Клер принялась ловко зашнуровывать на спине платье Элис. А Мадлен приступила к ней с другого бока с гребнем в руках.
— С таким платьем — только локоны, миледи, — сказала она тоном, не терпящим возражений. — И никаких накидок и вуалей: у вас прекрасные волосы. Все, что вам нужно, — это взбить локоны и перехватить их лентой.
— Но я привыкла прикрывать волосы, — попыталась сопротивляться Элис.
— Мадлен права, — вмешалась Клер. — Оказывается, у тебя замечательные волосы, Элис, а я и не знала. Смотри, как они переливаются — то как темный янтарь, то как жидкий мед! И зачем ты только прятала такое богатство?
Элис молчала. За столько лет она привыкла к тому, что, как бы ни была хороша она сама или ее платье, ей суждено всегда быть в тени своей блистательной младшей сестры. Стремление лучше выглядеть она давно считала пустой тратой времени и сил.
Однако сейчас, глядя на свое отражение в зеркале, она знала, что скорее умрет, чем отдаст кому- нибудь свое новое платье. А еще ей очень хотелось, чтобы ее увидел в нем Саймон Наваррский. Пусть узнает, какую девушку он оскорбил вчера ночью, оттолкнув от себя.
А ведь сначала он очаровал ее, покорил, заставил с нетерпением ждать того дня, когда они наконец станут мужем и женой. И лишь потом смешал с грязью.
Пусть теперь страдает и мучается. Пусть почувствует свою вину.
Правда, Элис сомневалась в том, что такой человек, как Саймон, способен к раскаиванию. Но сомневалась она и в том, что он ужасный злодей и злобный колдун. Рука у него покалечена на войне, а не отдана дьяволу в обмен на могущество. Великий притворщик — да, но исчадие ада — нет.
Элис подозревала, что у Саймона были какие-то веские основания так резко говорить с нею прошлой ночью, но что произошло на самом деле, оставалось лишь гадать. Навряд ли мотивы его поведения были возвышенны и благородны — она не настолько наивна, чтобы поверить в это. С уверенностью Элис могла сказать только одно: вчера ночью Саймону нужно было любыми путями отделаться от нее, и он отделался — пусть грубо, но зато весьма решительно и успешно. Только зачем, зачем он это сделал?..
На первый взгляд в леди Хедвиге не было ничего особо примечательного. Обыкновенная женщина, лет на десять старше своего мужа, с вытянутыми в ниточку губами, недоверчивым взглядом и тонкими длинными пальцами, которые, казалось, росли прямо из запястья и постоянно шевелились. За свою жизнь Элис повидала немало женщин, посвятивших себя служению богу, в том числе и настоящих монахинь, таких, как добрая сестра Агнесса или настоятельница, матушка Доминика, но такой далекой от реальной жизни женщины она не встречала даже за монастырскими стенами.
— Миледи, — радостно приветствовала ее Элис, входя в комнату. Клер замешкалась, и Элис незаметно подтолкнула ее в спину, выдвигая вперед. — Как приятно обрести на жизненном пути новую сестру…
Она собиралась запечатлеть на щеке леди Хедвиги поцелуй, но та предупредительно выставила перед собой раскрытую ладонь.
— Мы все — сестры во Христе, — сказала она таким тоном, словно извинялась перед господом за то, что его чада бывают такими ничтожными.
Элис резко остановилась, и разогнавшаяся Клер врезалась в нее сзади.
— В самом деле, — смущенно пробормотала Элис и предприняла новую попытку:
— Вы были так добры, согласившись принять нас под своей крышей…
— Это мой христианский долг, не больше и не меньше, — монотонно ответила Хедвига. — Сказать по правде, мне мало дела до мирской жизни. Так что своим пребыванием здесь вы обязаны не мне, а моему мужу.
Слово «муж» она буквально выплюнула из себя, и, поскольку оно относилось к Ричарду де Ланей, Элис, и Клер не имели ничего против такой интонации.
— Чем мы можем служить вам? — смиренно спросила Элис.
