РУМАТА. Люди? Обыкновенные. Как ты. Как я.
КИРА. Все такие, как ты?
РУМАТА. Не все, конечно. Есть много других, гораздо лучше.
КИРА. Вот это уж не бывает!
РУМАТА. Вот это уж как раз бывает!
КИРА. Почему тебе так легко верить? Отец никому не верит. Аба говорит, что все свиньи, только одни грязные, а другие нет. Но я им не верю, а тебе всегда верю…
За окнами раздается треск барабана и тяжелый грохот марширующих сапог. Кира вздрагивает и прижимается лицом к груди Руматы.
КИРА. Я больше не могу дома. Я больше не вернусь домой. Страшно мне дома. Можно, я у тебя служанкой буду! Я даром, мне от тебя ни гроша не надо…
РУМАТА. Успокойся, лапочка… Успокойся…
Усаживает ее в кресло. Входит Уно, принимается накрывать на стол.
КИРА. Дом с утра до ночи полон этик… серых… Пьют, песни орут… и все приводят, приводят… Вчера приволокли каких-то, семью, видно, целую… старика, двух парней, женщину молодую… Били их, так били, Румата, все кровью забрызгали… Они уж и кричать перестали… Не могу я так, не вернусь, лучше убей меня!
Пауза. Уно, застыв у стола, исподлобья глядит на Румату. Румата поворачивается к нему, негромко.
РУМАТА. Кира будет жить у нас. Отведешь ее в угловой покой. Дашь ей мужское платье… из своего, понаряднее, вы с нею одного роста. Жить будет под видом моего пажа, имя потом придумаем… Если болтать за воротами станешь, язык вырву…
УНО. Еще чего, болтать…
РУМАТА. Вот так-то (Кире.) Ступай, маленькая, переоденься, прическу перемени и приходи сюда, будем завтракать…
КИРА. В мужское? Так ведь грех это… И не сумею я…
РУМАТА. Этот грех простится тебе… А Уно поможет.
КИРА. Не хочу! Он не маленький, как он мне помогать будет?
Уно фыркает, мотает головой.
РУМАТА. Не капризничай!
КИРА. Я даже при брате родном переодеваться не стала бы, а при Уно и подавно… Не маленький он – помогать мне одеваться!
РУМАТА. Ладно. Очевидно, самый маленький здесь – я. Пойдем, я тебе помогу.
КИРА. Ой, не надо, Румата, что ты! Сама я… (Поворачивается к Уно.) Давай свои штаны…
УНО. Пойдем…
Кира и Уно уходят. Румата подходит к столу, барабанит по скатерти пальцами.
РУМАТА. Все дорогое, что у нас есть, должно быть либо далеко на Земле, либо внутри нас. Чтобы его нельзя было отобрать у нас и взять в качестве заложника… Кира, ах, Кира, Кира… (Застывает, прислушиваясь.) Что такое!
Входит Уно, держась за щеку.
УНО (мрачно). Все исполнено. Дал ей одежду.
РУМАТА. Что случилось!
УНО. Ничего не случилось. Стал показывать, как штаны зашнуровывать… главное, сама же попросила показать… а она как влепит!
РУМАТА. Значит, неделикатно показывал.
УНО. Чего там – неделикатно…
РУМАТА. Ладно, ступай. Да никого в дом не пускай. Хоть герцог, хоть черт, хоть сам дон Рэба! ..
Уно уходит. В ту же секунду с другой стороны в гостиную входит сгорбленный монах в черной рясе с капюшоном, надвинутым на лицо. Румата круто поворачивается к нему.
РУМАТА. Кто ты такой? Кто тебя пустил?
МОНАХ (откидывает капюшон): Доброе утро, благородный Румата.
РУМАТА. Ловко! Добрый день, славный Арата. Почему вы здесь? Что случилось?
