кровати? Смешно же, Михаил, в конце концов так трястись над собственной жизнью.
Михаил Антонович покачал головой.
- Экий ты, Володенька, - сказал он тихо. - И как ты не понимаешь, голубчик, ты-то умрешь - и все. А ведь после тебя люди останутся, друзья. Знаешь, как им горько будет? А ты только о себе, Володенька, все о себе.
- Эх, Миша, - сказал Юрковский, - не хочется мне с тобой спорить. Скажи-ка ты мне лучше, согласится Алексей или нет?
- Да он, по-моему, уже согласился, - сказал Михаил Антонович. - Разве ты не видишь? Я-то его знаю, пятнадцать лет на одном корабле.
Юрковский снова пробежался по комнате.
- Ты-то хоть, Михаил, хочешь лететь или нет? - закричал он. - Или ты тоже... «соглашаешься»?
- Очень хочется, - сказал Михаил Антонович и покраснел. - На прощание.
* * *
Юра укладывал чемодан. Он никогда как следует не умел укладываться, а сейчас вдобавок торопился, чтобы незаметно было, как ему не хочется уходить с «Тахмасиба». Иван стоял рядом, и до чего же грустно было думать, что сейчас с ним придется проститься и что они больше никогда не встретятся. Юра как попало запихивал в чемодан белье, тетрадки с конспектами, книжками - в том числе «Дорогу дорог», о которой Быков сказал: «Когда эта книга тебе начнет нравиться, можешь считать себя взрослым». Иван, насвистывая, веселыми глазами следил за Юрой. Юра, наконец, закрыл чемодан, грустно оглядел каюту и сказал:
- Вот и все, кажется.
- Ну, раз все, пойдем прощаться, - сказал Жилин.
Он взял у Юры невесомый чемодан, и они пошли по кольцевому коридору, мимо плавающих в воздухе десятикилограммовых гантелей, мимо душевой, мимо кухни, откуда пахло овсяной кашей, в кают- компанию. В кают-компании был только Юрковский. Он сидел за пустым столом, обхватив ладонями залысую голову, и перед ним лежал прижатый к столу зажимами одинокий чистый листок бумаги.
- Владимир Сергеевич, - сказал Юра. Юрковский поднял голову.
- А, кадет, - сказал он, печально улыбаясь. - Что ж, давай прощаться.
Они пожали друг другу руки.
- Я вам очень благодарен, - сказал Юра.
- Ну-ну, - сказал Юрковский. - Что ты, брат, в самом деле. Ты же знаешь, я не хотел тебя брать. И напрасно не хотел. Что же тебе пожелать на прощание? Побольше работай, Юра. Работай руками, работай головой. В особенности не забывай работать головой. И помни, что настоящие люди - это те, кто много думает о многом. Не давай мозгам закиснуть. - Юрковский посмотрел на Юру с знакомым выражением: как будто ожидал, что Юра вот сейчас, немедленно изменится к лучшему. - Ну, ступай.
Юра неловко поклонился и вышел из кают-компании. У дверей в рубку он оглянулся. Юрковский задумчиво смотрел ему вслед, но, кажется, уже не видел его. Юра поднялся в рубку. Михаил Антонович и Быков разговаривали возле пульта управления. Когда Юра вошел, они замолчали и посмотрели на него.
- Так, - сказал Быков. - Ты готов, Юрий. Иван, значит, ты его проводишь.
- До свидания, - сказал Юра. - Спасибо.
Быков молча протянул ему огромную ладонь.
- Большое вам спасибо, Алексей Петрович, - повторил Юра. - И вам, Михаил Антонович.
- Не за что, не за что, Юрик, - заговорил Михаил Антонович. - Счастливой тебе работы. Обязательно напиши мне письмецо. Адресок ты не потерял?
Юра молча похлопал себя по нагрудному карману.
- Ну, вот и хорошо, ну, вот и прекрасно. Напиши, а если захочешь - приезжай. Право же, как вернешься на Землю, так и приезжай. У нас весело. Много молодежи. Мемуары мои почитаешь.
Юра слабо улыбнулся.
- До свидания, - сказал он.
Михаил Антонович помахал рукой, а Быков прогудел:
- Спокойной плазмы, стажер.
Юра и Жилин вышли из рубки. В последний раз открылась и закрылась за Юрой дверь кессона.
- Прощай, «Тахмасиб», - сказал Юра.
Они прошли по бесконечному коридору обсерватории, где было жарко, как в бане, и вышли на вторую доковую палубу. У раскрытого люка танкера сидел на маленькой бамбуковой скамеечке голенастый рыжий человек в расстегнутом кителе с золотыми пуговицами и в полосатых шортах. Глядясь в маленькое зеркальце, он расчесывал пятерней рыжие бакенбарды и, выпятив челюсть, дудел какой-то тирольский мотив. Увидев Юру и Жилина, он спрятал зеркальце в карман и встал.
- Капитан Корф? - сказал Жилин.
- Йа, - сказал рыжий.
- На «Кольцо-2», - сказал Жилин, - вы доставите вот этого товарища. Генеральный инспектор говорил с вами, не так ли?
- Йа, - сказал рыжий капитан Корф. - Отчень корошо. Багаж?
Жилин протянул ему чемодан.
- Йа, - сказал капитан Корф в третий раз.
- Прощай, Юрка, - сказал Жилин. - Не вешай ты, пожалуйста, носа. Что за манера, в самом деле?
- Ничего я не вешаю, - сказал Юра печально.
- Я отлично знаю, почему ты вешаешь нос, - сказал Жилин. - Ты вообразил, что мы больше никогда не встретимся, и не замедлил сделать из этого трагедию. А трагедии никакой нет. Тебе еще сто лет встречаться с разными хорошими и плохими людьми. А можешь ты мне ответить на вопрос: чем один хороший человек отличается от другого хорошего человека?
- Не знаю, - сказал Юра со вздохом.
- Я тебе скажу, - сказал Жилин. - Ничем существенным не отличается. Вот завтра ты будешь со своими ребятами. Завтра все тебе будут завидовать, а ты будешь хвастаться. Мы, мол, с инспектором Юрковским... Расскажешь, как ты стрелял в пиявок на Марсе, как своими руками вот таким стулом изничтожил мистера Ричардсона на Бамберге, как спас синеглазую девушку от злодея Шершня. Про смерть-планетчиков ты тоже чего-нибудь наврешь.
- Да что вы, Ваня, - сказал Юра, слабо улыбаясь.
- Ну, а почему же? Воображение у тебя живое. Могу себе представить, как ты споешь им балладу об одноногом Пришельце. Только учти. Честно говоря, там было два следа. Про второй след я не успел рассказать. Второй след был на потолке, в точности над первым. Не забудь. Ну, прощай.
- Ти-ла-ла-ла и-а! - тихонько завопил сзади капитан Корф.
- До свидания, Ваня, - сказал Юра. Он двумя руками пожал руку Жилина. Жилин похлопал его по плечу, повернулся и вышел в коридор. Юра услышал, как в коридоре крикнули:
- Иван! Есть еще одна гипотеза! Там, в пещере, не было никакого Пришельца. Был только его ботинок.
Юра слабо улыбнулся.
- Ти-ла-ла-ла и-а! - распевал позади капитан Корф, расчесывая рыжие бакенбарды.
13 «Кольцо-1»
