Генерал повернулся к особисту:
– Что там у тебя ещё в рукаве припрятано?
Майор Миша, довольно похоже скопировав только что продемонстрированное Сан Санычем пожимание плечами, заглянул в папку и выудил из неё ещё один листок:
– По нашим данным, майор Шевчук убил только одного из названных грузинской стороной милиционеров. При этом был безоружен и действовал в условиях ночного разбойного нападения на военную гостиницу. Мер необходимой самообороны не превысил. С другой стороны, если верить информации из других источников – остальные милиционеры по неосторожности подорвались на собственной, внезапно сдетонировавшей гранате. Их, судя по всему, за неимением других версий, просто пытаются 'повесить' на Александра Александровича...
– Вот так значит…– спокойно констатировал НВС и поинтересовался у Шевчука: – Из чего стрелял-то?
– Из автомата. У охранявшего гостиницу десантника взял…
– Ну и молодец! – неожиданно подытожил генерал и, заметив невольное движение особиста, спросил: – У тебя, Миша, ещё что-то?
– Совсем немного, – улыбнулся майор Миша. – Грузинские оперативники располагают довольно точным словесным описанием Александра Александровича. Кроме того, на вчерашнем совещании в МВД Грузии, при рассмотрении этого вопроса, один из высших чинов высказался за физическое уничтожение виновника гибели его коллег. Пущена в ход формулировка 'При оказании сопротивления в момент задержания'. Теперь можно ожидать всего, даже тотального отстрела подходящих под описание майоров-связистов.
НВС кашлянул в кулак и сочувственно покосился в сторону Сан Саныча:
– Положеньице… Что мы можем предпринять в этой ситуации?
Особист, не торопясь, уложил в папку ранее извлеченные из неё справки, застегнул молнию. Аккуратно положив папку перед собой, накрыл ладонями и задумался.
– Прежде всего, хорошо бы ликвидировать следы пребывания Сан Саныча в гостинице…
– Уже, – вклинился Сан Саныч. – Гостиница, после обстрела грузинской милицией, закрыта на ремонт, а книга учета постояльцев – уничтожена… Сведения точные! – добавил он, заметив удивление на лицах своих собеседников.
– Однако… – заметил особист. – Может ты ещё, ко всему прочему, в курсе – где и почему подорвались остальные грузины?
– Примерно в пяти километрах от Цхинвала. Там, в овраге, под тем милиционером две гранаты сдетонировали. 'Ф-1'.
– Кто вывозил убитого милиционера за город, а затем минировал – конечно, не скажешь? —осторожно поинтересовался майор Миша.
– Не я, – лаконично ответил Сан Саныч.
– А свидетели, что ты ночевал в другом месте, а не в той гостинице, есть? – уточнил особист.
– Как минимум четверо, считая моего водителя, – буркнул Сан Саныч и краем глаза поймал веселых чёртиков во взгляде НВСа. Генерала, судя по всему, происходящий разговор начал забавлять.
НВС встал, прошёл к окну, вернулся и, остановившись за спиной особиста, вдруг улыбнулся и подмигнул Сан Санычу:
– А если мы сейчас изымем все документы? Всё, что касается этой командировки? Приказ, командировочное удостоверение, платёжки в финчасти, путевой лист. Перепишем все журналы, где они регистрировались… Это что-то даст?
– Основания спорить с грузинской стороной – несомненно. А вот спасет ли это Сан Саныча от расправы – сомневаюсь…
– Хорошо! – НВС хлопнул ладонью по столу. – Готовься, Александр Александрович, в отпуск! Немедленно! И, сразу же после него – в академию. В Ленинград!
Заметив недоумевающий взгляд Шевчука, пояснил:
– Знаю-знаю! Приём документов закончен, но это не твоя забота – договорюсь! Получишь личное дело на руки, и вперёд! К кому там, в Академии, подойти и о чём переговорить – скажу позже. Сменщик, насколько знаю, у тебя есть? Короче, сегодня же отправляй семью, и сам – уже через три дня – чтобы был в отпуске!
