- В кают-компании, вафли лопает.
- Надо будет…
Радостный крик Богдана прервал Ермакова:
- Отвечают! Отвечают!
Все вскочили на ноги. Сухой, надтреснутый голос устало произнес:
- Я Вэ-шестнадцать. Я Вэ-шестнадцать. «Хиус», «Хиус», отвечайте. «Хиус», отвечайте. Я Вэ- шестнадцать. Даю настройку: раз, два, три, четыре. Три, два, один. «Хиус», отвечайте…
- Это Зайченко, - пробормотал Юрковский.
Богдан торопливо заговорил:
- Вэ-шестнадцать, слышу вас хорошо. Вэ-шестнадцать, я «Хиус», слышу вас хорошо. Почему так долго не отвечали?
- Я Вэ-шестнадцать, я Вэ-шестнадцать, - не обращая, по-видимому, никакого внимания на ответ Богдана, продолжал Зайченко. - «Хиус», почему не отвечаете? Почему замолчали? «Хиус», отвечайте. Я Вэ-шестнадцать…
- Мы их слышим, они нас - нет, - сказал Дауге. - Час от часу не легче. Ну-ка…
- Я «Хиус», слышу хорошо, - упавшим голосом повторял Богдан. - Я «Хиус», слышу вас хорошо. Вэ-шестнадцать, я «Хиус»…
- Я Вэ-шестнадцать, я Вэ-шестнадцать. «Хиус», отвечайте…
Прошел час. Тем же монотонным, полным безнадежного ожидания голосом Седьмой полигон вызывал «Хиус». Так же монотонно и устало отвечал Богдан. Седьмой полигон не слышал его. Пространство доносило до «Хиуса» радиосигналы с Земли, но не пропускало его радиосигналы. Ермаков неустанно расхаживал по рубке. Юрковский сидел неподвижно с закрытыми глазами. Дауге барабанил по колену костяшками пальцев. Быков вздыхал и гладил ладонями колени. В рубку, посасывая пустую трубочку, прошел Крутиков.
- Я Вэ-шестнадцать. «Хиус», отвечайте…
Что-то зашуршало и затрещало в эфире. Новый, незнакомый голос ворвался в планетолет, задыхающийся и хриплый голос:
- Хильфе! Хильфе! Сэйв ауа соулз! На помосч! На помосч! Тэйк ауа пеленгз!
Юрковский торопливо поднялся. Замер, остановившись как вкопанный, Ермаков. Дауге схватил Быкова за руку.
- Хильфе! Хильфе! - надрывался незнакомец. - Ин ту-три ауаз ви ар дан… Баллонен… На помосч! Кончается… - Голос потонул в неистовом треске и взвизгивании.
- Что это? - пробормотал Быков.
- Кто-то гибнет, просит помощи, Алексей… - одними губами прошептал Дауге.
- …Координатен… цвай ун цванциг… двадцать два… Задохнемся… Цум аллес…
- Спицын, на пеленгатор, живо! - приказал Ермаков.
- Есть!..
- Ауа пеленгз… тэйк ауа пеленгз… Унзерен пеленген…
- Немедленно идти к нему! - крикнул Юрковский.
- Вопрос - куда?
- Спицын, что у вас там?
После короткой паузы раздался изменившийся голос Спицына:
- Пеленг не берется!
- Как - не берется?
- Не берется, Анатолий Борисович, - дрожащим тенорком простонал Спицын. - Сами убедитесь…
Не сговариваясь, не оглядываясь друг на друга, Юрковский, а за ним Дауге и Быков протиснулись в рубку. Быков заглянул через плечо Ермакова. Тонкая длинная стрелка медленно и вяло кружилась по циферблату, нигде не задерживаясь и слегка подрагивая на ходу. Юрковский выругался.
- Хильфе! Хильфе!.. На помосч… Тасукэтэ курэ! Наши пеленги…
Все растерянно глядели друг на друга. Богдан с остервенением крутил барабан настройки пеленгатора; щелкая рычажками, включал и отключал какие-то приборы. Взять пеленг не удавалось.
- Заколдованное место, - прошептал Богдан, вытирая со лба пот.
- Это позор для нас, - тихо сказал Дауге, - люди гибнут…
Ермаков стремительно повернулся к нему:
- Почему вы в рубке? Кто разрешил? Марш за дверь, вы, трое…
На ступеньках Юрковский присел на корточки и уткнул подбородок в ладони. Быков и Дауге стали рядом.
- На помосч! На помосч! - надрывался хриплый голос. - Эврибоди ху хиарз ас, хэлп!
Быков, затаив дыхание, слушал. Он не знал, кто взывает о помощи, не знал, что произошло там, он чувствовал только, всем существом своим чувствовал страшное отчаяние, сквозившее в каждом звуке этого голоса.
- Если бы только знать, где они находятся!.. - прошептал Юрковский.
- Черт! - злобно выкрикнул Дауге. - Неужели никто, кроме нас, их не слышит?
- Насколько я знаю, кроме нас сейчас в полете не менее семи кораблей. Из них только два - китайский и английский - имеют некоторый запас свободного хода. Но все равно, пока они рассчитают новую траекторию, пройдет не менее часа… Странно, что мы их не слышим все-таки…
- Кого?
- Тех… других…
- Только «Хиус» мог бы лететь без всяких расчетов траекторий, прямо на пеленг, - сказал Дауге.
- Был бы пеленг…
В дверях появился Ермаков, бледный, с блестящими, словно стеклянными, глазами.
- Спускайтесь в каюты, товарищи! - приказал он. - Укладывайтесь по койкам, пришвартуйтесь к ним. Попробуем выскочить из этого проклятого мешка. Ускорение превысит норму в четыре раза - имейте в виду. Дауге, покажете Быкову, как вести себя при перегрузке.
- Есть!
Юрковский поднялся и первым пошел вниз. И тут из рубки раздались новые звуки. Чей-то резкий, уверенный голос на скверном английском спрашивал:
- Ху токс? Хиар ми? Ху токс? Ай тэйкн ер пеленгз…
Тот, кто звал на помощь, взволнованно ответил:
- Ай хиар ю олл райт!
- Спик чайниз?
- Но…
- Спик рашн?
- Да-да, говорью и понимайю… Вы русски?
- Нет. С вами говорит командир звездолета КСР «Ян-цзы» Лу Ши-эр. («Добрый старый Лу!» - прошептал Юрковский.) Мы слышим вас давно, но у нас только направленный передатчик, а ваш пеленг удалось взять лишь несколько минут назад. С кем я говорю?
- Профессор… университи ов Кэмбридж… Роберт Ллойд. На борту корабля «Стар»… Ужасная авария…
Они заговорили по-английски.
- Мы идем к вам по пеленгу, - сообщил Лу.
(«Смельчак!» - Дауге широко раскрытыми глазами взглянул на Юрковского.)
- Спасибо, большое спасибо… Вы где?
- Полчаса назад снялись с международной базы на Фобосе.
Горестный крик раздался в ответ:
- Вам не успеть!.. Нет-нет, вам не успеть! Мы обречены…
- Постараемся успеть. За нами готовятся к вылету аварийные космотанкеры. Мы снимем вас с