АРАТА. Все как обычно. Моя крестьянская армия разбрелась, все делят землю, на Арканар идти никто не кочет. Маршал Тоц собирает своих недобитых латников и скоро развесит моих мужиков вверх ногами вдоль Приморского тракта, Все как обычно.
РУМАТА. Понятно… Садитесь, Арата. (Арата садится за стол, Румата придвигает к нему кушанья.) Подкрепляйтесь.
АРАТА. Благодарю… (Принимается за еду.) Иногда мне кажется, что мы бессильны. Я вечный главарь мятежников, и я знаю, что вся моя сила в необыкновенной живучести… (В гостиную тихо входит Кира и останавливается. Арата и Румата не замечают ее. Она уже в мужском костюме, волосы подобраны под берет.) Но эта сила не помогает моему бессилию. Мои победы волшебным образом оборачиваются поражениями. Мои боевые друзья становятся врагами, самые храбрые бегут, самые верные предают или умирают. И нет у меня ничего, кроме голых рук, а голыми руками не достанешь раззолоченных свиней, сидящих за крепостными стенами… (отодвигает тарелку.) Спасибо, благородный Румата.
РУМАТА. Как вы здесь очутились?
АРАТА: Приплыл с монахами.
РУМАТА. Вы с ума сошли. Вас же так легко опознать…
АРАТА. Только не в толпе монахов. Половина из них юродивые или увечные, как я. Калеки угодны богу.
РУМАТА: Ну, хорошо. И что же вы намерены делать? Свести счеты с доном Рэбой?
АРАТА: Счеты? (Смотрит на свои пальцы.) Да, он вырвал мне ногти в своей канцелярии, когда я попался к нему в первый раз, и хотел четвертовать меня, когда я попался во второй… Но мало ли с кем у меня счеты? С Соанскими богатеями – они выжгли мне клеймо на лбу… С каким-то бароном из метрополии – он выбил мне глаз булавой в битве под Эстором… С графом Убанским – у меня горб от его железных палок… Нет, дело не в моих счетах. Но дон Рэба зарвался. Не пройдет и года, как простой люд герцогства Арканарского полезет из своих нор с вилами и топорами – драться с серой сволочью. И снова поведу их я, чтобы они били тех, кого надо, а не друг друга и всех подряд…
РУМАТА. Вам понадобятся деньги…
АРАТА. Да, как обычно. И оружие… (Вкрадчиво.) Дон Румата, помните, после моего чудесного спасения на ваших крыльях вы рассказали о себе… даже показали в небе звездочку, откуда вы к нам явились… Признаться, я был огорчен. Я ненавижу попов, мне было горько, что их лживые сказки оказались правдой. Но бедному мятежнику надлежит извлекать пользу из любых обстоятельств. Попы говорят, что боги владеют молниями… Дон Румата, мне очень нужны ваши молнии, чтобы разбивать крепостные стены.
Пауза.
РУМАТА. Это невозможно. У меня нет молний.
АРАТА. Тогда дайте мне ваши крылья… Нет? Ладно. мы еще вернемся к этому разговору. (Поднимается.) Мне пора, благородный дон. Спасибо за угощение.
Румата молча достает из стола мешочек с деньгами. Арата также молча берет мешочек, прячет за пазуху и поворачивается, чтобы идти. Останавливается.
АРАТА (оборачиваясь). Между прочим, дон Румата…
РУМАТА. Да?
АРАТА. Я знаю, богам люди не страшны… но хочу все же предупредить вас: дон Рэба что-то готовит. Надвигается гроза.
РУМАТА. Вот как?
АРАТА. Монахи. В Арканар съехалось множество монахов. Большинство иноземцев.
РУМАТА. Это интересно…
АРАТА. У многих монахов под рясами оружие…
РУМАТА. Вы опасаетесь переворота?
АРАТА. Опасаюсь? Я? Серые или черные – не все ли равно, кого рубить?
Арата уходит. Румата глядит ему вслед, затем оборачивается и видит Киру, которая во все глаза смотрит