Оставаться в ставшей столь негостеприимной Грузии было опасно, но завершить дела в три отведённых дня Сан Санычу не удалось. Лишь спустя неделю он отправил жену и сына к тёще, в Киев. Расслабиться и ощутить, что последствия злополучной командировки наконец-то отпустили, ему удалось лишь на десятый день, после того, как самолет, курсом «на отпуск», оторвался от новоалексеевской бетонки Тбилисского аэропорта.
Отпуск пролетел как один день. Встречи с друзьями и родственниками, прочая отпускная суета не отпускали до последнего дня.
Вернувшись из отпуска, по ночам, после службы, оставшуюся до отъезда в Академию неделю, Сан Саныч упаковывал вещи. Недавно отремонтированную квартиру, престижную должность и связанные с ней карьерные перспективы – было немного жаль.
Волею случая, четверо поступающих в Академию майоров оказались в одном прицепном, «на-Ленинград», вагоне адлеровского поезда.
Сан Саныч и свежеиспеченный майор-автоматизатор Сергей – его коллега со штабного Вычислительного Центра – прибыли к поезду в 'гражданке'. Разместив вещи в пустующем купе, они бесцельно прогуливались вдоль своего вагона.
Отправка поезда, как ни странно, не задерживалась.
Их соседей, майоров Виктора и Александра, двух представителей Руставского полка правительственной связи, доставила служебная машина. Майоры вышли из неё в отутюженной, украшенной всеми мыслимыми регалиями форме. Для находившихся на тбилисском вокзале людей, уже ставшая полузабытой картина человека в советской военной форме стала откровением. Создалось впечатление, что вся платформа замерла и провожает взглядами двух 'смельчаков'.
Тридцать метров до своего вагона майоры преодолели, словно подиумные модели.
Едва познакомившись, Виктор и Александр, не удосужившись уточнить у своих соседей цель их поездки и конечный пункт назначения, – принялись взахлёб рассказывать о своем скором поступлении. За неимением других развлечений, Сан Саныч и майор Сережа им вяло подыгрывали, изображая то ли командированных, то ли отпускников (поди, пойми – за кого их приняли попутчики?). Вошедшие в раж правительственные связисты непрерывно иронизировали по поводу 'спокойной паркетной службы' попутчиков-штабистов.
Долго крепившийся майор Серёжа в конце концов не выдержал и язвительно интересовался у попутчиков, – 'Тяжело ли им обеспечивать связь новому руководству Грузии в районах 'локального геноцида'? И есть ли среди обилия знаков отличия майоров отлитая из тридцати сребреников медаль 'Иуды- связиста 1-й степени'?
– Ты их ещё спроси, учат ли они – на случай непоступления в Академию – грузинский язык, и получат ли, если заслужат, от нового грузинского министра обороны звания 'старших майоров'? – добавил сарказма Сан Саныч[4].
Уязвлённые майоры вяло возражали, апеллируя к тому факту, что, помимо командования ЗакВО, последними абонентами правительственной связи в республике, были чиновники ещё советской Грузии, в бытность Джумбера Патиашвили. Новая власть сначала решительно отказалась от услуг русских связистов, а лишь затем обнаружила, что грузины-связисты, как сколь либо заметное явление природы, отсутствуют в окружающей грузинской действительности.
На первых парах новоявленный президент Грузии пользовался обычной телефонной связью. АТС и межгородом. Что немало веселило прослушивавшие его переговоры компетентные органы.
По рассказам двух руставских связистов, последним перлом нового парламента Грузии были жаркие дебаты по поводу закупки импортной связной аппаратуры. Парламентарии сомневались в технической возможности передачи грузинской речи по образованной этой техникой телефонным каналам. Кроме того, высказывалось предположение, что зарубежная аппаратура засекречивания речи не сможет зашифровать грузинскую речь, а если и зашифрует, то не справится с процедурой её дешифрации.
Первые сутки пути пролетели в весёлом, ни к чему не обязывающем трёпе. Восьмичасовая стоянка