Леди Хедвига выпрямилась на своем высоком, похожем на трон стуле и сказала, величественно поглядев на стоящих перед нею сестер:
— Я должна рассказать вам о супружеских обязанностях жены. Мой супруг распорядился, чтобы я взяла на себя вашу подготовку к семейной жизни. Садитесь.
«Точнее было бы сказать — „попросил“, — Подумала Элис. — Вряд ли кто-нибудь может отдавать приказы леди Хедвиге, в том числе и ее непутевый муж».
Она скосила глаза на Клер, но та не смотрела в ее сторону, а усаживалась на скамеечку, стоявшую возле ног леди Хедвиги. Лицо Клер было бледным.
Элис присела рядом с сестрой, осторожно расправив складки своего нового платья, и сложила руки на коленях. Зачем Ричарду потребовалось, чтобы его жена посвятила их с Клер в тайны семейной жизни? На это был один вполне очевидный ответ, но Элис даже подумать о нем не решалась.
— Вы должны всегда помнить о том, — начала леди Хедвига своим скрипучим голосом, — что супружеские обязанности возложены на женщину господом в наказание за ее первородный грех. За это женщина обречена на земные мучения.
Все это Элис уже не раз слышала от матушки Доминики и других монахинь, но то было другое дело: они могли твердить прописные истины по причине полного отсутствия опыта в семейной жизни. Но леди Хедвига была замужем много лет.
— Мучения? — переспросила Клер.
— Ужасные мучения, — подтвердила леди, Хедвига, грустно качая головой. — Жена вынуждена терпеть отвратительные вещи: насилие, боль. Все это грязно, мокро…
— Мокро? — удивленно переспросила Элис.
— Есть только два способа избежать дальнейших мучений: забеременеть или умереть. Второе лучше, потому что после рождения ребенка ваш муж может снова и снова проделывать с вами всю эту мерзость, — закончила свою тираду леди Хедвига.
Элис на сей раз не сказала ничего, но снова покосилась на сестру. Клер сидела с бледным, искаженным страхом лицом, с широко раскрытыми глазами и, казалось, не замечала вокруг себя ничего и никого, включая Элис.
— Но если все столь ужасно, как вы говорите, леди Хедвига, то почему тогда люди не перестают заниматься этим? — рассудительно спросила Элис.
На сей раз та удостоила ее ответом:
— Люди занимаются этим для того, чтобы не прервался род человеческий.
— И земля не опустела бы, — тихо продолжила знакомый текст Элис.
— Аминь, — подвела черту леди Хедвига и продолжила:
— Продолжение рода — это единственная причина, по которой муж и жена вступают в супружеские отношения, и других причин для этого быть не должно. Правда, большинство мужчин — грязные, похотливые и неразумные животные.
— Скажите, леди Хедвига, — вклинилась Элис. — Что же надлежит делать жене во время такого грязного и неразумного акта?
Клер издала при этом какой-то странный звук, похожий на птичье щебетание, а леди Хедвига покраснела и заметно смутилась. Собственно говоря, Элис задала свой вопрос в надежде, что леди Хедвига наконец замолчит, но она недооценила ее ораторские способности. — Вы должны лежать неподвижно, закрыв глаза и не оказывая сопротивления, — процедила она сквозь зубы. — Вот и все, что вы должны об этом знать. И не позволяйте своим мужьям никаких вольностей.
— Я подозреваю, миледи, что позволяй или не позволяй своему мужу что-то, на конечном результате это все равно не отразится, — заметила Элис.
— Он — исчадие ада, слуга сатаны! — злобно зашипела леди Хедвига. — Воплощение зла на земле!
— Ну что вы, в сущности, Ричард незлой человек, — не очень уверенно возразила Элис. — Может быть, немного горячий, но…
— Я вовсе не о нем говорила, дура, — взвизгнула леди Хедвига, вытягивая свой палец в сторону Элис, — а о настоящем демоне, Саймоне Наваррском! Этот колдун погубит твою душу! Он служит сразу двум господам: одному на земле, а второму — в преисподней! Не поддавайся его чарам, когда он начнет искушать
