, что для восьми часов утра ты слишком разрядилась? — спросила Алисса.
— Я просто решила примерить. Мы с Дэвидом поедем сегодня выбирать себе хрусталь и фарфор.
— С Дэвидом? Он что, нигде не работает?
— Ой, ну мам, — простонала Мишель и посмотрелась в большое зеркало. — Ты же знаешь, что он работает в инвестиционной компании своего отца.
— Что-то не заметно, чтобы он там был очень занят.
Мишель поправила бирюзовый шелковый шарфик у себя на шее.
— Как мне лучше, мам? С шарфом или без?
— Разве тебе не интересно узнать, что с твоим отцом?
Мишель сняла шарф и бросила его на постель матери.
— Конечно, интересно. Поэтому я и зашла к тебе. — Она придвинула лицо ближе к зеркалу и принялась рассматривать, хорошо ли наложен макияж. — Как он? Все нормально, надеюсь?
— Надейся.
Алисса увидела, как дочь осторожно смахнула с брови микроскопический кусочек туши.
— У него был сердечный приступ? — спросила Мишель, не спуская глаз со своего отражения.
«Ничего себе, любящая дочь, — подумала Алисса. — Этому она, конечно, у меня научилась». Алисса знала, что Мишель внешне всегда умела быть холодной и спокойной. Но только ли внешне, вот вопрос?
— Нет, — ответила Алисса.
— Это хорошо. — Мишель отошла от зеркала на шаг и провела руками по переду своего платья. — А то знаешь, влачить жалкое существование инвалида, прикованного к постели… это не для отца. Ему бы это не понравилось.
«А летальный исход не понравился бы еще больше», — захотелось вставить Алиссе, но она
