Слушайся начальства и не забывай про путевой лист: сколько километров проехал, сколько горючего сжег, кому груз сдал. На снегу про бирки не забывай. Вывалил кузов — бери бирку. Две дадут — тоже бери, не отказывайся. А пятое — вот! — Василий загнул последний палец и поднес к лицу Никиты кулак. — Понял? Механика нехитрая. Из пяти пунктов.
Никита напряженно слушал, пока не догадался, что Василий просто-напросто дурачит его. Он поднял руку и слабо оттолкнул кулак Василия.
— Не хочешь принимать? — обиделся Василий. — Тогда корпи как муравей. Что сей предмет означает? — Василий повертел кулаком в воздухе. — Шоферню в кулаке надо держать, а то разболтается...
— А я верю, — возразил Никита. — Я в человека верю, а не в кулак...
— Сюжет устарел, сюжет это нонсенс, — раздался громкий голос за соседним столиком, стоявшим за колонной. — Важен не сюжет, а поиски истины, понимаешь, ис-тины!
Никита не видел, кто там говорит: женская голова с высокой прической плавно качалась в такт говорившему.
— О-о! — Василий поднял палец и приблизил лицо к Никите. — Слышишь? Истина — это бог и черная магия. Держись за баранку крепче — вот твоя молитва. Вся твоя сила в машине. Без машины человек — ноль, слабая личность. А с машиной он сталь, индустрия. Отсюда вывод: выпьем за индустриализацию прогресса.
От выпитого коньяка легко и сладко кружилась голова. Добрыми, чуть помутневшими глазами Никита смотрел на Василия, и все вокруг казалось ему прекрасным. Муза раскраснелась, похорошела. Она принесла вторую бутылку, кокетничала с Василием, потом небрежно бросила счет. Никита ахнул, услышав сумму, полез было в карман, но руки плохо слушались его, и язык заплетался. А Василий уже распорядился с деньгами и скомкал счет.
— Как же так, Василий Петрович? — слабо протестовал Никита. — Магарыч-то мой, я в состоянии.
— Мне дружба выше магарыча. — Василий выдернул несколько десяток и показал их Никите. — Это тебе на обновки пойдет. Мы теперь с тобой в паре. Должен соответствовать.
— Когда же я отдам-то? Потерпишь? — спросил Никита, косясь на бумажник.
— Не горюй, брат. Зима не кончилась. Наш с тобой главный снегопад еще впереди. Мы еще завернем на пару. Держи за мной направление.
Никита растроганно моргал глазами, а Василий уже вывел его на улицу, остановил такси. Они поехали в магазин, купили Никите новую рубаху, штаны, а потом взяли еще бутылку и прикончили ее дома. Никита поставил подпись под суммой в блокноте Василия и все время смотрелся в зеркало на рубаху. Спасибо Василию, выручил-таки земляка.
С утра Никита выехал на снег, а вчерашние дела не выходили у него из головы. Конечно, в словах Василия много пустоты, выпил человек и пошел гулять. Прислушаться к советам, конечно, не мешает, но и достоинство надо блюсти. Долг — дело не темное. Будет заработок — и рассчитаемся. Но с другой стороны, что имел в виду Василий, когда говорил о том, как они «завернут на пару»? А может, все это померещилось спьяну — Силаев, первый шофер, рационализатор. Он в почете, у всех на виду. Не может быть, чтобы за ним темные дела водились. Что же он тогда хотел сказать? Может, рационализацию совместно провести? И новые вопросы тревожили Никиту.
Как и вчера, день был теплый, тихий. Снег перестал, но снежные кучи еще лежали вдоль тротуаров. Снегопогрузчики медленно двигались вперед, пожирая снег, переезжали на другие улицы, и Никита два раза блуждал по переулкам, отыскивая свой погрузчик, а потом заблудился по пути к колодцу. Правильно Василий говорил: ночью лучше работа идет. И людей меньше, и транспорта...
