РУМАТА. Не хочу, не люблю сладостей… Как у тебя дома?
КИРА. Лучше не спрашивайте. Озверели они все.
РУМАТА. Кто?
КИРА. Все они. Одно слово – «Серая Радость». В вине захлебываются, топорами размахивают, грозятся… Ах, не хочу я о них, дон Румата…
РУМАТА (берет ее за руку). Просто – Румата. Ручка у тебя маленькая, мягкая… Лапка…
КИРА. Не надо… Румата. А то я…
РУМАТА. Что?
КИРА. Заплачу, вот что… (Достает платок, отвернувшись, промакивает глаза.) Вот всегда так… Какой-то вы…
РУМАТА. Ну-ну, не надо, Кира, девочка…
КИРА. Отец меня теперь от греха подальше к гостям не высылает, так я все дни у соседки сижу, домой только ночевать… И знаете, я у нее книгу одну прочитала, поэта Гура сочинение… Все как есть в стихах… «Поэма о горном цветке» называется. Читали?
РУМАТА. Угу…
КИРА. Там про то, как благородный принц полюбил прекрасную, но дикую девушку из-за гор. Она была совсем дикая и думала, что он бог, и все-таки очень любила его. Потом их разлучили, и она умерла от горя.
РУМАТА. Это замечательная книга.
КИРА. Я даже плакала. Они так любили, они так любили…
РУМАТА. Да. Любить они умели, раз умерли от любви.
Пауза.
РУМАТА. Кира, а ты хотела бы, чтобы тебя полюбил прекрасный принц?
КИРА (со вздохом). Что толку хотеть! Прекрасный принц меня не полюбит.
РУМАТА. А если принц… гм… не прекрасный!
КИРА. Нет. Мой принц – прекрасный.
РУМАТА. Ага, значит, принц все-таки есть?
КИРА. Есть.
РУМАТА. Ну, если он есть, то обязательно полюбит. Тебя нельзя не полюбить.
Кира встает.
КИРА. Зачем вы меня мучаете! Все знаете и мучаете…
Идет к выходу. Румата бросается за нею, хватает за плечо, поворачивает к себе.
РУМАТА. Ну, прости меня… Прости. Все, все знаю. Знаю и…
С громом каблучным в гостиную вваливается Аба, краснорожий, в подпитии, с боевым топором в руке. Румата отпускает Киру.
РУМАТА. Ты что это, любезный? Кто это тебя пустил?
Аба, не обращая на него внимания, подходит и Кире, хватает ее за руку и рывком тянет за собой.
АБА. А ну, домой, живо!
КИРА. Пусти… (Пытается вырваться.)
РУМАТА. Отпусти девушку, любезный!
АБА. Я вам не любезный, благородный дон! Я нынче солдат господина канцлера, его светлости! Я нынче на благородных-то поплевываю! (Кире.) Ну, сама пойдешь или волоком тянуть?
Кире вырывается, отскакивает от него.
КИРА. Никуда не пойду!
АБА. Ах ты, шлюха, подстилка дворянская!
Делает к ней шаг, но тут Румата хватает его за шиворот и закатывает ему оглушительную затрещину. Аба, выронив топор, катится по полу, ложится ничком и замирает. Румата смотрит на свои руки, взглядывает на Киру и снова на свои руки. Медленно подходит к лежащему Абе, наклоняется.
РУМАТА. Послушай…
АБА (плаксиво). Не бейте, благородный дон, не надо…
РУМАТА. Ты не ушибся?
АБА. Больно же, благородный дон, не бейте…
Румата снова глядит на свои ладони, с гадливостью вытирает их о штаны. В этот момент вбегает запыхавшийся Уно.
РУМАТА. Ты где был! Почему впустил!
УНО. Да коня чистил вашего, а тут сосед прибегает, говорит, серые в дом ворвались… (Наклоняется, берет Абу за шиворот.) А ну, поднимайся, чего разлегся?
Аба поднимается, заслоняясь локтями от Руматы.
АБА. Вы меня лучше не бейте, благородный дон…
РУМАТА. Да не буду, не буду, не бойся…
АБА. Я ведь что! Отец сестренку ищет… Туда-сюда, к соседке – нет ее! Ну, я и смекнул, где она может быть…
РУМАТА. Вот что, любезный. Если ты еще раз схамишь Кире…
АБА. Да нет же, благородный дон, это ведь как получилось! Отец, значит, ее хватился. Ну, туда-сюда…
КИРА. Я пойду, дон Румата.
Румата молчит. Кира, ни на кого не глядя, выходит.
АБА. Я, значит, что? Я, значит…
Румата достает золотой, сует ему в руку.
РУМАТА. Ступай, любезный. И смотри мне!..
АБА (осклабившись). Да ни в жисть! Покорно благодарим, благородный дон…
Подхватывает топор, выскакивает вон. Уно выходит следом. Румата стоит некоторое время, разглядывая ладони, затем подходит к столу, задумывается. Размышления его прерываются негодующими криками Уно и благодушным басистым ревом Будаха за сценой.
БУДАХ. Пошел, пошел, мальчишка, отдавлю уши!
УНО. Нельзя к нему, говорят вам!
БУДАХ. Брысь, не путайся под ногами!
УНО. Да нельзя же… Ох!
В гостиную вваливается Будах, волоча за собой вцепившегося в него Уно.
РУМАТА. Отец Будах! Как вы очутились в городе, дружище? Уно, оставь отца Будаха в покое…
БУДАХ. На редкость въедливый мальчишка… (Приближается к Румате с распростертыми объятиями.) Но верен, верен, ничего не скажешь… Дайте мне обнять вас! (Они обнимаются.) Я вижу, вы совершенно трезвы, мой друг… (Оглядывает стол.) Ну, еще бы… Впрочем, вы всегда трезвы. Счастливец!
РУМАТА. Садитесь, мой друг. Уно, забери отсюда сладости и подавай обед!
УНО. Ученый человек, а дерется. Срам какой.
БУДАХ. Па-шел, волчонок, делай, что тебе хозяин велел… Да принеси пива! Я вспотел, мне нужно возместить потерю жидкости!
Уно, ворча себе под нос, удаляется. Румата и Будах усаживаются за стол.
РУМАТА. Как вы здесь оказались, отец Будах? Ведь вам опасно появляться в городе, капитан Цупик и дон Рэба ищут вас.
БУДАХ. А, вздор! Мне надоело сидеть в вашей Угрюмой Берлоге. Захотелось проветриться… Между прочим, на днях мне удалось установить интереснейшую вещь. Хотя боюсь, для вас это будет не совсем…
РУМАТА. Ничего, я с удовольствием выслушаю вас…
Входит Уно, принимается накрывать на стол.
БУДАХ. Вы представляете себе треугольник, у которого один угол равен четверти окружности?
РУМАТА. Гм… Представляю.
Будах с сомнением глядит на него. Уно фыркает.
БУДАХ. Ну, хорошо. Так вот, мне удалось доказать, что сумма площадей квадратов, построенных на
