– Сами знаете, Константин Карлович – баб… женщины. Пока соберутся… куда потащил? – прикрикнул он на кибера, водрузил на него еще один баул и, отдуваясь, выпрямился: – Как там Кирилл Владимирович? Выдюжит?
– Если поможете.
– В лепешку расшибусь, все сделаю. Только бы успеть, – Игнат перекрестился. – Вера Алексеевна с матушкой повздорили, – наклонившись к Бергеру, доверительно шепнул он. – Отговаривали ее ехать. Куда, мол, на край света. Там староверы, мол, бузят, того и гляди бунт поднимут!
– На Двине нет староверов. Православные, как и мы.
– Ага… а Вера Алексеевна тогда матушке напомнила, как та за женихом своим, Алексеем Дмитриевичем Урусовым, на самую границу потащилась и как оженились там, и прожили пять лет и ее, Веру Алексеевну там народили. Да. Ну тогда и спор закончился. Благословили Веру Алексеевну батюшка с матушкой, вот мы и…
– Все понял, – сказал Бергер, – ты давай на контроль иди, посадку десять минут назад объявили.
Игнат подхватился и погнал носильщиков в широкие двери космопорта.
Нина Гавриловна – няня, нянчившая в свое время еще саму Верочку Урусову, вышла из глидера и, нахмурив седые брови, отобрала ребенка у Верочки.
– Дай-ка мне дите. Вон цветочки у Константина возьми да идите вперед уже.
– Нина Гавриловна, вы тоже на Двину летите? – удивился Бергер.
– А что ж я, ребенка брошу на этих… что одна, что второй, совсем чумные. Это ведь надо – помирать он собрался! А эта стрекоза? Погодить бы недельку, оправиться после родов, нет, лечу немедля!
– Ну не ругайся, няня. Знаешь ведь, что следующий рейс через три дня, – Вера Алексеевна приняла у Бергера букет, смущенно улыбнулась ему, он взял ее под руку, и они пошли к посадочному контролю.
Позавчера Бергер пришел к Небогатовым под вечер, обсудив с Леонидовым, что можно сказать Вере Алексеевне. Две недели после того, как «Дерзкий» перестал выходить на связь, он отделывался дежурными фразами, мол, все в порядке, эсминец в режиме радиомолчания и Верочка, как жена офицера, должна понимать… Со слов Зазнобина Бергер понял, что творится в душе у Кирилла, и решил, что если не принять никаких срочных мер, все может кончиться печально. Собственно, он хотел организовать сеанс связи по закрытому каналу с госпиталем на Двине и пришел поговорить об этом с Верой, но она, узнав, в каком положении находится муж, сказала, что вылетает к нему первым же рейсом. Осторожные намеки Бергера, что на северных планетах сейчас не совсем спокойно и к тому же Светлане едва исполнился месяц, действия не возымели. Ему было сказано, что если он настоящий друг Кириллу, то должен использовать свое положение, чтобы обеспечить Вере Алексеевне билеты на ближайший рейс. В первый раз за всю карьеру Бергер воспользовался служебным положением в частных интересах – забрал броню, полагающуюся своему ведомству на любом пассажирском судне империи. Иначе Вере Алексеевне пришлось бы лететь только через неделю – билеты на ближайшие рейсы были уже раскуплены.
Игнат уже провел носильщиков на проверку багажа и теперь придирчиво смотрел, как оператор просвечивает чемоданы и кофры. Бергер предъявил служебное удостоверение – он хотел проводить Веру до корабля, потому что знал – последние минуты перед расставанием самые трудные. Пока Вера держалась молодцом, хотя не могла не понимать, что покидает Новый Петербург надолго, может быть, навсегда. Ей предстояло одной налаживать новую жизнь, растить дочь и вдобавок заботиться о Кирилле, пока он не встанет на ноги, а до этого могли пройти месяцы, а может и годы. Пока она держалась молодцом, только глаза горели лихорадочным блеском на бледном лице. Оглядываясь на няню со Светланой на руках, Вера кусала губы и, ища поддержки, крепче прижималась к Бергеру.
Длинным крытым тоннелем они вышли к «Тройке» – грузо-пассажирскому судну, совершавшему регулярные рейсы на Двину. Корабль был небольшой, но с хорошим запасом хода и вполне комфортабельными каютами, как узнал Бергер. Конечно, за те четверо суток, что будет длиться перелет, все натерпятся, потому что никаких условий для новорожденной малышки капитан корабля предложить не мог, но выхода не было. А оставить Светлану на Новом Петербурге Вера категорически отказалась.
