Секреты балтийского подплава

адмиралы допустили его к юбилейной кормушке, и они же могут от кормушки отлучить. Забавно. Всю жизнь этот человек вечерами у себя на кухне чувствовал себя инакомыслящим, утверждал свою причастность к настоящей культуре. А представилась ему возможность, один раз, явить порядочность, и выяснилось, что родня ему Поникаровский.

Слух о его поступке (я не видел причин делать из этого тайну) разошелся по 'литературному Петербургу'. И в редакцию 'Вечёрки' (без всяких просьб с моей стороны) пришло подробное письмо от Ленинградского, Петербургского писателя Кирилла Голованова.

Кирилл Голованов — прозаик, историк флота, в прошлом морской офицер, участник Великой Отечественной войны. Я приведу выдержку из его письма:

'...История, которая опубликована в пятой и шестой главах очерка Олега Стрижака была изложена автору и мне весной 1982 или 1983 года. Дело происходило на кухне квартиры на Новочеркасском проспекте, в тесной компании трех литераторов. Мне запомнился этот эпизод еще и потому, что я тоже полностью доверял рассказчику, который не только ссылался на Александра Ильича (Зонина— О. С.), он гордился мужественными и честными поступками покойного писателя в тех непростых обстоятельствах...

Р. S. Для сведения редакции. Речь идет о...'

Здесь я обрываю цитату, дальнейшее — 'для сведения редакции'. А я называть имя — не хочу. Пусть бывший мой знакомый 'крутится' в кругу своих новых друзей.

Чтобы нашлись документы по этой теме, нужно время и желание многих людей. Пока что: взглянем, что нам говорит разрешенная цензурой литература. Необычайно интересное умолчание содержится в очерке В. А. Полещука в историческом сборнике 'Краснознаменный Балтийский флот...' (1973). На сс. 250-261 бывший комдив подплава Полещук говорит о деятельности подводных лодок КБФ в 42-м году. Как положено, называется подводная лодка, затем её командир, затем комиссар. Таков железный закон исторического очерка.

'Подводная лодка 'Щ-308' под командованием капитан-лейтенанта Л. Н. Костылева и военкома старшего политрука А. И. Кольского...' — именно 'под командованием' военкома. Единоначалия на кораблях еще не было, только двоевластие. '...Подводная лодка 'С-13' под командованием капитан-лейтенанта П. П. Маланченко и военкома старшего политрука А. К. Соловьева...' Так говорится абсолютно о каждой лодке. Единственная лодка, комиссар которой не упоминается вообще,— 'Л-3' Петра Грищенко.

Имя комиссара 'Л-3' вычеркнуто из официальной Cоветской истории. Таким образом поступали с именами изменников и лиц, которые были репрессированы и не реабилитированы. Записки А. Зонина о боевом плавании на 'Л-3' в первый раз издавались еще в войну. Грищенко подчеркивает, что в послевоенных изданиях Зонин ничего в 'Страницах дневника' не менял ('Соль службы', с. 242) . Возьмем издание 'Страниц...' 1981 года, в сборнике 'Писатели Балтики рассказывают...' М., 'Сов. пис.'. Имени комиссара 'Л-3' мы здесь опять не найдем. То есть, у Зонина написано: 'Становлюсь в строй рядом со старшим политруком Хорватовым', и к фамилии дана сноска: 'Фамилия изменена' (с. 203).

Занятно. У всего экипажа — истинные имена, а фамилия комиссара, политического бога, почему-то вымышлена. Занятно и то, что о комиссаре с вымышленной фамилией Зонин практически не упоминает. Краснофлотец сочиняет стихи, 'заказанные Мефодием Хорватовым по случаю начавшегося возвращения в базу' (с. 224), и некий 'бедный Мефодий' очень боится мин (с. 233) .

Больше о 'Мефодии Хорватове' у Зонина не говорится.

Но можно уловить неясную фигуру комиссара ещё раз. Зонин пишет, что 'кто-то' сфотографировал его, Крона и Азарова на палубе лодки 'Л-3' (с. 202). Снимок этот известен, он публиковался. И Грищенко пишет ('Соль службы', с. 136), что Зонина, Крона и Азарова сфотографировал на палубе 'Л-3' его комиссар, старший политрук Михаил Федорович Долматов.

Долматов — Хорватов, есть созвучие. Михаил Федорович — Мефодий. Зонин не мог назвать имя комиссара, но означил его таким псевдонимом, чтобы каждый подводник понял, о ком речь. 'Кто-то', 'бедный Мефодий' — это намеренная грубость, издевка. В том, что комиссар заказывает стихи 'по случаю возвращения в базу', мне видится злая шутка, понятная посвященным. Грищенко рассекретил имя комиссара — изъятое, вычеркнутое из истории Балтфлота. Зачем Грищенко это сделал? Я думаю, чтобы ввести имя Долматова в исторический оборот. Есть имя — значит, есть предмет разговора.

