поводу событий в музыкальной жизни.
Еженедельные воскресные концерты в светлом и теплом, очень нарядном зале Филармонии стали лучом надежды в холодные и темные дни блокадных зим. Стоимость билетов оставалась на доступном любому меломану уровне, и в Филармонии всегда был аншлаг. Принарядившиеся по такому случаю люди, взрослые и дети, много детей, восторженными аплодисментами встречали каждый выход Лориса. Он обращался к публике с непременной патриотической речью, выводя из привычного уже оцепенения отчаявшихся интеллигентов, а потом поднимал их с кресел прекрасной мелодией на слова великой христианской молитвы «Отче наш», начертанные буквами Месропа Маштоца на одной из панелей, обрамляющих сцену. А завершалась эта увертюра национальным гимном в мажоре, после чего все усаживались на своих местах и благодарно слушали отличный оркестр под управлением чаще всего самого Лориса, а иногда он уступал место за пюпитром молодым дирижерам – Геворгу Мурадяну или прилетавшему из США Джорджу Пехливаняну, или японцу Хисайоши Инойе, которого я прозвал танцующим дирижером: он управлял оркестром, сопровождая движения дирижерской палочки удивительно гармоничным пританцовыванием. В концертах участвовали и такие замечательные солисты, как скрипач Эдик Татевосян, руководитель квартета имени Комитаса, о котором я уже упоминал, или молодая пианистка Джульетта Галстян, которая чуть позже предпочтет все же карьеру оперной певицы, и многие другие скрипачи, виолончелисты, пианисты, певцы и певицы, слетавшиеся на огонек в ереванскую Филармонию по зову Лориса Чкнаворяна из России, США, Германии, Японии, и совсем не обязательно одни только армяне, хотя из армянских музыкантов, разбросанных по всему миру, можно без особого труда собрать не один симфонический коллектив экстракласса с такими же супер-солистами.
В 1993 году в Ереване прошли два крупных музыкальных фестиваля. Один был посвящен Араму Хачатуряну по случаю его 90-летия. Было несколько концертов Филармонического оркестра под управлением Джорджа Пехливаняна. Выступал и Ереванский симфонический оркестр. И камерные коллективы. Дело было летом, поэтому музыка звучала и под открытым небом.
В ноябре Ереван отметил 100-летие со дня смерти Петра Ильича Чайковского концертами в Большом и Малом залах Филармонии, в Доме камерной музыки, в музыкальной школе имени Спендиарова на улице Чайковского. Самая массовая организация русской общины «Россия» провела в Зеркальном зале Оперы конкурс вокалистов имени Чайковского. Жюри конкурса возглавляла великая певица Гоар Гаспарян. Газеты много писали о том колоссальном влиянии, которое оказал Чайковский на музыкальную жизнь Армении, подарившей миру массу талантливых композиторов, исполнителей, дирижеров, певцов. Достаточно вспомнить такие имена, как Арно Бабаджанян, Микаэл Таривердиев, Александр Мелик-Пашаев, Павел Лисициан, Зара Долуханова или нынешние звезды Мариинки Гегам Григорян и Марина Гулегина. И, конечно же, Барсег Туманян, зарубежные турне которого расписаны на годы вперед. А какой голос у него…
Во всех музыкальных торжествах и праздниках неизменно участвовала и Филармония. Впервые мы с женой туда пришли 25 декабря 1992 года на концертное исполнение оперы «Эрнест Хемингуэй», созданной к 500-летию открытия Америки. Это было прямо как некий символ. Тогда все в Ереване было окрашено в американские цвета, речи переводились только на английский, языком вывесок стал американский сленг, а слушателям оперы про Хемингуэя в Филармонии все разобъясняли по-английски к недоумению большинства присутствующих, которым оставалось хлопать ушами. После представления нахальный американец одарил шоколадками детский хор и публика должна была умилиться такой великой щедрости.
В феврале 1993 года в Филармонии зазвучали «Шехерезада» Римского-Корсакова и «Половецкие пляски» Бородина. И мы пошли знакомиться с Лорисом Чкнаворяном. Именно тогда мы впервые увидели его за дирижерским пультом. С ним началось триумфальное возвращение русской музыки к армянским слушателям. А после этого уже не пропускали ни одной возможности, чтобы доставить себе удовольствие общения с ним и его музыкой, ведь это были Бетховен, Брамс, Бах, Чайковский, Комитас, Равель, Хачатурян, Шостакович, Рахманинов, Моцарт. Этот список можно продолжать до бесконечности.