Пожилой помощник капитана в бело-синей форме гражданского флота укоризненно посмотрел на Бергера – что, мол, опаздываете.
Два стюарда сняли с киберносильщиков вещи и поднялись по трапу. Бергер отозвал в сторону Игната.
– Если возникнут какие-то трудности, обратись к подполковнику Реброву – он работает на Двине начальником контрразведки. И не забудь, как договаривались, каждую неделю сообщай, как идут дела.
– Не извольте беспокоиться, Константин Карлович. Все сделаем в лучшем виде. И Кирилла Владимировича поднимем и дочку вырастим.
Бергер пожал ему руку и Игнат поспешил вслед за стюардами.
Вера Алексеевна приняла у няни Светлану, отдав ей букет и подошла к Бергеру.
– Спасибо за все, Костя. Как прилетим – я с тобой свяжусь.
– Хорошо. Кириллу привет передавай.
– А что с Касьяном?
– Пока неизвестно, – нехотя ответил Бергер.
– Господа, пора, – сказал помощник капитана и деликатно отвернулся.
Губы у Верочки задрожали и по щекам покатились слезы. Она потерлась о меховой воротник шубки, стирая мокрые дорожки со щек.
Бергер посмотрел на малышку, тронул указательным пальцем кнопку носа.
– Будьте счастливы, Светлана Кирилловна, – склонившись, он поцеловал Верочке руку и отступил назад.
Она взошла по трапу и оглянулась. Бергер, сглотнув застрявший в горле комок, бодро улыбнулся, помахал ей рукой и быстро пошел по тоннелю к терминалу космопорта.
Пятнадцать минут спустя он сидел в баре над чашкой кофе и смотрел, как буксиры тянут «Тройку» на стартовую полосу. Снежный заряд прошел, небо очистилось. Буксиры выровняли корабль, втянули сцепные штанги и резво побежали к ангарам.
Силуэт «Тройки» дрогнул и слегка размылся – включился силовой каркас. Даже здесь, за армированным стеклом, снабженным звукопоглотителями, было слышно, как заревели турбины разгонных двигателей. «Тройка» сдвинулась с места будто нехотя, пошла по полосе, набирая скорость, и вдруг размазалась в стремительном движении и, мгновенно оторвавшись от полосы, исчезла в облаках.
Бергер отпил глоток кофе, закурил папиросу и бездумно посмотрел вслед кораблю. Через четверо суток корабль будет на Двине, и даже если всеобщая забастовка к тому времени не прекратится, контр- адмирал Крамаренко найдет возможность принять «Тройку» на военный космодром. В крайнем случае, пассажиров доставят на поверхность на челноках, и здесь проблем быть не должно. Проблема в другом… Операция «Племянник» пошла прахом. Лучшее, что сможет сделать «Ренегат» – это сообщить, какие силы будут выставлены против эскадры Белевича, ну и если очень повезет, на каком корабле находится гетайр Птолемей. Что это даст? Практически ничего. Белевич не будет рисковать кораблями и постарается подавить сопротивление огнем тяжелых орудий. Принимая во внимание характер графа Кайсарова, в тылу он отсиживаться не будет, а значит, для него возможен только один исход – смерть в бою против объединенной эскадры, основную силу которой составят русские корабли. Это уже попахивает предательством. Конечно, разведка приложит все усилия, чтобы скрыть этот факт, однако Птолемей слишком заметная фигура и в ходе следствия, которое несомненно будут проводить и Лига, и Содружество и все, кто участвует в коалиции, непременно выяснится, кто есть кто. Есть небольшой шанс, который может выпасть при удачном раскладе: Птолемей гибнет в бою, и в возникшей неразберихе при неизбежном штурме Акмона и Афродиты «Ренегату» удастся уничтожить или изъять или уничтожить ВСЮ информацию, в которой будет упоминаться граф Кайсаров. Это было бы слишком большой удачей, но надеяться больше не на что.
Еще одна головная боль – рассчитанная на длительное время операция по эмиграции с северных планет недовольных политикой правительства выходит из-под контроля. Некуда пока что эмигрировать. То ли прокурор Иевлев оказался слишком резок, то ли местные жители не пожелали менять привычный уклад, но всеобщая забастовка в планах предусмотрена не была. Экономика планет, конечно, выдержит еще недели две, а может и месяц, но если забастовка продлится дольше? И выхода не видно – народ на
