День прошел в упаковке товаров и подготовке мулов, после чего Милли позвала Клея на ужин. Сидя за столом, он с удовольствием смотрел, как она быстро, легко и уверенно двигается по кухне. Рассматривая ее и думая о ней, Клей неожиданно понял, что она вытесняет в его подсознании все прочее и что для него ее благо и ее будущее стали гораздо важнее отмщения Дивэйну. А когда Милли, заметив, что он задумался, спросила, что мучает его, он выложил ей все как на духу. Девушка залилась краской, глаза засверкали глубоким, чудным светом:
— Кажется, никто и никогда не говорил мне ничего более приятного, Клей.
Во время этого ужина они ощутили, что сжали теперь ближе друг другу, чем когда бы то ни было. Клей, который всю жизнь прятал нежность и глубокую любовь к людям под маской молчаливого грубияна, только перед ней решился раскрыть свое существо, и Милли была безмерно рада этому.
— О, как бы я хотела поскорее закончить нашу борьбу с Дивэйном! — произнесла она после непродолжительной паузы.
— А мне бы хотелось, чтобы этот Дивэйн наконец появился здесь.
— Пожалуйста, вот он я! — раздался в дверях насмешливый голос.
Джек Дивэйн тихо вошел в лавку Милли, неслышно пересек торговое помещение и, подслушав большую часть разговора Милли и Клея, вырос в дверях, ведущих из лавки на кухню.
Это был мужчина лет сорока, высокий, стройный темноволосый, крепкий, на первый взгляд красивый и привлекательный, и только зловещее, жестокое выражение глаз выдавало его истинную сущность. Одежда его насквозь пропылилась в долгой дороге, талию охватывал пояс с револьвером в кобуре. Однако за оружие он не схватился. Он стоял на пороге, скривив в презрительной ухмылке тонкие губы и любуясь явным испугом Милли. Однако выражение лица Клея ничуть не изменилось.
Клей, словно сжатая до предела пружина, осторожно поднялся и легко обошел вокруг стола, опустив одновременно ладони на рукоятки револьверов. Прищурив глаза, он измерил Дивэйна взглядом с головы до ног. Наконец-то он впервые в жизни увидал во плоти человека, который до этого был глубоко презираемым, но все-таки лишь абстрактно звучащим именем.
— Придержите за поводок своего сторожевого пса, Милли, — протяжно произнес Дивэйн. — Похоже, он замышляет что-то нехорошее против вашего нового компаньона, а это никуда не годится.
Придя в себя после внезапного появления заклятого врага, Милли резко ответила ему:
— Не знаю, что вы хотите сказать этим, Дивэйн. У меня нет никакого нового компаньона.
— Ошибаетесь, дорогая, — ехидно произнес Дивэйн. — Он у вас есть, и это — я! Марк Торби продал мне свою долю в вашем деле, вот я и пришел получить причитающееся.
Это был миг его триумфа, и он наслаждался им, это было совершенно очевидно. Издевательская усмешка, в которой как в зеркале отразились его наглость, самолюбие и злобное удовлетворение, становилась все шире от одной только мысли о том, что сейчас, в этой страшной игре не на жизнь, а на смерть, все козыри оказались у него на руках.
Милли молча смотрела на него; испуганная, она отказывалась верить собственным ушам и глазам. Между тем Клей, которого неожиданное известие тоже застало врасплох, дал выход своей ненависти. Отодвинувшись немного в сторону, чтобы Милли не попала на линию огня, он крикнул:
— Это ложь! Марк Торби дурак, но он все-таки не способен на такую подлость по отношению к Милли. А что касается остального, Дивэйн, то вы подучите все, причитающееся вам, сполна!
Увидев, что Клей занял позицию, наиболее подходящую для того, чтобы выхватить револьверы, Дивэйн прищурился. Он перестал улыбаться и вытащил из нагрудного кармана рубашки сложенный вчетверо лист бумаги и бросил его на стол:
— Читайте!
Милли взяла бумажку, прочитала ее, после чего закусила губу и побледнела. Дивэйн мотнул головой в сторону Клея:
— Расскажите-ка ему, что там написано!
— Я… я не верю, что это писал Марк Торби.
— Не верите? Вы не узнаете его руку?