В конце мая 1993 года после выступления Ереванского симфонического оркестра под управлением Геворга Мурадяна, с которым блестяще солировала Джульетта Галстян, сыгравшая концерт для фортепьяно Сен-Санса, мы, как обычно, беседовали с Лорисом, и он сказал мне, что хочет в следующем сезоне организовать фестиваль русской музыки. Я, естественно, поддержал эту прекрасную идею. 22 июня Лорис, сопровождаемый директором оркестра Филармонии Геворгом Аветисяном и директором Большого зала Филармонии Робертом Мирзояном, пришел ко мне с конкретным предложением: с сентября он начинает цикл концертов, посвященных разным странам, и хорошо бы открыть его Россией. Я сказал, что осталось слишком мало времени для обеспечения достойного участия музыкантов из России, которые украсили бы Фестиваль русской музыки, и Лорис тут же перенес «русский цикл» на февраль. В декабре он пришел к выводу, что лучше всего проводить такой Фестиваль в конце сезона, то есть в июне- июле. Министерства культуры России и Армении поддержали наши с Лорисом планы, а вот «высокий патронаж» Ельцина, о чем просил дирижер, Евгений Сидоров не стал проталкивать. Видимо, чего-то испугался, хотя о согласии Тер-Петросяна и желательности согласия президента России я настойчиво телеграфировал в Москву, в том числе в МИД, доказывая необходимость поднять как можно выше политический уровень фактически первого культурного события в российско-армянских межгосударственных отношениях. При этом я объяснял московским чиновникам, что «патронаж» не требует никаких финансовых и физических усилий со стороны Москвы, достаточно упоминания о нем на афишах. Нет, не согласились и, похоже, даже не доложили высокому начальнику. А ведь я связывался даже с помощниками дипломатического советника президента. Эти вышколенные ребята на словах соглашались, но им нужна была бумага из МИДа, а в МИДе не нашлось смельчаков побеспокоить их высокопревосходительство по такому «незначительному» поводу.
Сам г-н Сидоров тоже не почтил своим присутствием открытие Фестиваля, направив в Ереван заместителя, Вадима Демина, курировавшего не столько музыку, сколько театр. Но исполнители-солисты из Москвы приехали хорошие, и это, конечно, важнее всего. Молодая скрипачка Анастасия Чеботарева, игравшая на открытии концерт для скрипки с оркестром П.И.Чайковского, через несколько дней в Москве заняла 2-е место на конкурсе Чайковского. В московской команде неплохо выступили пианисты Наталья Гаврилова, Юрий Розум и Эдуард Миансаров, виолончелист Александр Загоринский. Блистательно играли: Прокофьева – скрипач из Германии Николай Мадоян, концерт для двух скрипок Шнитке – американец Мовсес Погосян и болгарка Варди Мануэлян, Шостаковича – виолончелист из США Сурен Баграгуни, Стравинского – японская скрипачка Такули Кубота. Не подкачали и местные знаменитости. Фестиваль прошел под аншлаг и длился без малого целый месяц. Ереванские любители музыки были счастливы и благодарили за доставленную им радость дирижера Лориса Чкнаворяна, российского посла, которого сам Лорис считал инициатором этого события, и Луиз-Симон Манукян, она стала спонсором Фестиваля. Замечательной музыкой Чайковского и Стравинского мы отметили на Фестивале 12 июня – День суверенитета России, а 25 июня к этим композиторам присоединились Шостакович и великая певица Араксия Давтян, приехавшая из Москвы, чтобы помянуть графа Михаила Лорис-Меликова, известного государственного деятеля Российской империи при Александре Втором.
Фестиваль удался на славу. Высоко оценили работу Лориса Чкнаворяна не только журналисты и публика, но и многие его коллеги-дирижеры и композиторы. В закулисной гостиной я в те дни общался с Аветом Тертеряном, Эдвардом Мирзояном, Лазарем Сарьяном и другими музыкантами. И я не слышал ни одного голоса, способного хоть как-то омрачить впечатление от Фестиваля русской музыки. Но, подводя итоги на пресс- конференции в Доме журналистов, Лорис с горечью предположил, что, судя по всему, он работает «с последним поколением хороших музыкантов». Видимо, это так. Средств на развитие музыкальной культуры у правительства нет. В Ереванской консерватории умудрились прикрыть русское отделение, а ее выпускники лишились возможности продолжать учебу в Москве.
Пример Лориса показывал, что все в Армении в области искусства держится на редких энтузиастах. Эмин Хачатурян – коренной москвич, окончил два факультета Московской консерватории, дирижировал в Большом театре, возглавлял Оркестр кинематографии. Переехав в Ереван, создал оркестр «Арам», который блестяще выступал в Испании, вернулся домой и рассыпался – денег и на него у государства не оказалось. Был у Эмина Хачатуряна небольшой камерный оркестр, но выступал он редко, и как жили его музыканты, одному Богу известно.
Жив пока квартет имени Комитаса, вынужденный репетировать на квартире своей первой скрипки – элегантного, красивого и умного Эдуарда Татевосяна. Добрая улыбка часто озаряет его открытое лицо, с ним легко и приятно общаться и выпить под острую закусочку, приготовленную Норой Липаритовной, его верной супругой, сестрой вдохновенного певца коньячного дела Эдуарда Акопяна и активной деятельницей женского движения, а в компании – женщиной приятной во всех отношениях. Эдик Татевосян улыбается, вспоминая своего великого учителя Леонида Когана, его речь полна оптимизма и надежды, у
