пострадал.
Ситуация осложнилась. Лезть влобовую под пулемет самоубийственно. Кожевников понимал, что, если к немцам подойдут дополнительные силы, его людей здесь, на открытом пространстве, легко зажмут в кольцо, расстреляют из пулеметов и закидают гранатами. Спасения ждать было неоткуда, и Кожевников заколебался, что предпринять. В атаку солдат не поднять, оставаться здесь глупо, отступать некуда. Принял решение ползком пробираться ближе к врагам, ввязываться в перестрелку, в надежде, что бойцы курсов поддержат их огнем из здания. Тогда уже немцы окажутся между двух советских отрядов, и им придется туго.
«Главное, не раскисать, — убеждал он себя. — Вот найдешь дочь, спасешь ее и помирай потом, сколько душе угодно».
Немцы разделились. Одна группа продолжала осаждать казарму шоферов, другая сосредоточила огонь на пограничниках Кожевникова. И хотя численность фашистов здесь оказалась невелика, вооружены они были превосходно, а патронов, в отличие от красноармейцев, не жалели. У пограничников были только винтовки, а у немцев кроме карабинов имелся пулемет и пара МП-40, что давало им серьезный перевес в огневой мощи. Пришлось понемногу отступать, сдавать позиции.
Внезапно слева от казармы взмыла вверх ракета, затем застрекотали ручные «Дегтяревы». Ситуация резко изменилась, немцы вынуждены были рассредоточиться и вести бой на три стороны. Их положение стало совсем незавидным, поскольку и укрыться особо негде было — все хорошо простреливалось.
Кожевников не стал ждать, пока враги очухаются, и поднял свой отряд в атаку. Из зарослей кустарника слева выскочила другая группа советских солдат. Громогласное «Урррааа!», вырвавшееся из десятков глоток, перекрыло даже шум стрельбы. Красноармейцы воспряли духом, с винтовками наперевес ринулись на немцев, схлестнулись с ними в ожесточенной рукопашной схватке. В ход шло все, что имелось под рукой: штыки, саперные лопатки, ножи. У гитлеровцев не было шансов. Пограничники прикончили их всех до единого, потеряв при этом трех человек убитыми. Четверо получили легкие ранения и порезы, их тут же перевязали.
Казарма шоферских курсов была освобождена.
— Кто такие? — спросил Кожевникова невысокий молодой офицер, командир пришедшей на помощь отряду старшины группы. На груди его висел ППШ.
Лица и гимнастерки обоих были сплошь покрыты копотью и грязью, оттого узнать друг друга сразу оказалось непросто.
— Свои, — ответил старшина, вытирая ладонью заливающий глаза пот со лба.
— Да понимаю, что свои, — устало проворчал офицер и вдруг обрадованно воскликнул: — О! Митрич!
— Признал, наконец? — Кожевников улыбнулся.
Старший лейтенант Аким Степанович Черный, командир транспортной роты 17-го погранотряда, сжал его в объятьях:
— Живой, чертяка!
— Как видите, товарищ старший лейтенант.
— Ну теперь точно продержимся до подхода наших! — Голос у Черного был глубокий, басовитый. Заметив что-то, происходящее за спиной Кожевникова, он вдруг взревел: — Ты что делаешь?!
Старшина обернулся и понял, что так разозлило старшего лейтенанта. Солдат, склонившись над трупом немца, снимал с безжизненной руки часы.
— Ты что ж мародерничаешь?! — вскинув брови, грозно продолжал Черный.
— Свои потерял… — невнятно пробубнил солдат.
Кожевников невольно глянул на свои разбитые часы. Старший лейтенант перехватил взгляд и приказал солдату:
— Отдай старшине, раз уж снял. Если что, он тебе время и подскажет. Оружие берите, патроны, фляги с водой, пропитание, если есть. А пустого мародерства не допущу! Вы — бойцы Красной Армии, а не урки! Ясно?
— Да, — солдат насупился.
— Что «да»?
— Так точно! — вытянулся он в струнку.
Черный сделал вид, что не слышит, и солдат быстро поправился:
— Так точно, товарищ старший лейтенант.
Черный удовлетворенно кивнул и обратился уже к Кожевникову, который брезгливо покрутил в руке немецкие часы, а потом вернул их солдату:
— Сколько у тебя народу?
— Осталось пятнадцать человек, один ранен легко в руку.
— А что у тебя с головой?
— Ерунда, — отмахнулся старшина, — не обращайте внимания.
Кожевников был искренне рад, что появился наконец кадровый офицер и старшина мог со спокойной совестью снять с себя груз ответственности за солдат. К тому же у Кожевникова было много вопросов, на которые, как он надеялся, офицер мог знать ответы.
— Что происходит? — спросил он, обводя вокруг руками. — Неужели немцы войной пошли?
— Похоже, — мрачно подтвердил Черный.
— Но куда смотрит командование и товарищ Сталин?! Уже могли бы перебросить сюда войска…
— Командование смотрит куда надо, — резко оборвал его рассуждения старший лейтенант и спросил одного из проходивших мимо солдат: — Где Мельников?
— Раненых осматривает, — ответил рядовой.
— Хорошо.
— И Мельников тут?
— Да, — сощурился Черный. — По дороге повстречались.
— Что будем делать? — спросил Кожевников.
— Будем защищать остров и ждать основных сил.
— А они будут, силы эти? — старшина смотрел на него с сомнением.
— Ты же старый вояка, старшина, — укоризненно покачал головой Черный. — Конечно, будут. Вот увидишь, как товарищ Сталин и коммунистическая партия в ближайшую пару дней намылят хребты этим сволочам. Нам только продержаться немного надо.
Подошел старший лейтенант Мельников, сдержанно поздоровался с Кожевниковым.
— Какие мысли? — спросил его Черный.
— Надо пробиваться на Центральный остров, в крепость, — сухо проговорил Мельников. — Тут нам не выстоять.
— Федор, ты в своем уме? — изумился Черный. — Да они дорогу так держат, что не пробраться.
— И что ты предлагаешь, Аким? — Мельникова аж передернуло. — Сидеть, пока они прорывают оборону?
— А ведь правда, — взял слово Кожевников, — пробиваться надо, товарищ старший лейтенант. Нас теперь поболе будет, и оружия хватает.
— Митрич, а как потом товарищам в глаза смотреть? Я — коммунист и останусь здесь. И мои солдаты тоже.
— Не кипятись, — прервал его Мельников. — Я думаю, надо разделиться. Ты останься тут, у гаражей и казармы, а я возьму несколько ребят и разведаю, что да как. Может, и прорвемся.
— Я с вами, товарищ старший лейтенант. — Кожевников не раздумывая присоединился к Мельникову. У него появился реальный шанс добраться до дочери.
— Годится. — Мельников немного помедлил, раздумывая. — Мы с Митричем берем с собой человек десять, а старший лейтенант Черный удерживает позиции здесь. Так, Аким?
— Согласен. Давайте, не теряйте времени. — Черный поднялся и пожал обоим руки. — Удачи вам.
— Эх, жаль, связи у нас нет! — вздохнул Мельников. — Собрать бы всех воедино. Лейтенант Жданов с группой человек в десять-двенадцать сражается где-то севернее. Кто-то засел в горжевых казармах, но
