успел выболтать. Нам вообще не следовало брать его с собой, несмотря на его опыт работы в подземельях и знание тетронских систем наблюдения. Его надо было послать в штрафной батальон, который давно по нему плачет.
Здесь я спорить не стал. Эх, знать бы нам тогда, зачем мы вообще понадобились тетраксам…
— Как ты думаешь, что сейчас происходит наверху? — спросила она.
— Думаю, битва за город, — ответил я. — Тетраксы в Небесной Переправе и те, кому они доверяют, будут делать все возможное, чтобы распространить эпидемию как можно шире. У них было несколько месяцев для того, чтобы лучше перерезать пути снабжения захватчиков. Звездолеты приземляются, обеспечивая поддержку. Нам известно только, что тетраксы собираются установить контроль на десять- двадцать уровней под городом. Возможно даже, что сейчас они идут сюда вытаскивать нас. Я не могу недооценивать их способность к ведению эффективной войны.
— А, мы-то думали, что для этого они захотят нанять военно-космические силы, — сказала она голосом, полным сожаления.
— Они никогда не скрывали своего отношения к военно-космическим силам, напомнил я ей. — Косолапые варвары — вот кто мы для них.
Я не стал добавлять, для каких целей, по их мнению, наша армия единственно пригодна; незачем лишний раз бередить рану. Я понимал, какие сейчас она испытывала чувства. Лир была бойцом военно- космических сил до мозга костей, и подлость тетраксов ранила ее больше, чем любая телесная травма. Ее гордость будет питаться ее ненавистью к тетраксам, и если именно тетраксы подготовили наше спасение, то ненависть от этого будет еще глубже. Не стал я выдавать и свою точку зрения: тетраксы сделали то, что сделали, основываясь на собственном чувстве гордости.
К себе на кровать я вернулся с тревожным чувством, что нас вытаскивают на сцену, управляя нашими действиями из-за кулис. Трудно найти рациональное зерно в предстоящем побеге, и чем больше я об этом думал, тем сильнее начинала болеть голова. Надо было поспать, чтобы максимально восстановить силы. В конце концов Сюзарма Лир права: если мы хотим знать, что за чертовщина здесь творится, нужно идти за путеводным клубком.
Перед тем как заснуть, я припомнил фигуру, виденную из смотрового окна во время разговора с Соворовым. Ни с того ни с сего мысль о том, что это мог быть человек в космическом скафандре, перестала казаться нелепой. Но возможно ли, чтобы здесь, снаружи, у нас были друзья?
Проснулся я уже перед ужином и тут же ощутил зверский аппетит — верный признак скорого выздоровления. Медсестра, кажется, обрадовалась, обнаружив, что я сам управляюсь с тарелкой и ложкой. Все трое компаньонов по палате сидели на кроватях, наблюдая. В тарелке был все тот же бульон с большим количеством незнакомых овощей и кусочками третьесортного мяса, но сейчас мне было не до вкуса.
Когда Серн вылез из кровати, у него был очень нелепый вид в ночной рубашке, едва прикрывавшей бедра. И я тут же подумал, есть ли у нас шанс обзавестись приличной одеждой, прежде чем пуститься в бега.
Глянув под кровать, с радостью обнаружил свои замечательные тетронские ботинки, но, к сожалению, комбинезона там не было. Видимо, его отдали в стирку. Сама идея бежать в ночных рубашках, ботинках и космических скафандрах могла вызвать смех своей несуразностью и от этого не становилась более привлекательной. Оставалось надеяться, что тот, кто придет за нами, принесет и соответствующее обмундирование.
Серн прошелся по палате, чтобы поговорить с Сюзармой Лир. Финн тоже вылез из кровати и начал тереться вокруг. Внезапно дверь распахнулась, и он замер на месте с виноватым видом. Когда несколько санитаров вкатили в палату пятую кровать. Серн лишь бесстрастно глянул через плечо. За санитарами в полуобморочном состоянии шел Александр Соворов.
Когда санитары в перчатках помогли справиться с ночной рубашкой, он бросил на меня злобный, уничтожающий взгляд. Я спокойно дождался конца переодевания, а затем подсел к нему на кровать.