О первом комиссаре лодки 'Л-3' А. И. Баканове Грищенко пишет много и с уважением. Баканов — настоящий боевой друг Грищенко. Имя Долматова Грищенко 'упоминает'. Таинственный раз ('Соль службы', с. 141) Грищенко рисует нам комиссара 'в деле'. Долматов важно объясняет матросам: в том, что лопнула крышка цилиндра дизеля, виноват не завод, а 'обстановка похода'. Боцман тут же красочно развивает комиссарский тезис: завод испытывает дизеля для подлодок в лаборатории, где все в белых халатах, а девушки с маникюром. Комиссар выглядит, мягко говоря, глуповато.

А в книге 'Схватка под водой' ('Молодая гвардия'. М, 1983, с. 93) Грищенко добавляет одну загадочную фразу: новые, научные методы торпедной стрельбы 'вызвали 'бурю возмущения' нашего Долматова'.

В чем дело? Ответ мы найдем в письме Поникаровского в 'Вечерний Петербург': Долматов в полнтдонесении обвинил Грищенко в трусости (!) — за то. что Грищенко стрелял залпами, а не по одной торпеде. Очень интересно. В той же 'Схватке...' Грищенко цитирует воспоминания писателя А. Штейна: '...в стратегии Грищенко преобладали расчет, неторопливость, осторожность. Кое-кто на флоте, да и на лодке, кажется, эту осторожность склонен был считать за трусость, ну, скажем, робость...' (сс. 211- 212).

В такой литературе каждое слово взвешено, обдумано, а затем обкатано, как галька, редакторами и цензорами. Слово 'трусость' в военную пору — очень сильное обвинение. Здесь уже веет трибуналом. 'Кое- кто на флоте' означает — командную верхушку, штаб флота, Военный совет. Если б трусость Грищенко обсуждалась уровнем ниже, Штейн написал бы: 'на бригаде подплава'. 'Кое-кто на лодке' — указание в сторону комиссара и части командного состава лодки... Страсти эти не улеглись и теперь, 54 года спустя. В 'Вечерний Петербург' пришло письмо от ветерана-подводника А. Жечуняева, написанное им 'по поручению' бывших подчиненных Травкина. Жечуняев винит меня в клевете, а Грищенко — в трусости (!). Что-то очень нехорошее произошло на лодке 'Л-3' в августе 42-го, если по возвращении из похода комиссар Долматов развел такой шум.

Проф. каперанг Мрыкин, желая опровергнуть легенду, занимается зряшным делом: он цепляется к 'мелочам'. Проф. Мрыкин пишет, что Грищенко не мог арестовать заговорщиков и запереть их в каюте, потому что на 'Л-3' были две каюты, а размер этих кают не позволял поместить туда больше двух человек. Увы, это не так. Грищенко ('Соль службы', с. 58) пишет, что на лодке были три каюты, и размер их два метра на полтора (замечу от себя, что если нужно, трех человек можно запереть и в телефонной будке).

Проф. Мрыкин пишет, что при стоянке на Лавенсари лодки к пирсу не подходили. Может быть. У меня другие сведения. В дневнике парторга 'Л-3' мичмана Сидорова записано: '9 сентября. В 1.30 подошли к пирсу. На лодку пришел командир дивизиона капитан 2-го ранга Полещук...' (Там же, с. 165) .

Зонин в дневнике от 9 сентября пишет: 'Надо ли рассказывать, как мы валялись в пожухлой сырой траве, шаркали подошвами по земле...' ('Писатели Балтики...', с. 234).

Известный флоту катерник И. П. Чернышев говорит в воспоминаниях, как он встречал 'Л-3': 'Вскоре мы на причале обнимали наших друзей - подводников... кто-то сильно потянул меня за рукав. Я обернулся — это Зонин. Он похлопал меня по плечу, буркнул 'Спасибо!' и пошел прочь — на остров, в лес' (Там же, с, 417).

Проф. Мрыкин пишет: 'Отделения 'смерш' на о. Лавенсари не было до конца 1943 г.'. Не знаю. На острове Лавенсари летом 42-го была база подводных лодок, торпедных катеров и катеров ОВРа. В мае 42-го гарнизоны островов Лавенсари и Сескар были объединены в Островную укрепленную позицию КБФ, в состав которой вошли дна отдельных артиллерийских дивизиона и артдивизион 4-й отдельной бригады морской пехоты, танковая рота, в июне на Лавенсари был сформирован отдельный стрелковый полк морской пехоты,