Останкино, целый день со мной потерял, познакомил с этими самыми секретными бумагами и все это на глазах Парамонова, который, как мы уже знаем, работает в тихой организации, которая приняла меры к тому, чтобы я понял свою ошибку с публикацией статьи о стрельбе. Тут я еще раз сказал: «Твою мать!», хотя машина прыгнула не очень сильно. Петров хмыкнул и не обернулся. А я сидел на заднем сиденье обшарпанного «жигуленка» и прикидывал, как будет выглядеть телевизионный журналист Святослав Иванов в военной форме. Ведь он наверняка коллега Парамонова. Сережа вывел меня на него и обеспечил возможность плотно пообщаться. Как он заботливо уводил Носалевича от нашей пары.
А может быть, и эта авария была частью спектакля? Не похоже. Парамонов не знал, во всяком случае, я ему не говорил о том, что меня уже просили заняться делом об убийстве Лушниченко. Тем более, что в моем восприятии это убийство ну уж никак не связывалось с не известной мне тогда еще группой «Сверхрежим». Вернее, названия этого я не знал, но о существовании ее я уже слышал. Едем дальше. Парамонов и Святослав пытаются передать мне информацию. Информацию очень скандальную, и хотят передать ее мне, человеку, который засветился перед шпионским сообществом не без их помощи. И это никак не связывается со «Сверхрежимом». Разве что попутчиком у меня в купе, кроме загадочной Нины, оказывается еще и словоохотливый Олег Игоревич. Правда, отработал в этом направлении на все сто процентов. И еще кто-то из них попытался меня подставить с пакетиками сахара. Кому это выгодно? Черт его знает, честно подумал я и стал поглядывать на дорогу. За окном шли дикие и лесистые места.
– До Москвы еще не доехали? – спросил я Петрова.
– Еще и Тулы не было, – спокойно ответил Петров.
– Нам еще долго трястись? – продолжал я расспросы. Раз уж Петров взялся меня катать, то пусть хотя бы экскурсию проводит.
– Вы как относитесь к пешим прогулкам? – вопросом на вопрос ответил Петров.
– Если вы хотите меня высадить с тем, чтобы я шел домой пешком, то лучше сразу пристрелите!
– Домой вы вас отвезем, со временем. Я о пешеходной прогулке спрашиваю потому, что километров пять нам придется пройти – дальше машина не проедет.
– И скоро нам маршировать? Машина затормозила.
– А вот прямо сейчас и пойдем. Вы не переживайте, тут все время идти по ровному. Дорога неплохая и грязи почти нет.
И это он говорит после того, как заявил о полной невозможности полевого образа жизни. Я решил, что счастья на свете не бывает, а порядочного человека найти практически невозможно. Я очень вежливо поблагодарил водителя за приятное путешествие, забрал сумку и вылез из машины. Петров о чем-то переговорил с водителем, тоже вылез из машины и открыл багажник. Оттуда он тоже извлек сумку. Закрыл багажник, поставил сумку на землю и извлек из нее автомат. Покосился на меня, хмыкнул. Вставил магазин и передернул затвор.
– Ну что, пойдем? – бодро сказал он.
– Вы автомат на предохранитель не поставили, – напомнил я.
– Знаю, – ответил Петров и пошел вперед. Я пошел следом.
Старший сержант милиции Юрий Браташ всегда старался взвешивать свои поступки. Работа в ГАИ давала ему очень много возможностей для пополнения семейного бюджета, но эти возможности Браташ старался использовать очень аккуратно. Он старался не доить машины на автострадах. С одной стороны, «дойка» приносила реальную прибыль регулярно, с другой стороны, нашлось бы слишком много желающих вытеснить Браташа с хлебного места. Браташ конфликтовать по мелочам не любил. Но и упускать свой шанс не собирался. После того, как между Россией и Украиной неожиданно возникла граница и появились таможенники, Браташ понял, что неизбежно появятся и контрабандисты. В связи с этим дежурство на проселочных дорогах стало довольно прибыльным. Деньги поступали неплохие, но Браташ великолепно понимал, что все деньги не заработаешь, а посему всегда делился со своим напарником, младшим сержантом Касьяненко. Так было безопаснее.
Последние два дня выдались безрыбные, и на сегодняшний вечер Браташ возлагал особые надежды. Из своего жизненного опыта он вынес, что неудача не может тянуться вечно. После двух постных дней должно было наступить разговение. Поэтому, когда Касьяненко, прислушавшись, вдруг сказал, что идет машина, Браташ не испытал ничего, кроме удовлетворения – то, что это потенциальные клиенты, он не сомневался.
Браташ не торопясь вылез из патрульных «жигулей» и встал почти на середине дороги. Касьяненко расположился за машиной.
– Грузовик идет! – сказал Касьяненко.
– Похоже, «ЗИЛок», – кивнул Браташ.
Потрепанный «ЗИЛ» с брезентовым тентом вынырнул из-за лесополосы. Скорость он не превышал, это было видно и невооруженным глазом. На этом проселке разогнаться особой возможности и не было. Браташ подождал, пока «ЗИЛ» подъедет поближе, и помахал жезлом, указывая на обочину. Грузовик затормозил и послушно съехал на указанное место. Браташ уверенно двинулся к машине, но не к водительской дверце, а к дверце пассажира. Обычно в таком случае клиенты сразу понимали, что права и путевые листы можно не предъявлять, нужно сразу переходить к делу.
На этот раз на лице пассажира не появилась дежурная заискивающая улыбка. Он спокойно ждал старшего сержанта, даже не пытаясь выйти из машины.
«Засранец! – подумал Браташ. – Не знает, с кем связался!» – и, на ходу обернувшись к Касьяненко, сказал:
– Посмотри, что у них в кузове.
– А в чем, собственно, дело? – неожиданно спросил пассажир. – У нас все документы в порядке, мы ничего не нарушили,
– Вот мы сейчас и посмотрим. Выходите из машины, – приказал Браташ.
Пока водитель и пассажир вылезали из машины, Браташ спросил у Касьяненко:
