пятидесятом уровне, висели светящиеся плоды.
Летучие, точнее сказать, планирующие существа здесь тоже имелись. Наблюдая за их перелетом с одного дендрита на другой, я не заметил ничего похожего на взмахи крыльев. Была и кое-какая приземная растительность, состоявшая в основном из образований круглой формы разного размера. Я и представить не мог, какой метаболизм был у этих созданий; мне было известно лишь о бактериях в обычных экосистемах, которые способны расти в отсутствии кислорода, но о метазоидных существах с полностью анаэробным существованием слышать не доводилось. Здесь, насколько я понимал, имела место какая-то исключительно обособленная версия базовой ДНК-системы, если только эта жизнь вообще имела что-то общее с нашей.
Поездка по уровню оказалась короткой. Мы подъехали к большому зданию с окнами, стены которого, округляясь в обе стороны, тонули в темноте. Проехали сквозь вторую систему воздушных шлюзов, но вместо того, чтобы погрузиться в очередной гигантский лифт, который спустил бы нас к следующему уровню, мы припарковались на стоянке. По выходе из машины нас моментально окружили вооруженные солдаты, и я понял, что дальше пути нет. Мы достигли конечной точки.
Мои наручные часы показывали время в асгардианской метрике, но по человеческим меркам наше путешествие заняло почти двое суток. Пока было на что глазеть, я совершенно не чувствовал усталости, зато теперь, когда мы добрались до «дома», я вспомнил, что из прошедших сорока восьми часов спал всего шесть.
Сначала я удивился, что конечный пункт расположен в столь враждебной окружающей среде, но быстро понял логику выбора. Какое место может быть лучше для устройства тюрьмы, чем здание, окруженное ядовитой атмосферой? Одно это должно отбить пыл у всех любителей побегов.
Теперь, когда мы прибыли на место, ничто уже не отвлекало мысли от бедственности моего положения. Здесь, в пятидесяти уровнях от поверхности, не было ни малейшей надежды, что тетраксы смогут что-нибудь сделать для моего освобождения. У Сюзармы Лир тоже не будет шанса хотя бы найти меня, даже если она задействует всю мощь военно-космических сил.
К тому же, словно мало бедствий свалилось на мою голову до сих пор, я предчувствовал, что мои тюремщики собираются выжать из меня гораздо больше сведений, чем я мог им дать, и что при этом они не будут принимать на веру мои ответы.
Позже я обнаружил, что народу в этой тюрьме сидело немало, но в момент нашего появления это никак не проявилось. Коридоры были пусты, охрана малочисленна. Впрочем, ее много и не требовалось: мысли о побеге или восстании казались в этих стенах абсолютно бессмысленными.
Казематы были выстроены основательно, в чем я убедился, пока меня вели по коридору. Стены отливали холодным металлическим блеском, одинаковые двери камер находились в шести метрах одна от другой.
Пока меня вели к месту заключения, будущее казалось абсолютно беспросветным, но, когда меня втолкнули в камеру, я с удовольствием обнаружил, что все не так плохо, как я ожидал. Заключенные жили по двое в камере, наши тюремщики оказались достаточно деликатны, ибо сажали подобных к подобным, то есть сокамерники принадлежали одной расе. К моменту моего прибытия в лагере сидел всего лишь один человек, поэтому меня не долго думая поместили к нему.
Едва дверь захлопнулась за моей спиной, как он уставился на меня с открытым от удивления ртом, словно мое появление было настоящим чудом.
— Привет, Алекс, — сказал я. — Тесна Вселенная, не так ли? И давно ты здесь баланду хлебаешь?
Какое было счастье видеть на его лице сменявшие друг друга оттенки изумления!
— Руссо! — воскликнул он так, словно встретил не меня, а Санта-Клауса или дьявола во плоти.
— Можешь звать меня Майк.
— Но ты же улетел еще до вторжения, — пробормотал он. — Ты же должен быть сейчас на Земле.
Говорил он на пароле; английский не был его родным языком, и он старался им не пользоваться, если его специально об этом не попросят.
Я осторожно огляделся.
— Здесь подслушивают? — спросил я по-английски. Он устало мотнул головой, скорее с удивлением, чем отрицая.
— Вряд ли, — ответил он тоже по-английски. — По-моему, эти люди — варвары. Если не принимать во внимание технологии, которыми они овладели, сами их не понимая, то они не более образованны, чем люди начала двадцатого века.
— Хорошо, — произнес я. — Возможно, это даже не имеет значения. Просто я не знаю, что этим неандертальцам известно обо мне и что я могу им рассказать. Джейсинт Сьяни донесла на меня как на парня, который опускался в шахту Саула Линдрака, и полностью разрушила сочиненную мною легенду. Я интересен им в связи с тем, что видел там, внизу, и, насколько понимаю, это единственное, что удержало их от расстрела меня на месте как тетронского шпиона. До сих пор я старался держать язык за зубами, но не знаю их намерений. Сам-то ты что им рассказал?
— Смею тебя заверить, — напыщенно произнес он, — что я не сказал этим дикарям абсолютно ничего и не имею ни малейшего желания это делать. Они могут считать меня своим двоюродным братом по расе из-за нашего внешнего сходства, но это лишь выдает убогость их мышления.
Я кивнул. В вопросах чести на Александра Соворова можно было положиться. К тому же он никогда не шел на полумеры. Раз уж он решил ничего не говорить своим тюремщикам, значит, будет хранить молчание до самого Судного дня.
Я сел на свободную койку и вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони. Слегка знобило, и саднило горло. Сначала я приписывал свое недомогание усталости, но теперь мои синусы начали всерьез меня беспокоить.
— У тебя случайно нет лишнего носового платка? — спросил я. — Кажется, по дороге я простудился, а путешествовать пришлось налегке. Вряд ли медицинские услуги здесь хотя бы издали напоминают тетронские стандарты.
— Разумеется, — буркнул он, потом нашел платок и решительно сунул его мне в руку. Не было смысла избегать физического контакта: раз уж нам сидеть в одной камере, значит, пусть и вирусы будут общими.
— Насколько я понимаю, кто-то из наших друзей-землян донес, что ты лучше всех разбираешься в тетронской технологии? — предположил я. — Им не понравилось твое нежелание сотрудничать, в результате тебя отправили сюда, вниз, на перевоспитание.
— Примерно так, — сказал он.
— Тебя не пытали?
— Нет. Пока что они пробовали добиться моего сотрудничества убеждениями и подкупом. Кому они по-настоящему грозят, так это тетраксам.
— Приятно слышать. Надеюсь, ко мне они будут применять ту же тактику. Убеждения и подкуп я как- нибудь выдержу.
— Я думаю, — холодно произнес он, — ты не собираешься сотрудничать с этими кровожадными убийцами.
— Это зависит от того, что они хотят узнать, — ответил я. — У меня есть определенные полномочия вести переговоры. Кто здесь, в лагере, главный тетронец?
— Его зовут Вела-822, - с некоторой подозрительностью сказал Соворов.
— У нас есть возможность с ним поговорить?
— Конечно. Два раза в день здесь выпускают на прогулку, и заключенные могут общаться довольно свободно. У тебя есть достаточно оснований вступать с ним в контакт?
— Я агент военно-космических сил. Тетраксы наняли меня, Сюзарму Лир и корабль с солдатами, чтобы разведать обстановку на планете и установить каналы связи.
— Ну и как ты собираешься передать ответ? — язвительно спросил он. Охрана здесь слабая, да что толку. Даже если тебе удастся достать скафандр, то идти здесь некуда, кроме шахты лифта. Но даже если
