– Мой юный спутник просит прощения, – вмешался Азим.
Интересно, сколько должно пройти времени, чтобы все эти ребята перестали считать меня юным? Или этого уже никогда не произойдет?
– Принято, – сказал Геббер.
– В беседе Кридон упомянул о «других», – сказал я. – Честно говоря, я не совсем понял, что он имел в виду.
– Что ж ты не сказал об этом Кридону?
– Он не посчитал нужным развить эту тему. А мне все еще интересно.
– Глава клана говорит только то, что хочет сказать.
– Так ты знаешь что-нибудь о «других»?
– Это внутреннее дело скаари.
– Не совсем, – сказал я. – Кридон дал мне понять, что я тоже могу быть «другим».
Радж изумленно задрал брови. Геббер одарил меня еще одним взглядом, долгим и внимательным.
– Наверное, у него были на то основания, – сказал Геббер. – Мы мало знаем о «других», и мы не знаем о них самого главного – откуда они берутся. Они похожи на нас, но они – не мы. Когда они приходят, льется кровь. Обычно бывает так.
– А можно подробнее?
– Когда они приходят, меняется ход истории, – сказал Геббер. – Меняется в худшую сторону.
– Всегда?
– Всегда. Они провоцируют войны. Техногенные катастрофы. Каждый раз, когда к власти в клане приходит «другой», Гегемония оказывается отброшенной на десятилетия назад. Иногда и на столетия. Экономически и технологически. «Другие» – это наша Немезида.
– Немезида? – уточнил я. Не может быть, чтобы скаари использовал это имя.
– Отмщение. Кара.
А, это все-таки игры переводчика.
– Отмщение за что?
– Здесь существует множество мнений, – сказал Геббер. – Одни говорят, наши предки когда-то прогневали богов. Сверхразум, который жил в этой галактике до нас. Другие говорят, что это кара за слишком быстрый рост цивилизации.
– Люди развиваются быстрее, – заметил я.
– Тогда неудивительно, что они заполучили свою Немезиду, – сказал Геббер.
Теперь понятно, почему Кридон нас отпустил. Вовсе не из-за того, что события могут прийти за мной на его родную планету.
Он верит в то, что я «другой», а если я «другой», то я принесу людям катастрофу. Катастрофа, потрясшая Альянс, будет только на руку Гегемонии. Особенно когда война уже началась.
– Это какие-то детские страшилки, – сказал Радж. – Можно ли точно узнать, является ли этот юноша «другим»?
– Когда он повергнет ваш мир в хаос…
– Это станет очевидно, ага. А на ранней стадии? Вы же наверняка научились как-то их вычислять.
– Для этого у нас есть оракулы.
– Оракулы?
– С их помощью можно увидеть то, что недоступно обычным воинам.
– Это живые существа или какие-то устройства? – спросил я.
– Вы были на Кридоне и задаете мне такие вопросы?
– Они там, на Кридоне, были не слишком разговорчивы. Если бы они ответили, я бы не спрашивал у тебя.
– Оракулы живые. В каком-то смысле.
– А можно как-то попроще? – озвучил мою мысль Радж. – Живые или нет? Машины или ящеры? Сконструированы или рождены?
– Они живые. Но они не могут сражаться.
– А, – сказал Радж. – Теперь понятно. Всепобеждающий культ войны, а кто не может сражаться, тот практически и не живет. Удивительно, как вы до сих пор сохранились.
– Мой народ старше твоего на порядок.
– Вот это и удивляет, – заметил Радж.
– На Пекле есть оракулы? – поинтересовался я.
– Ты смеешься? Оракулы живут на внутренних планетах Гегемонии и никогда не покидают владения своего клана. Более того, свой оракул есть не у каждого клана Гегемонии.
– Ценные кадры, ага, – сказал Радж.
– Случается так, что клан, не имеющий оракула, обращается за помощью к другому. А некоторые даже торгуют услугами своих оракулов. – Хвост Геббера обрел форму вопросительного знака, что на языке жестов означало крайнюю степень презрения. – Кридон продавал услуги своего оракула людям.
– Людям? Откуда ты знаешь?
– Клан Кридона часто контактирует с людьми, – сказал Геббер. – Чаще любого другого из сильнейших. И слухи ходят самые разные. Некоторые подозревают, что Кридон был бы рад расправиться с кем-то из врагов человеческими руками.
– Ты этого, ясное дело, не одобряешь? – уточнил Радж.
– Воин должен сам убивать своих врагов.
– Вот такие принципиальные нынче контрабандисты, – констатировал Радж. – Скажи, а ничего страшного, что ты нам все это выбалтываешь?
– Эти сведения не являются секретными и не причинят вреда Гегемонии, – сказал Геббер. – Их можно узнать у любого скаари. Вы просто не спрашивали.
– О чем мы еще не спрашивали?
Геббер махнул хвостом параллельно полу. Эквивалент человеческого пожатия плечами.
– Как думаешь, когда Гегемония вступит в войну? – спросил Радж.
– Гегемония – это не единый кулак, – сказал Геббер. – Полагаю, слабые кланы будут первыми. Но они начнут боевые действия после того, как кто-то из сторон понесет большой ущерб. Чем дольше вы будете убивать друг друга без нас, тем это выгоднее кланам.
– Ну да, вот это как раз очевидно, – согласился Радж. – Джентльмены, вы хотите знать что-то еще? А то мне даже немного стыдно, что пришлось тащить сюда Геббера из-за таких пустяков.
– Скажи лучше, что тебе жалко топлива, которым ты заправил мои корабли.
– Не без этого, – согласился Радж.
– Я расскажу кое-что, о чем вы не спрашивали, – сказал Геббер. – Очень немногие скаари решаются оставить свои кланы, и еще меньше тех, кому удалось пережить последствия такого решения. Таких, как я, отступников можно по пальцам пересчитать, и за всеми пристально наблюдают ваши спецслужбы.
– Даже здесь? – спросил Радж.
– Даже здесь, – подтвердил Геббер. – Периодически кто-то выходит с нами на контакт и задает вопросы о Гегемонии. Полагаю, так они проверяют сведения, полученные из других источников. В прошлом году меня спрашивали о «других». Тогда я не придал этому особого значения, но сейчас вы тоже спросили, и я вспомнил.
– А кто спрашивал? Альянс, кленнонцы?
– Кто-то из СБА.
– Это любопытно, – сказал я. Не сотрудники ли генерала Визерса это были? Не удивлюсь, если так. – О чем еще они спрашивали?
– О многом. Например, их интересовало, не могут ли оракулы видеть будущее.
– А они могут?
– Дерево будущего не возникает из ниоткуда, – сказал Геббер. – Оно берет свои корни в прошлом, и оракул может сказать, в какую сторону будут повернуты ветки этого дерева.
– Шикарный ответ, – констатировал Радж.
Впрочем, он бубнил себе под нос, и скаари не стал обращать на него внимания.
