счастьем, и как она мгновенно помолодела и стала величественно-прекрасной! Нередко такое духовное просветление в церкви случалось и со мной.
Православная музыка — это традиция живого голоса. Она замечательна, великолепна! Она непревзойдённо духовна! Она идеально прозрачна и высока! Человеческий голос, особенно вступающий или выступающий (солирующий) голос из хора, может быть необыкновенно духовным и музыкальным. Сам церковный хор представляет собой монолитное духовное единство, некое милое, энергетическое родство. Хоровое православное пение — это сила русского Духа! А сменяющий хор одноголосый молитвенный, монотонный, несколько заунывный церковный речитатив приводит к остановке ума, и тогда!..
И тогда замирает, останавливается ум, и открывается духовное сердце! В это время слушаешь духовную музыку только сердцем…
В эти драгоценные минуты многоголосия, особенно праздничные, с их изящным, неповторимым музыкальным рисунком наделяют тебя необыкновенным прозрением и духовной мощью. Заставляют трепетать, переживать неописуемую красоту и испытывать непередаваемое эстетическое удовольствие. Это и есть не что иное, как прорыв к великому Алмазу!..
Прорыв к Алмазу… Ты ощущаешь это, как что-то очень и очень милое, родное, сокровенное, как память о давно утраченном и забытом. Как грандиозно доброе и великое. Как льющееся питающее материнское тепло и безупречную отцовскую защиту. Как дыхание Самого Бога! Который даёт столько возможностей и путей приближаться к нему! Ах, как умеет само человеческое сердце слушать, играть и петь!
Деревенская зарисовка
Мистика, эзотерика, волшебство, тайны… Начинаю трансцендировать свой духовный азарт. Угомонился, наконец. Жизнь человека в большей степени состоит из ничего-непримечательного. И в то же время… Начинаю ценить каждое мгновение жизни в его абсолютной простоте! Проживаю крупицы своей жизни, которые для меня стали драгоценными и неповторимыми…
Читал в деревенском уединении И. Тургенева. Захватило! С каким изяществом и любовью он описывает русскую природу, и как это близко по духу! Радость со страниц его книги взметнулась и набросилась на меня! Радость во мне такая тихая и одновременно — лихая, неуемная! Значит сердечная дверца открылась. И красотища вокруг!
Вышел из дома, прошёлся по огороду, окинул нежным, благодарным взглядом свою землю, посадки, яблоньку… Проникся глубокой любовью и бережностью ко всему живому. Не зная, что делать с радостью, отправился к лесу на горке за речкой.
Застыл и едва колышется тёплый ласковый летний вечер. Прозрачное высокое небо расчерчено сочно-жёлтыми и ярко-голубыми красками. Воздух такой нежный, будто в нём растворился твой любимый человек и, радуясь встречи с тобой, ласково, с любовью тебя обнимает и дышит. Залаяла громко собака. И она в унисон мне залаяла как-то радостно, жизнеутверждающе, восторженно, неутомимо. Многократно отражённый эхом собачий лай собирался где-то за лесом в густой, сиплый, пружинистый звук. Всё новая и новая звуковая волна накрывала лес и невпопад множила эту собачью радость. Словно и в самом лесу объявилась настоящая большая дикая собака. И мне показалось, что эта лесная собака была намного реальнее и убедительнее собаки деревенской — настолько живым была игра этого лесного лающего эха. Будто сам лес призывал меня к себе и прыгал через собаку от радости! Внезапно лай оборвался — и вновь умиротворённая тишина!
Радость и душевный покой не оставляли меня! И особое непередаваемое эстетическое удовольствие от всего окружающего, природного! Из глубины души медовой эссенцией поднималась к горлу необыкновенная сласть. В этот самый момент я не удержался и убил… Убил двух маленьких детей — лет пяти-шести — белобрысого мальчонку Сашку, в кепке арбузом с кнопкой на макушке, и кареглазую девочку с косичкой и в красных шароварах, Полинку. Мальчик — свой, деревенский, а девочка — приезжая, из дачников…
Спускаюсь степенно к речке, а они у песчаного берега от меня метров в ста с пистолетами стоят. Девочка говорит мальчику:
— Стреляй! Сейчас он по мосту пройдёт…
Думают, я не слышу. В это время я стал заходить за густой речной камыш. Мысли серьёзные в голове бродили. Выхожу на мост и вижу, как они стреляют по мне из своих пистолетов изо всех сил:
— Бах! Пух! Бух!
Не вытерпел я! Быстро нырнул в кусты, сломал ветку, резко выныриваю, этот ствол на них и громко:
— Туф-туф-туф!!! Тра-та-та-та!!!
Обомлели ребятки от неожиданности — такой взрослый, серьёзный дядя, да ещё с бородой, и так важно, задумчиво шёл… А я им весело кричу через речку:
— Вы все убиты! У меня — пулемёт!..
Золотая рябь на речной поверхности собирает радостный солнечный отблеск. Дрыгает хвостиком в прозрачной воде серебряная рыбка. И ей весело! Солнечный круг с царским величием медленно падает в лес. Сам лес величественно склоняет передо мной свою зелёную, пушистую всю заросшую курчавой бородой голову. С достоинством властелина я размеренно поднимаюсь в гору и погружаюсь, ухожу в зелёную стену. Вдыхаю сосновую свежесть такой лёгкий, сильный, счастливый, свободный! А за спиной ожили и начали по мне стрелять-поливать прицельным пистолетным огнём. Пули глухими режущими звуками прошивают мне спину, простреливают насквозь голову. Даже не оборачиваюсь, я же, и вправду, — бессмертный!!!
Назад в будущее
(как я стал сенсуалистом)
Я еду в поезде…
Массивные колёса ритмично отбивают железное, глухое, тяжёлое постукивание, катящееся низом: тах-тах-тах, тах-тах-тах; тух-тух!..
За окном проплывают леса, поля, посёлки; мелькают столбы с натянутой тёмной проволокой. Параллельно блестящим рельсам и вместе со мной прыгает и скользит вдоль горизонта солнышко. Поезд стремительно пронзает воздушную плоть и шуршит ветром…
С удовольствием лежу на верхней полке и покачиваюсь в такт движению. Мечтательно смотрю за окно. Кажется, что я продвигаюсь не только сквозь пространство, но и сквозь время. Тело расслабленно. Думать, мечтать, вспоминать так же приятно, как и не думать вовсе…
Зачем думать, когда сознанием можно погрузиться в этот монотонный стук и лениво раскачиваться, и скользить, скользить, скользить вперёд, как стрела, — чарующе упоение движением!
Тах-тах-тах! Тах-тах-тах! Тух-тух-тух!..
Кажется, я еду не в простом поезде, это ещё и поезд времени, поезд моей жизни. Он мчит меня в заданном направлении. Я еду в город своего далёкого детства…