У колодца рядом с Зоей стоял начальник автобазы Мурашев, высокий полный мужчина лет сорока пяти, с одутловатым, мясистым лицом. На нем пальто из черной кожи, на голове кожаная шапка, отделанная серым мехом. Грузно поворачиваясь всем телом, Мурашев следил, как Никита подъезжает к колодцу.
Никита высыпал снег и уже собрался отъехать, но Мурашев встал перед колесом и поднял руку. Никита притормозил, и Мурашев открыл дверцу.
— Смотри же, Зоя, чтобы все было в ажуре. А Вере передай, сегодня вернусь пораньше. — Он тяжело поднялся в кабину, с хрипом выдувая из себя воздух. — Поехали в автобазу.
— Я к погрузчику еду, — сказал Никита.
— Ты что, Кольцов, не знаешь, кто я? — удивился Мурашев.
— Как не знать, — ответил Никита, трогая с места.
Некоторое время они ехали молча. Кончался короткий зимний день. Густые сумерки быстро заливали провалы между домами. Разноцветно вспыхивали окна. Огни светофоров стали ярче, но фонари на высоких столбах были еще тусклыми, и тени от них мешались с тенями сумерек.
Самосвал выкатился на проспект, и Никита едва не сбился перед тоннелем.
— Ты, видать, не москвич? — спросил Мурашев.
— Не привык еще.
— Конечно же, — вспомнил начальник. — Ведь за тебя хлопотал Силаев? — Никита молча кивнул. — Что ж, рекомендация хорошая. Значит, вы с ним земляки, друзья?
— Водили одну машину в колхозе, — Никита следил за хвостом и сказал как-то нескладно, таким тоном, будто он гордится, что работал вместе с Силаевым. Мурашев так и понял Никиту.
— Это хорошо, — сказал он. — Силаев парень башковитый. Рационализатор!
Полосы огней мелькали над головой. Мотор гулко гудел под бетонными сводами. Никита переключил рычаги, чтобы не отстать на подъеме от троллейбуса, но Мурашев поднял руку.
— Не гони. Остановишься у следующего столба.
Никита выехал наверх и стал прижиматься к сугробам. Троллейбус укатил вперед, и его красные огоньки смешались с огнями других машин. Из сугроба вынырнул маленький вертлявый человек в коротком кожаном пальто. Мурашев открыл дверцу, и тот проворно забрался в кабину.
— Поместимся? — спросил он неожиданно писклявым голосом. — Может, пройдемся?
— Садись, садись, — говорил Мурашев, прижимаясь к Никите. — Кабина трехместная. Поехали, Кольцов.
— Новенький, да? Откуда? — затараторил вертлявый.
Никита посмотрел на него сбоку и увидел, что у него необыкновенно смуглое, почти черное лицо с толстыми, вывороченными губами.
— Новый, — ответил Мурашев. — Хороший водитель. Только Москву плохо знает. Из деревни.
— Москве мы его быстро научим. Правда, Кольцов? Хочешь, Кольцов, я тебя за два дня научу? По какой улице мы сейчас едем?
— Каретная, — ответил Никита.
— А куда мы едем?
— Мне все равно. Куда прикажут...
— Замечательный ответ, — восхитился вертлявый. — Тебя, Кольцов, я вижу, и учить не надо.
— Земляк Силаева, — заметил Мурашев. — Силаев его и привел к нам.
— Земляк Василия Петровича? — Вертлявый пришел в неописуемый восторг... — Так что же, Борис Николаевич. Ближе к делу. Снегопад кончился.
Мурашев протянул руку к окну.
— А снег еще лежит. Завтра весь день подбирать будем по городу.
— Снег лежит — стройка стоит, — взмолился вертлявый. — Тонны мусора скопились. Я уже и экскаватор подготовил.
— Послезавтра, — коротко ответил Мурашев.
— Без ножа режете, Борис Николаевич. А ведь на той неделе, между прочим, намечается ревизия. Если до нее не вывезу мусор, пиши пропало.
— Хорошо. Завтра выделю десять машин.
— Пятнадцать, — быстро сказал вертлявый.
— Двенадцать. Больше не проси. Как детки?
— Детки в полном порядке. Вот, просили передать вашим дочкам. — Кравчук вытащил из пальто
