отвращением сплюнула себе под ноги. — Сначала посмотрим, что же вы здесь охраняете.
Вивьен подобрал цепь и вновь намотал ее на руку. Верное оружие почти не пригодилось за последнюю пару дней. Все решала магия и алхимия. Теперь же у них не было ни того, ни другого. Лишь старая добрая сталь приятно холодила кожу, дарила какую-никакую уверенность в собственных силах.
Путники неспешно двинулись вглубь озерного края, как про себя назвал это место Вивьен. Уверенности в том, что они добрались именно до Радужных Мостов, не было никакой. Да и откуда ей взяться? На карте, которая так и осталась у Маркуса, была обозначена лишь часть пути.
Они по пояс утопали в высокой душистой траве, которая колыхалась под порывами слабого теплого ветра.
Отчего-то Вивьену представилась родная деревня и бескрайние луга вокруг нее. Он, тогда еще беззаботный мальчишка, бегал босым по мягкой траве, смеясь и радуясь лишь ему видимой красоте. Но даже эти воспоминания не шли ни в какое сравнение с тем завораживающим великолепием, которым раскинулись перед путниками неизведанные просторы. Алхимику казалось, что они наполнены каким-то волшебным очарованием, успокаивающей негой. Воин до мозга костей, он не заметил, как замедляет шаг и любуется открывающимися пейзажами, заворожено рассматривает изгибы озер и вслушивается в журчание ручьев.
Мили удивленно косилась на алхимика. «Спятил, что ли?» — думала она, наблюдая как тот преображается на глазах. Из замкнутого в себе отшельника он превратился в нечто, которое глупо улыбалось и бессмысленно вертело по сторонам головой. Увалень деревенский — не больше, не меньше.
— Эй, ты еще в своем уме? — настороженно спросила Мили, толкая Вивьена в плечо.
Улыбка с лица алхимика немедленно исчезла, взгляд сделался сосредоточенным.
— Давай я тебе венок сплету, — не удержалась от колкости Мили, — красивый, из васильков. Будешь пастушком.
Вивьен скользнул по девушке снисходительным взглядом, но промолчал.
Время текло мимо них. Оно не затрагивало и не отвлекало. Несколько раз они останавливались, чтобы передохнуть и поесть найденных ягод. По виду те казались очень похожими на обычную лесную землянику, однако сильно отличались вкусом. Для начала Вивьен, как человек привычный к ядам, съел всего несколько красно-желтых плодов, немного подождал, убедился, что организм принимает предложенное, а в следующий раз подкрепился основательнее. Его примеру последовала и Мили. Она ела совсем мало. Поначалу желудок не принимал вообще ничего, и девушка мучилась рвотой и жестокими спазмами. Потом стало легче. Организм понемногу пришел в себя, хотя рана все же давала о себе знать. Оттого долгие переходы оказались невозможными.
Как ни странно, но за весь день никакой живности они так и не встретили. Не было даже насекомых или самых обыкновенных лягушек, ящериц. Это казалось совершенно невероятным для подобного места — ни паутины, ни следов, ни лежек. Не слышалось ни кваканья, ни пения птиц — вообще никаких шумов, за исключением шелеста травы и журчания воды. Ощущение полного запустения начинало давать о себе знать — оно давило. И это не могло не настораживать. Такая же тишина царила и в лесу перед нападением личей, но там хотя бы встречались редкие следы животных, слышался щебет и трели пернатых. Здесь же, в этом красивейшем месте, которое с самого начала чем-то неуловимо насторожило Вивьена, он все равно позволил себе расслабиться, потерять бдительность. Алхимик быстро поверил в то, что опасаться появления неупокоенных или их хозяев не стоит. Но теперь, напуганный странностью озерного края, содрогнулся. Позволять себе подобную беспечность в подобном месте было большой глупостью.
Ближе к вечеру, когда солнце спряталось за далекими деревьями и сумерки опустились на подернутые туманной дымкой озера, взгляд Мили задержался на одной примечательной точке в самом центре открытого ими края.
— Смотри, — одернула она Вивьена, — там что-то сверкает.
