В аэропорту все произошло слишком быстро. Дети еще не успели опомниться от новых впечатлений, а перед ними уже стоял человек, внешне очень похожий на Кристофера, но при этом совершенно другой.
И этот человек сказал:
– Я – ваш дядя Сесил. Подождите вон там, пока я переговорю с сэром Уильямом.
«Вон там», то есть у окошка «Информация», Анна прошептала мальчикам:
– Лучше бы он не был так похож на Кристофера, а то боюсь, он мне не понравится.
– Он разговаривает словно сержант, – сказал Гасси, – а выглядит как старое засохшее печенье.
Во время полета сэр Уильям объяснил Франческо, что они с дядей сначала могут не понравиться друг другу, и необходимо, чтобы обе стороны приложили усилия. И сейчас Франческо пытался объяснить это остальным.
– С'Уильям сказал, мы можем сначала невзлюбить дядю, но нужно потерпеть.
– Мне не надо ждать, – возразил Гасси. – Я не люблю его с этого самого момента.
Нечто похожее ощущал и сэр Уильям. Ему было неприятно думать, что он оставляет детей с этим человеком, но что он мог поделать? У него постоянные разъезды. Дядя Сесил был их опекуном по закону. Сэр Уильям решил, что поступает правильно и быстро попрощался.
– Пока, ребята, – крикнул он. – Надеюсь, как-нибудь увидимся. – Потом он помахал рукой, повернулся и исчез в толпе.
Глава 6
ТЕТЯ
На следующее утро мальчики, которых поселили в большей из спален, проснулись очень рано.
Гасси сел на кровати и осмотрелся вокруг.
– Какая ужасная комната!
Франческо тоже сел.
–Я думаю, она просто слишком чистая, а мы не привыкли к таким чистым комнатам.
– В Стамбуле, в гостинице, комната тоже была чистая, – не согласился Гасси, – но она не была такой противной.
Вдруг Франческо понял, что не так в комнате.
– Тут нет картин! Даже в Стамбуле были картины, не очень хорошие, но были. А тут нет ни одной во всем доме.
– Лучше бы мы забрали нашу картину, – сказал Гасси. – У нас было бы что-то свое, а так – ничего.
– С'Уильям прав. Если привезти картину сюда, ее можно продать.
– Кто?
– Дядя. Наверное, он не очень рад, что у нас нет ни копейки.
Гасси попытался вспомнить вчерашний вечер, но все было, как в тумане.
– Я помню, как дядя вез нас на своей машине так долго, что я заснул.
– Когда мы приехали, в холле нас ждала тетя. Она сказала, что ужин готов и нам надо умыться.
– И что, мы умылись?
– Да, а потом вошли в комнату, где едят, и там было блюдо, завернутое во что-то плотное серое, как одеяло. Тетя сказала, что это мясо в почечном пудинге. Тебя вырвало, как только ты увидел это, а потом ты пошел спать.
– Представь, – сказал Гасси, – я помню только, что меня потом еще долго тошнило.
Франческо продолжил рассказ.
– Анна начала плакать. Сначала чуть-чуть, потом громче и громче, и тетя отвела ее спать.
– А ты? – спросил Гасси. – Ты остался?
– Да, но я не стал есть эту еду, и тетя дала мне стакан молока с шоколадом. Дядя сказал, что не следовало этого делать, потому что дети должны есть то, что им дают, но тетя ответила, что от одного раза ничего плохого не будет и что у нас был тяжелый день.
– Что еще сказал дядя?
Франческо обнял колени руками.
– Он сказал, что мы плохо говорим по-английски. Помнишь, Кристофер тоже так говорил. Что сейчас летние каникулы, но скоро мы все пойдем в школу.
– Куда?
– Тут есть школа.
– И Анна тоже?
Франческо кивнул.
– Это плохо. Я сказал дяде, что Анне нельзя идти в обычную школу, ей нужна школа, где хорошо обучают танцам —но он издал какой-то звук, похожий на плевок, и сказал: «Никогда не признавал танцы и