— Извини, Алекс, — сказал я. — Откуда мне было знать?
— Ходят слухи, что так тетраксы начали боевые действия, — проклокотал он. — Это ваших рук дело?
— Не совсем, — ответил я. — Нас не спросили.
— Неправда, — сказал он.
— Ну да, конечно, — сказал я. — Наверное, мы с Финном подцепили эту заразу на Весельчаке. Она лежала себе в кольцах Урана миллиарды лет, поджидая, пока кто-нибудь не подойдет поближе и не получит инфекцию. И вот — ура! — вирус на свободе, избавленный от позора прозябать и замороженном виде, пока Солнце опять не превратится в сверхновую.
Произнеся это, я оглянулся на Финна, но тот упорно смотрел в другую сторону. Тогда я еле слышно прошептал:
— Кто поручил тебе послать записку?
Несмотря на ужасное самочувствие, ему все же удалось выжать из себя такой недоуменный взгляд, что вся моя конспирация едва не пошла псу под хвост.
— Какую записку? — прохрипел он. К счастью, голос его был слишком слаб, поэтому слова прозвучали негромко.
— Никакую, — быстро произнес я. — Проехали. Забудь.
Я обернулся, чтобы обменяться взглядами с Сюзармой Лир. Она смотрела на меня, как ястреб, и, хотя беседа наша была не слышна, ей хватило дедуктивных способностей, чтобы вычислить правильный ответ.
— Кстати, — тут же добавил я, — в тюрьму не привозили новых людей? Может, кого-нибудь из военно-космических сил?
— Я никого не видел, — заверил меня Соворов. — Да мне и дела нет до этого.
— Сделай одолжение, Алекс, — сказал я. — Засни. Просто засни и не обращай внимание ни на что, происходящее вокруг.
— Именно это я и собираюсь сделать, — слабым голосом поведал он.
Судя по внешнему виду, сейчас ему можно было верить. Я подождал, пока Финн вновь улегся в кровать и, казалось, ничего не замечал. Думаю, он уже почувствовал, что вокруг что-то происходит.
— Алекс записку не писал, — сказал я Сюзарме Лир, подтверждая ее догадку.
— Это ничего не меняет, — произнесла она. — Мы все равно идем. Здесь могут быть и другие люди — о которых ни тебе, ни ему не было известно. Да это, черт возьми, может быть кто-то из наших парней; мы ведь не знаем, скольких из них, где и когда схватили. Когда мы с Серном попали в засаду, с нами был Джоаксан. Это случилось в том самом месте, которое указал нам этот безмозглый идиот Тульяр. Я уже догадывалась, что здесь не все чисто.
Разумеется, она была права. В тюрьме действительно могли находиться другие люди. И уж наверняка были такие, кто сотрудничал (или делал вид, что сотрудничает) с захватчиками. Возможно, некоторые, как и я, пытались вести двойную игру. В Небесной Переправе к началу всей этой мелодрамы насчитывалось двести человек, и был шанс, что кто-то из них взял на себя роль подсадной утки. Если так, то ждать, пока мы встретимся, я уже не мог.
Пока мы делали вид, что спим, вокруг было темно и тихо. Иногда я действительно начинал дремать, но тут же ловил себя на том, что расслабился, и встряхивался. Для пробуждения хватало малейшего звука. Один или два раза я даже слышал, как открывалась дверь, но то была лишь игра напряженных нервов. Задолго до назначенного часа меня начало терзать нетерпение, смешанное с подозрительностью.
Когда дверь наконец-таки действительно открылась, я увидел пляшущий в темноте луч карманного фонарика, но державший его человек оставался практически невидим. Он вручил мне одежду и специально посветил на нее, чтобы я мог в ней разобраться. Принимая сверток из рук в руки, я случайно задел его пальцы. Они походили на звериные когти и были покрыты шерстью. Не человек и не захватчик. — Одевайтесь, — свистящим шепотом произнес незнакомец. Слово было произнесено на жутко акцентированном пароле.
'Значит, варвар, а следовательно, не тетронец'. Сзади замелькали другие фонарики, и я понял, что у нас еще гости. Однако посчитать их количество я не мог, потому что пляшущие лучи то и дело
