поинтересовался. – Что, Саша, ещё хочется? Гон начался? Повторись такой расклад, рвал бы и рвал?.. То- то!!! – и, обернувшись к соседям Сан Саныча, пояснил. – Знакомые ощущения. После боя трудно отойти – заклинивает.
Сан Саныч прислушался к себе и понял, что капитан прав. Он и в самом деле так и не вышел из своего ночного состояния. Его буквально сжигало ощущение НЕЗАВЕРШЁННОСТИ произошедшего. Факт, что второй милиционер ушёл от возмездия, воспринимался как вопиющая несправедливость. Всплыла мысль, что у убитого капитана, наверняка, есть семья и родители. Что снятое с убитых осетин золото – предназначалось этому паучьему семени. Что уничтожить их всех будет ПРАВИЛЬНО. Уничтожить прямо сейчас. Немедленно. Пока не поздно. Без этого отложенная беда ОБЯЗАТЕЛЬНО вырастет в не сожжённом дотла гнезде, встанет на крыло, обучится летать и научится охотиться. И однажды, когда об этой беде совсем забудут, ОБЪЯВИТСЯ НА ПОРОГЕ.
В глубине души всплыло древнее, впечатанное в инстинкты: 'Врага надо уничтожать! – шептало подсознание. – Уничтожать весь его род, друзей, всех родственников, детей…'
Какой-то, не поддавшейся эмоциям, частью сознания майор осознавал, что никогда не будет исходить в своих действиях и поступках из этих захвативших его ощущений и чувств. Но одновременно осознавал и неумолимую силу пробудившегося инстинкта воина – защитника очага и рода. Он вдруг понял, чувственно ощутил, почему потерявшим друзей и близких осетинам и грузинам, всем участникам разгоревшегося конфликта неимоверно трудно, практически невозможно, остановиться и вернуться к мирной жизни. Власти Грузии и непрерывно опаздывающая реакция руководства ведомой к своему распаду страны будут непрерывно провоцировать, поддерживать их взаимное недоверие и враждебность.
Сан Саныч попытался взять себя в руки, успокоиться. Безрезультатно.
К дрожащим рукам присоединилась челюсть – каждый вдох стал сопровождаться противным дробным перестуком.
Капитан встряхнул снятую с пояса флагу, налил в крышку остатки вчерашнего коньяка и протянул её майору. Тот взял, отхлебнул и поперхнулся. Пролитое спиртное проступило на рубашке неопрятным тёмным пятном. Майор виновато покосился на стоявших рядом офицеров:
– Не пьётся…
Противная дрожь внезапно унялась. Сан Саныч так и не понял, что сработало: или само действо, или попавшее в пищевод спиртное.
Вскоре к месту событий подъехал раскрашенный в камуфлирующие цвета бронетранспортер.
С брони спрыгнул щеголеватый, дочерна загоревший лейтенант. За ним, изо всех люков, словно горох из лопнувшего стручка посыпались такие же отмеченные солнцем десантники.
Последним из металлического чрева материализовался поджарый, сонного вида прапорщик. На вид ему было явно за сорок. Прапорщик кивнул собравшимся возле трупа офицерам и с независимым видом проследовал в сторону ближайшего бордюра. Уселся. Блаженно покряхтывая, достал потёртый облупившийся портсигар и такую же, видавшую виды, зажигалку. После того как прапорщик закурил, присутствовавшие, будто по команде, вернулись к прерванным занятиям.
Всем, по какому-то внезапному наитию, стало ясно, что из всех приехавших именно прапорщик – несмотря на свой показно-сонный вид – предельно опасен.
Лейтенант, призывая подчинённых к вниманию, вскинул над головой раскрытую ладонь. Казалось бы, не смотревшие в его сторону десантники, мгновенно перегруппировались в относительно стройную шеренгу. Каждый из них так и остался в свободной расслабленной позе, но ощущение предельно спаянного и крайне эффективного в боевом отношении коллектива, ни у кого из офицеров не вызвало ни малейшего сомнения.