Действительно, в том месте, куда указывала девушка, виднелось странное желтоватое свечение. Оно дрожало и мерцало в наплывающих облаках тумана. Велик был соблазн поскорее разгадать природу обнаруженного огонька, но идти в темноте Вивьен не решился. От него не укрылась, что чародейка держится лишь на силе воли, не решаясь проявить слабость. Следовало сменить повязку, пока еще оставалось немного света. Ночь грозилась выдаться безлунной, и совсем скоро нельзя было бы разглядеть собственной вытянутой руки. Путники постарались запомнить направление, в котором пульсировало свечение, а потом расположились на траве. Ягоды и вода — вот и все, что удалось добыть съестного. Хорошему сну это не могло способствовать. Вивьен уже устал слышать возмущение собственного желудка. Мили же, как ему казалось, чувствовала себя лучше.
— Ложись, — сказал он, — я покараулю. Не могу отделаться от ощущения напряжения вокруг. На нас не то смотрят, не то ждут… Ты не чувствуешь?
Чародейка покачала головой, обеспокоенно заозиралась.
— Это призрачные огни? — спросила она.
— Нет. Я даже не уверен, что мне это все не кажется. Просто… Словно все замерло.
— Место, конечно, странное, — протянула девушка, стараясь поудобнее уложить ноющую ногу. — Разбуди меня на смену, тебе тоже надо поспать.
Вивьен кивнул, погруженный в тяжелые мысли. Сон к нему все равно не шел. И алхимик был даже рад посидеть, подумать, а не ворочаться с бока на бок. Мысли сталкивались и теснились, будто им не хватало места. А уж пищи для размышления накопилось предостаточно. Как много всего произошло за несколько последних дней… События, которые поначалу разворачивались медленно, почти неохотно, вдруг набрали невероятную скорость и попросту смели возомнивших о себе бог весть что путешественников. И все из-за каких-то озер. Да, несомненно, красивых, но не больше — ни месторождений золота или драгоценных камней, ни древних хранилищ артефактов и знаний. Разумеется, все это могло еще скрываться и ожидать часа быть обнаруженными. А если здесь нет ничего, кроме воды? Что если все усилия напрасны? Это угнетало Вивьена больше всего — бесцельность и ненужность всех усилий. Хотя, отступаться он не собирался. Впереди еще был источник таинственного свечения, а он мог поставить все с ног на голову.
Алхимик снова и снова перебирал в голове случившееся. Почему личи не последовали за ними? Что значили их последние слова? Кто сожрал тут всю живность? После последнего вопроса живот снова заурчал.
Уже ближе к утру Вивьен растолкал Мили.
— Все спокойно? — сонно спросила девушка.
— Спокойно, — ответил алхимик. — Тебе ничего не снилось?
— Курица жареная, — улыбнулась чародейка.
Вивьен хмыкнул и закрыл глаза. Усталость все же взяла свое. Вскоре дыхание алхимика сделалось спокойным и глубоким. В эту ночь сны были ярче, а голоса звучали отчетливее и настойчивее. Они еще просили, но их интонация еле уловимо изменилась, стала более жесткой. Поначалу тонкие и мелодичные, больше похожие на переливы виолы, теперь голоса превращались в тревожный набат.
Наутро сон развеялся так быстро, что когда Вивьен поднялся, о ночных голосах остались лишь смутные воспоминания. Оказалось, что Мили зря не тратила времени. Она побродила вокруг места ночевки и выкопала несколько съедобных клубней. Какая-никакая, а еда. Пригоршня ягод, несколько хороших глотков пахнущей травами воды — вот и весь завтрак.
— Ну как тебе моя стряпня? — поинтересовалась Мили, доедая с ладони последние ягоды.
— Очень вкусно. За последний день я ничего лучше не ел, — без улыбки ответил Вивьен, потом встал и взглянул в ту сторону, где они вчера видели свечение. — Ну что, идем?
Мили фыркнула, но поднялась.
На этот раз Вивьен не позволял себе расслабиться и вновь удариться в воспоминания. Он напряженно всматривался в горизонт, воду, траву. Как и накануне — ни единого признака какого-либо живого существа.
— Насекомые-то должны быть, — как-то обронила Мили.
— Должны, — согласился Вивьен, — но их нет.
Чем дальше они продвигались, тем глубже и шире становились преграждающие путь озера. Сначала