В самом деле, это был почерк Марка, но она не хотела признать очевидность этого факта, потому что содержание бумаги наносило ее делу внезапный и смертельный удар.
— Что он пишет, Милли? — спросил Клей.
— Здесь… здесь написано то, о чем сказал Дивэйн. Заявление о продаже… Марк Торби продал ему свою Долю. За какую сумму, правда, не указано, но… продал. Это… рука самого Марка.
— Ну вот, так-то лучше, спокойнее, — самодовольно вставил Дивэйн. — Нет смысла оспаривать очевидный факт. Торби имел в этом деле третью часть, а теперь я — ваш компаньон и имею право потребовать немедленно треть товара, мулов, снаряжения и… естественно, денег! Впрочем… впрочем, я могу пойти вам навстречу и выкупить оставшиеся две трети, только если вы, Милли, будете благоразумной и не запросите слишком дорого.
Это был хитро задуманный удар, нанесенный в подводящий момент и в чувствительное место. Стройная спина Милли надломилась и сгорбилась. В это мгновение правая рука Клея молниеносно дернулась, и в ней оказался большой черный кольт:
— Входи в комнату, Дивэйн! И без фокусов!
Дивэйн только пожал плечами и вошел. Клей подошел к двери, запер ее, зашел за спину противнику и вытащил у него из кобуры револьвер.
— А сейчас поговорим насчет компаньонства и про эту бумажку насчет продажи доли. Да еще кое о чем потолкуем…
Ухмылка Дивэйна потеряла какую-то долю презрения и самоуверенности, и он раскрыл рот:
— Ну и амбициозный же у вас приятель, Милли. Прикажите, чтобы он вышел из игры, потому что у меня в руке козырей куда больше, чем я показал.
Но вместо Милли ему ответил Клей. Он взял его за шиворот, повернул лицом к себе и посмотрел прямо в глаза:
— Значит, так. Ты думаешь, что твоя карта сильнее? Только не очень хвастайся ею, потому что здесь играю я… Итак, во-первых, что с Марком Торби?
Дивэйн опять самодовольно ощерился:
— Это и есть один из моих козырей, приятель. Марк Торби у моих друзей, и останется там до тех пор, пока я не вернусь. А если меня не будет три дня, они очень рассердятся и я не исключаю, что, скорее всего, вздернут мистера Торби на первом попавшемся суку. Это наверняка заинтересует мисс Милли.
Услышав, как глубоко вздохнула Милли, Клей грубо произнес:
— Прекрасная замена — Дивэйн идет за Торби. Раз он стал изменником и продался тебе, то наверняка заслужил петлю. Пусть твои друзья не тянут, вешают его, я скажу им спасибо. Но здесь я и еще несколько друзей покойного Бада Лоренса повесим тебя… Итак, похоже, твой первый козырь бит, а, Дивэйн?
Уголки губ Дивэйна обвисли, и он бросил взгляд на Милли.
— Та-ак… Значит, такой обмен трупами вполне устраивает вас, молодая леди? Я всегда думал, что вы и Марк Торби… Впрочем, у меня были причины верить этому…
— И это твоя большая ошибка, Дивэйн, — оборвал его Клей. — Ты думал, что проберешься сюда, продиктуешь свои условия и отправишься восвояси, а вместо этого у тебя на шее затянулась петля. А теперь пошли, повидаешься с друзьями Бада Лоренса.
— Нет, нет, Клей! — воскликнула Милли. — Нет, мы не можем оставить Марка! Он…
— Почему не можем? — отрезал Клеи. — Торби ни на ото не годится, и никогда ни на что не годился. Это обыкновенный лживый щенок, который продал вас и сбежал отсюда. Он предал вас, он подставил вас этому типу и тем самым утратил право на существование.
— Нет, Клей. Может быть, его заставили написать заявление о продаже, и кроме того… когда-то он… когда-то мы с ним…
Клей посмотрел на нее. Милли была смертельно бледна.
— На днях вы дали мне право, Милли, по собственной воле принимать решения по любым вопросам, если в силу обстоятельств вы, как женщина, не сможете справиться в трудной ситуации.
— Да, — кивнула она головой, — но это совсем другое, дело. Я требую, чтобы вы отказались от этой мысли, Клей! Прошу вас…