Лейтенант, коротко взглянув на приехавших с ним солдат, чётко развернулся в сторону капитана и козырнул. Формального доклада о прибытии подразделения и его готовности к выполнению 'неизвестно чего', но беспрекословно, точно и в срок, так и не последовало. И действительно, к чему плодить формальности, когда и так всё ясно?
Капитан отозвал лейтенанта в сторону и несколькими короткими фразами поставил задачу.
Вскоре грузинского милиционера завернули в кусок непромокаемого брезента, стянули получившийся свёрток обрезком полевого кабеля, рывком забросили его на броню, закрепили.
Не успевший докурить сигарету прапорщик с сожалением раздавил окурок. Полюбовавшись на оставшийся отпечаток рифлёной подошвы, старательно затёр его. На броню он забрался последним, сразу же за снятым с поста в гостинице молодым десантником. БТР фыркнул двигателем и, плавно покачиваясь, укатил за поворот.
– Ну что? – капитан окинул взглядом снова потянувшуюся за куревом компанию. – Будем прощаться? Саня, подбросишь меня?.. Тогда давай, быстрее собирайся!
Едва УАЗик Сан Саныча отъехал от гостиницы, капитан попросил, не завозя его в расположение батальона, следовать за бронетранспортером:
– Есть идея, как окончательно концы в воду спрятать… Да и тебе по пути.
На выезде из города Шевчук встрепенулся:
– Серёга, а грузинские снайперы, о которых здесь только и болтают, откуда они народ обстреливают?
– Чаще всего – с тех высоток или со стороны Никози. Правда, с грузинов снайперы… Если бы не литовские инструкторы, от их стрельбы вообще толку не было бы.
Десантник полез в нагрудный карман, достал пачку 'Герцеговины Флор', открыл:
– Последняя… Не возражаешь?
– Травись, земеля! Не мне исправлять неисправимых костоломов и прочих борцов с 'ворошиловскими стрелками' и метателями дартса! – вздохнул Сан Саныч.
– Кстати, Саня, насчёт снайперов. На прапора моего внимание обратил?
– А то! Морда сонная, а движется – как леопард. Тот ещё, чувствую, фрукт?
Капитан невольно рассмеялся.
– Верно подметил. Афганские душманы – слезами умывались. Любым оружием владеет, словно внебрачный сын Бога Войны. Он у нас – в свободном поиске. За неполный месяц – трёх снайперов выследил. Днём отсыпается, а по ночам на обстреливаемых грузинами окраинах пропадает.
Уехавший БТР земляки нагнали километрах в пяти за городом.
Напарник капитана – крепыш-лейтенант, вооружившись регулировочным жезлом, с деловым видом прогуливался по обочине. Двое его подчинённых неторопливо курили, подпирая собственными телами еще не прогревшуюся утренним солнцем броню.
Идиллия, да и только.
– Где? – лаконично поинтересовался выпрыгнувший из УАЗика земляк Сан Саныча.
– Туда! – несколько невпопад ответил лейтенант и указал полосатой палкой в сторону заросшей густым кустарником лощины.
Капитан незамедлительно полез в чрево БТРа. С минуту, чертыхаясь, чем-то там гремел. Наконец, издав победный вопль, появился из люка, прижимая к груди две, отливающие свежим заводским чернением, гранаты 'Ф-1'.
Соскочив на землю, помогая себе зубами, вывернул из их запальных отверстий пластиковые пробки, ввинтил запалы.
– Пять минут подождешь? – спросил он Сан Саныча.
Тот, выйдя из машины, щурясь на солнце и одновременно осторожно ощупывая пластырь на собственной шее, кивнул.
Вернулся капитан уже в сопровождении четверых отсутствовавших солдат и прапорщика.
Вид у них был донельзя довольный.
– Оставили 'борцам за демократию' сюрприз, – пояснил капитан.
До Тбилиси Сан Саныч доехал без приключений.
Справка №7. Республика Южная Осетия. Законодательные акты, обращения и заявления
Резолюция 260 A (III) Генеральной Ассамблеи ООН
